Горячая гей библиотека

Звуки джаза

Часть 2 (последняя)

Мы с ним упали на кровать. Я лежал на боку, он тоже, тесно прижавшись спиной к моей груди, и тут я почувствовал, что моя рука влажная от его соков. Значит, наслаждение было нашим общим? Я еще смог обдумать эту великолепную мысль и погрузился в сон.

Утром я почувствовал, как Антон выскользнул из моих обьятий и сел. Я, еще не успев ничего осознать, встревожился:

- Куда ты? – я потянулся к нему, но натолкнулся на его холодный взгляд.

Этот холод проник в мою грудь, и сердце заныло от боли.

- Ты влюблен в меня, - почти утвердительно сказал он.

- Да... - растерянно прошептал я, не понимая, к чему он ведет.

- Выбрось это из головы, слышишь? Ты мне нравишься, и я буду с тобой, пока не закончится этот круиз. Но дальше ни на что не рассчитывай.

- Но почему?!

- Я не собираюсь становиться пидором!

- Ты им уже стал! – зло сказал я и потянул его к себе, но он оттолкнул мои руки, вскочил и выбежал из каюты, хлопнув дверью.

Я бессильно упал на кровать. Глаза обожгло от боли и досады. Я раздумывал над его словами, глядя в расплывающийся от слез потолок, и вдруг заметил, что несмотря на слезы, на моем лице плавает какая-то отвлеченная идиотская улыбка. Все-таки он сказал, что я ему нравлюсь – понял я, и это вселило в меня надежду. К вечеру, однако, мою надежду пересилили страх и сомнения. Я боялся, что он не придет. Я измучил себя беспокойством и не знал, на что решиться. Пойти к нему и умолять о новой ночи? От этой мысли мне становилось не по себе.

Но Антон развеял все мои сомнения одной своей улыбкой. Он зашел – и сразу увидел смятение на моем лице. Тогда он прижался ко мне и поцеловал в уголок рта. Я, обняв Антона, стал покрывать жадными быстрыми поцелуями его лицо и шею. Он нежно шептал:

- Ну, чего ты... Чего ты.., - но не пытался отстраниться...

В эту ночь он удивил меня. Мы лежали, утолив первую страсть, и я предложил ему вина. У меня была бутылка красного коллекционного вина, я подал ему бокал и подошел к кровати с коробкой ассорти в руках. И неожиданно перехватил его взгляд. Антон с каким-то наивным любопытством всматривался в конфеты, выбирая, какую взять.

Волна нежности захлестнула меня. Едой меня невозможно взволновать, тем более конфетами. Я вдруг с циничной иронией ощутил свои четыре десятка.

Я взял конфету и стал кормить его со своих пальцев, гладя другой рукой его затылок и шею. Он сделал глоток вина, и мы начали целоваться. Я ощутил на губах эту терпкую сладость и забыл обо всем на свете. В ту ночь мы не могли оторваться друг от друга до утра...

Ночами, в минуты нашей откровенной нежности, мне казалось, что Антон полностью искренен со мной, что вот он – весь мой, и тогда я был почти счастлив.

А днем я встречал его холодный взгляд и начинал глупо, мучительно верить ему, этому взгляду, и переставал верить нашей ночной сказке.

Я страдал, злился на него, и когда он снова оказывался в моих руках, мне хотелось ему отомстить. Тогда, вперемежку с безумной нежностью, во мне поднималась какая-то яростная страсть, в глазах темнело, и я трахал его грубо, почти жестоко, сам не понимая, чего мне больше хочется – причинить ему боль или доставить острое, безумное наслаждение.

Антон стонал подо мной так громко и сладко, что я готов был кончить от одних только этих стонов. Он вообще умел отдаваться так, что у меня сносило крышу.

- Я хочу кончить одновременно с тобой, - шепчет он мне в самые губы, – и дикий оргазм накрывает меня.

Но что меня поражало и было только с ним... После того, как я удовлетворял его, Антон становился каким-то еще более жарким и чувственным. Он продолжал жадно ласкать пальцами мои губы, шею, ключицы, потом начинал гладить мои руки, плечи, и я чувствовал, что схожу с ума от этих ласк... Горячая сладкая нега заливала нас обоих, мой член почти сразу твердел вновь, и иногда я продолжал, даже не выходяиз него.

Вообще, странное дело, но он – новичок - многому учил меня и в сексе, и в любви. Антон был нереальным любовником. И не потому, что как-то изощренно удовлетворял меня. Наоборот. Я почти ничего не разрешал ему проделывать с собой, особенно ниже пояса. Это было слишком остро, и вообще мне было не нужно. Я наслаждался тем, что сам ласкал его податливое горячее тело, его стонами; тем, как он сходит с ума под моими руками и губами. Нет, дело было в другом. Я был – его Возлюбленным. Я чувствовал это в его поцелуях, во всем, даже когда он просто водил пальцами по моему плечу.

Только однажды он поддался своей страсти, а я – ему. Мы целовались, сидя на кровати, и вдруг Антон наклонился, обхватил руками мои бедра, а губами – мой член. Я вскрикнул от первого прикосновения его горячего языка. Ему понравилась моя реакция. Он положил руки на мои ягодицы и, подавшись вперед, принял меня почти до основания. Тогда я, не сдерживая стонов, сам стал двигаться. Его рот был неопытным и невинным, но это еще больше сводило меня с ума. Я почувствовал приближение оргазма и хотел отстраниться, но он, обвив меня руками за спину, не позволил этого сделать. Наслаждение перемешалось со стыдом, и я испытал такой острейший оргазм, что почти без сознания упал на кровать. Он лег сверху и стал гладить мои плечи и грудь. Я тяжело дышал и едва мог хрипло прошептать:

- Антон, что ты делаешь со мной?

Он еле слышно ответил:

- Я тебя люблю.

Это он первый и единственный раз признался мне.

***

Круиз подходил к концу, и меня охватила тоска. Я давно уже понял, что люблю этого человека, как никого другого в этом мире. И так надеялся, что он откажется от своего решения, прижмется ко мне и прошепчет на ухо: "Я останусь с тобой".

Но Антон молчал. Я бродил по кораблю сам не свой. Как-то ушел на одну удаленную палубу и, перевесившись через перила, на полном серьезе вглядывался в холодные зеленые волны. Не знаю, что меня остановило тогда. Врожденный инстинктивный страх, присущий живому существу, а может, и надежда, что все-таки я ему небезразличен.

Настала последняя ночь. Это была ночь отчаяния. Я, сидя на постели, целовал его голые плечи, пытаясь справиться со слезами. Это я впервые плакал при другом человеке, наверное, за всю свою взрослую жизнь.

- Не мучай меня, - тоскливо попросил он, и я, своим обостренным отчаянием шестым или черт его знает каким чувством вдруг постиг самую глубину его души.

Я увидел его боль, то, что он совсем не уверен в своем решении. Я физически почувствовал, как он хочет обнять меня и шептать:

- Да, да... - одно только "да" в ответ на все мои мольбы.

Но он боялся. Оказывается, Небожители тоже боятся – с горькой нежностью подумал я. Он стоял перед последней чертой и не мог решиться выбрать ту жизнь, которую я ему предлагал. И я ничем не мог помочь ему и сделать больше, чем уже сделал. Он должен был все для себя решить сам.

Я лег и потянул его на себя. Он молча прижался к моей груди. Я тоже молчал. Горе как-то опустошило меня, не осталось ни мыслей, ни чувств. Я безучастно смотрел в ночной звездный овал иллюминатора, слушая дыхание лежащего на моей груди любовника – единственный звук, существовавший для меня сейчас во Вселенной.

Утром я проснулся один. Визитка с моим адресом так и осталась лежать на столе. Через час я уже сошел на берег, не сделав больше попытки увидеться с Антоном.

Нужно было жить дальше, но я не знал – как. Я проваливался в темноту. Познав его сверкающий мир, я уже не мог обходиться без него. И был только благодарен своей работе, которая требовала от меня определенных умственных – и даже мимических – усилий. Все-таки я должен был, засунув свою боль подальше, улыбаться этим шумным и беззаботным людям. И мне даже удавалось иногда забыться и ненадолго перестать мучиться об Антоне.

***

Прошел месяц. Я стоял у открытого окна и смотрел в прозрачные сумерки ранне-августовского вечера. И чувствовал, что моя тоска переплавляется в какое-то новое чувство. Вдруг мне стало легко – сразу, в один момент. Я повернулся, поставил свой любимый диск – впервые за этот месяц – и снова вернулся к окну. Августовский вечер, с готовностью, словно этого и ждал, окрасился хрипловатым сексуальным голосом саксофона. Я вслушивался в переливающуюся мелодию – и совсем не удивился синкопе дверного звонка.

То, что это Он, я понял, даже не успев отвернуться от окна. Я медленно прошел к двери и открыл. Антон так же медленно вошел и молча, как когда-то, в первый раз, обвил меня за шею и прильнул к моим губам.

Спазм сжал горло так, что я даже не мог ему отвечать. Тогда он слегка отстранился и просто, как что-то совсем очевидное и будничное, произнес:

- Я не могу без тебя жить.

И все сразу стало легко и понятно в моей жизни – в нашей с ним жизни, и оставалось выяснить только одно:

- Как ты меня нашел?

Он улыбнулся, повел глазами на проигрыватель и сказал:

- Слышишь? Я пришел на звуки джаза...

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>