Горячая гей библиотека

Балтийскими дорогами

Часть 10 (последняя)

Парни наспех моются в душе вместе, но Саша не позволяет больше прикасаться к себе. Секс окончен. Наступает горькое отрезвление.

День они проведут каждый сам с собой; после произошедшего трудно даже найти тему для разговора, можно лишь переброситься парой ничего не значащих реплик. Витаутас страдает, - счастье быстротечно. У Сашки есть серьёзный повод для самобичевания: как же могло случиться такое, что он, самец, сотворил содомский грех. В мозгу у него это не укладывается и он склонен приписывать своё слабоволие скорее минутному умопомрачению и своей сексуальной распущенности, чем напрашивающемуся ответу о первичности физиологических ощущений в мужской сексуальности, которые, как известно, не зависят от того, с кем тот секс иметь. Теория амбивалентности орального и анального секса Сашке, увы, неизвестна.

***

Раннее сумеречное утро уже озарило черепичные крыши старого Таллина. Улицы были пустынны, светофоры преимущественно мигали жёлтым. Неугомонно о чём-то болтавший в "уоки-токи" с коллегами таксист домчал парней в аэропорт за считанные минуты. Витаутас рассчитался, и они молча вошли в здание. Витаутас направился на регистрацию, шедшую полным ходом. Саша, засунув руки в карманы джинсов и ёжась от утренней прохлады, ровным шагом прогуливался вдоль сидений зала ожидания прямо напротив выхода на посадку. Через какое-то время он увидел друга, возвращающегося от стойки регистрации билетов к проходу на пограничный контроль.

- Ну, вот и всё. Сумку я сдал в багаж, - Витас специально старался говорить о каких-то несущественных мелочах, чтобы хоть как-то отвлечься от своих мыслей.

- Давай уже, иди, суслик! – пошутил Саша и понял, что пошутил неудачно. Вит вскинул недоумённо-растерянный взгляд, в котором чувствовалось удивление - "за что это меня так". И робко протянул Саше руку:

- До свидания.

- Прощай, Витас! – Сашка взял предложенную руку и прижал Вита к себе, а левой рукой обнял его за плечо и слегка похлопал по спине. И вдруг тихо прошептал в самое ухо: - А ты знаешь, я ведь ни о чём не жалею. Честно.

- Спасибо, - так же едва слышно ответил Витас, - я очень тебе благодарен за широту души и за твой характер. Ты – самый лучший из людей на свете...

- Глупости, - уже отстранясь, совершенно серьёзно сказал Саша, осторожно высвобождая кисть своей руки, - глупости хотя бы потому, что все люди исключительно индивидуальны и их нужно принимать такими, какие они есть. Что произошло, - того уже не вернуть и не переделать, остаётся жить дальше. У каждого из нас своя собственная жизнь. Рано или поздно ты это поймёшь, Вит. Мы с тобой одинаково взрослые, но мне всё кажется, что ты мне как младший брат, которого ещё нужно воспитывать и приучать к самостоятельности. И всё же – люби жизнь, люби меня, если тебе так этого хочется, вспоминай меня, и я тебя буду вспоминать, потому что я... потому что я непонятным для самого себя образом научился испытывать к тебе что-то типа дружеской симпатии и, по всей видимости, теперь, даже при всём желании, не сумею от этого чувства избавиться.

И теперь уже Саша протянул Виту руку:

- Давай, что ли... Пока! Тебе пора. И мне пора.

Вит поспешил ответить рукопожатием. Последним.

- Я буду всегда помнить о тебе, Санька! - произнёс он, и, повернувшись спиной, не оглядываясь, вошёл в зону контроля. А когда всё же обернулся назад, в проходе никого уже не было...

***

Самолёт оказался забит, что называется, "под завязку"; а что удивляться, - утро понедельника. Кресло у иллюминатора.

- Вот тут наши места – рядом с этим интересным молодым человеком, - вдруг раздался милый дамский голосок справа от Витаутаса, бессмыссленно-тупо смотревшего в окно на озарённое так рано взошедшим июньским солнцем лётное поле.

Слёзы, слёзы ручьями, потоками катятся из воспалённых глаз.

***

Полуторачасовая лекция оказалась достаточно тяжёлой. Инженеры "достали" своими вопросами. Объявив перерыв, Сашка отложил бумаги со стола, задумчиво посмотрел в окно, потом пошёл через весь этаж офисного центра "отлить" в туалет. На стене у писсуара он обнаружил сделанную чёрным несмываемым фломастером-перманентом надпись на белом кафеле почему-то на английском языке: "I wanna be fucked by a thick Russian cock". Перед глазами сам собой поплыл образ Витаса.

"В моих силах сделать из него настоящего мужика и научить его любить женщин", - подумал красавец-парень, никогда не знавший проблем в общении с противоположным полом. Жизнь казалась ему сущей малиной, а проблемы – пустяшными. На его красивом лице застыли решительность и воля.

***

Мобильник зазвонил в тот момент, когда шереметьевская пограничница наконец удовлетворилась ощупыванием и осматриванием поблёскивающей жёлтой наклейки с надписью "Российская Федерация. Виза" в паспорте Витаса. Казалось, ещё чуть-чуть, и она приступит к полизыванию её языком в целях удостовериться в её подлинности. Трижды опущенный нервной рукой тяжёлый тродатовский штамп отпечатывает дату – сначала на чистой страничке справа от визы и потом ещё два раза на дурацком изобретении отечественного чиновничества – миграционной карте.

- Алло...

- Вить? Уже долетел? Всё благополучно? А у меня перерыв. Кофе-брейк. Я сейчас звонил домой. Иришка не сможет встретить меня в "Шереметьево-2", у неё очень важные уроки в среду. Я подумал, может, ты сможешь подъехать в аэропорт? Рейс такой же точно, как у тебя. Девять-сорок пять в Москве. ... Не молчи! Приедешь?

Вит судорожно сглотнул и выдавил из себя:

- К-конечно!

- Вот и ладненько! До встречи. Только без излишних надежд и приставаний! Мы – мужики! Это тебе ясно? Буду рад пожать твою мужественную руку, Витас!

Разговор закончился. Вит ещё некоторое время растерянно озирался по сторонам, затем решительно зашагал в направлении транспортёра выдачи багажа. Лицо его светилось.

***

Мне, к сожалению, доподлинно известно, чем кончается эта история. Витаутас благополучно закончил аспирантуру, получил грант и недавно уехал в ФРГ. Вестей от него нет.

Пьяные отморозки со здоровой традиционной сексуальной ориентацией не стремились понять красоту своей жертвы, им были нужны деньги на выпивку. А может, именно ясное, чистое, красивое лицо и идеальная фигура проходившего мимо них молодого мужчины стали причиной их особенной ненависти, – конкуренция в мире самцов жестока.

Хмурым декабрьским утром, разбирая Сашины вещи уже после его похорон, его вдова Ирина найдёт в записной книжке визитку с номером телефона некоего Витаутаса Шилгалиса и машинально выбросит её. Ах, если бы только тот узнал, что случилось с его Сашей, - о! Горе и страшная боль утраты сразили бы его. Просто он не знает.

Но в ночь далёкой московской трагедии Сашина фотография на ту самую визу почему-то вдруг сама собой выпала из бумажника, где Витас по сей день хранит её. Он долго и пристально разглядывал такое родное, такое знакомое, такое любимое, такое неимоверно красивое лицо! Что-то лишь на миг шевельнулось в его душе, а потом волевым движением руки Витас водворил свой самый главный в жизни фетиш на место.

Даже в зеркале разбитом,
Над осколками склонясь,
В отражении забытом
Вновь увидишь ты меня,
И любовь безумной птицей
Разобьёт твоё окно.
Снова буду тебе сниться,
Буду сниться всё равно.

***

Не забывай, помни меня.
Ты не один. Навсегда вдвоём.
Не забывай пламя огня,
Что грело нас в городе чужом.
Я улечу теперь,
Я улечу к себе, -
На небо за звездой,
Высоко.
Тихий полёт –
Это легко.
На небо за звездой,
Высоко.
Тихий полёт –
Это легко.
Не забывай сердце моё,
Я ведь с тобой, мы же вдвоём!
Не забывай ночи и дни,
Где мы с тобой, лишь мы одни...

Автор принимает благодарственные, а равно и критические письма по адресу [email protected] и настоящим констатирует факт наличия у себя исключительно гетеросексуальных связей.

© Дима Романов, Август 2003 – Июнь 2005

страницы [1] . . . [8] [9] [10]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Совращение натурала, Любовь и романтика, С другом

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>