Горячая гей библиотека

Голоса судьбы

Часть 6 (последняя)

- О, какое это было блаженство, какое невыносимое наслаждение - трахать Толика в зад!.. Мудрые древние греки не зря вменяли это едва ли не в обязанность и мужчинам, и юношам - в Древней Греции, колыбели европейской цивилизации, траханье в зад считалось высшей формой любви, и мужчины, имея жен для продолжения рода, наслаждались с юношами, а юноши, подставляя мужчинам свои юные попки, не стыдились этого, а этим гордились. "Это самые лучшие из юношей, ибо они от природы самые мужественные. Некоторые, правда, называют их бесстыдными, но это заблуждение: ведут они себя так не по своему бесстыдству, а по своей смелости, мужественности и храбрости, из пристрастия к собственному подобию..." - эти слова, сказанные древнегреческим философом Платоном, я прочту зимой, а тогда, осенним вечером, мои мама и бабушка были на даче, я впервые в жизни совершал настоящий половой акт, и акт этот был гомосексуальный, - мой член, знакомый до этого лишь с кулаком, соединял мое тело и тело Толика, и это было единение не только физическое, но и душевное, духовное: ритмично скользя членом в тугой горячей дырочке, я чувствовал, как растёт и растёт во мне небывалое, жаркое, ни на что не похожее и ни с чем не сравнимое наслаждение...

- Андрюха, прерывисто сопя, трахал меня в зад - в очко, и я, содрогаясь от его толчков, безвольно дёргая поднятыми вверх ногами, испытывал одновременно и боль, и наслаждение: боль была чисто физическая и была эта боль обжигающая, словно там, внутри, меня с силой драли наждачной бумагой, и в то же время... в то же время сознание того, что делает это Андрюха - самый классный, самый лучший парень в мире - доставляло мне сладостное удовольствие...

- Голый Толик, мой однокурсник и друг, лежал подо мной на спине с поднятыми вверх ногами, и я, нависая над нам, по-настоящему трахал, натягивал, ебал его в зад, равномерными толчками ритмично вгоняя в тугую дырочку свой колом торчащий член... я ебал Толика, и мы были с ним в эти минуты одним целым, - наслаждение нарастало, плавилось в каждой клеточке моего юного тела, движения мои делались всё мощнее, Толик, лёжа подо мной на спине - глядя мне в глаза, чуть слышно стонал, пружины под нами хаотично скрипели... потеряв ощущение времени и пространства, превратившись в сгусток кипящей страсти, я всё сильнее, сильнее бился о Толика, двигая бёдрами: ещё!.. ещё!.. глубже!.. глубже!.. мой семнадцатисантиметровый член, подобно поршню, скользил у Толика в очке уже безостановочно, наслаждение нарастало, делалось всё острее, я, открыв рот, судорожно заглатывал и так же судорожно выдыхал воздух, по лицу моему катился пот...

- Андрюха, двигая бёдрами всё сильнее, всё интенсивнее, скользил в моей дырочке членом взад-вперёд, и это скольжение было похоже на скольжение поршня, - Андрюха трахал меня, делая это мощно, энергично... на лбу его блестели капельки пота, и он уже не дышал, а прерывисто, громко сопел - словно всхлипывал... лёжа на спине - содрогаясь от его толчков, я понимал, что он уже близок к оргазму, что он вот-вот кончит, и мне ничего не оставалось, как ждать, - боль, тупая и обжигающая, была почти невыносима...

- Оргазм был настолько сильным, что, извергая в Толика своё семя, я невольно застонал, изогнувшись, запрокинув голову... то, о чём я мучительно думал пять долгих, бесконечно долгих недель, свершилось: я не только проник в Толяна, не только изведал, испытал чувство этого проникновения, но и кончил, излил в его тело своё семя, и мысль, что он мною проткнут, натянут, по-настоящему выебан, была едва ли не слаще, чем сам оргазм, - глядя Толику в глаза, я чувствовал, как горячая моя сперма, словно лава, обжигает мой и без того разгоряченный член... боже, какой же это был кайф! Фантастический кайф...

- Андрюха, наклонившись надо мной - поцеловав меня в губы, резко отстранился, и член его, уже теряющий твёрдость, легко выскользнул из моего зада, - стискивая ягодицы, я поспешно опустил ноги, испытывая невероятное облегчение... я был проткнут, оттрахан, выебан, но меня это нисколечко не пугало: это сделал Андрюха, самый обалденный пацан в мире, и этим было сказано всё...

- Потом на спину лёг я, и Толик, точно так же обхватив ногами мои бёдра и причиняя боль мне, с третьей или четвертой попытки ввёл свой член в очко моё, - я лежал, содрогаясь от его толчков, чувствуя эти распирающие, раздирающие толчки в глубине своего тела, а он, сладострастно сопя, весь уйдя в наслаждение - в моё тело, ритмично двигал бёдрами, приближая свой миг наивысшего блаженства... У Платона сказано: "ни одно действие не бывает ни прекрасно, ни безобразно само по себе: если оно совершается прекрасно - оно прекрасно, если безобразно - оно безобразно" - своеобразная и даже, я бы сказал, универсальная формула, позволяющая отделить зёрна от плевел, а любовь от похоти... и хотя Платон еще был нами тогда прочитан, но я, пять долгих недель продираясь к Толику, сам пришел почти к такому же умозаключению: что бы там ни говорили о гомосексуализме, сам по себе гомосексуальный акт не может быть ни хорошим, ни плохим, нет у него ни знака "минус", ни знака "плюс" - всё зависит исключительно от того, кто, с кем, для чего и как совершает этот самый акт, и безобразно и преступно, когда один это делает вопреки желанию другого, или когда сильный насилует слабого, или когда одного, сдёрнув с него штаны, трусливо насилуют стаей, похотливо спеша стать в очередь, сопя и пуская слюни, и иное - совсем иное! - дело, когда парни это совершают по взаимному устремлению и обоюдному согласию, как это сделали я и Толик...

- Наше желание было взаимным, было осознанным, и уже поэтому оно было абсолютно законным, что бы об этом ни вопили штатные моралисты и прочие кликуши, рядящиеся в тогу блюстителей нравственности,- наша любовь была законна не потому, что кто-то её разрешил, а потому, что мы, придя в этот мир, эту любовь в себе почувствовали - она наполнила нас, и это было счастье... содрогаясь от наслаждения, я выстрелил своё семя в глубину Андрюхиного тела, и наслаждение это, огнём опалившее мою промежность, было такой силы, что на какой-то миг мне стало больно...

- Толик кончил в меня - и мы уже не отскочили друг от друга, как это случилось в первый раз, а, усталые и притихшие, долго лежали рядом, не скрывая своей наготы, и - хотя оба мы еще чувствовали смущение, но оно уже не пугало ни меня, ни Толика, - мы лежали рядом, оттраханные друг другом, и в глубине души каждый был благодарен другому за доставленное блаженство, и блаженство это было не только физическое: мы лежали рядом, ничего не говоря друг другу, и... любовь - самая настоящая любовь - бушевала в наших юных душах!

Любовь... что может быть упоительнее и прекраснее этого чувства! Лёжа рядом с Андюхой, я думал о том, что любой половой акт - однополый он или разнополый - может быть прекрасным, а может быть безобразным, и зависит всё это не от пола партнёров, а зависит исключительно от сопутствующих обстоятельств, и первое, самое главное обстоятельство - любят ли люди друг друга... как же всё просто!

- Любовь - настоящая любовь - всегда права... и, лёжа рядом с Толиком, я думал о том, что только ущербные душой люди могут втаптывать в грязь любовь лишь на том основании, что любящие друг друга одного пола... разве это так важно - какого пола твоя любовь?

- Мы, влюблённые друг в друга, лежали рядом - и уже одного этого было достаточно, чтоб чувствовать себя безоглядно счастливыми...

Pavel Beloglinsky: Голоса судьбы. – Final edition, 2007-08-07

страницы [1] . . . [4] [5] [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>