Горячая гей библиотека

Красный шар солнца

Часть 8

В груди лежал сухой шершавый кирпич - это мысль, или точнее сказать тягостное ощущение необходимости что-то придумать, что сказать родителям о моем ночном отсутствии перемешанное с предвкушением скандала и страхом выдать себя и Пашку. "Нет, конечно я не скажу, что было, но ведь что-то надо говорить".

Так мы шли по утренним пахнущим свежестью вчерашнего дождя улицам, ничего не замечая вокруг, как на казнь.

Зная мать, можно предположить что будет дома, отец тоже добавит от себя. Я представил его сжатые губы.

- Тебя точно не убьют? - спросил я.

Пашка шел глядя прямо себе под ноги, солнце, отражаясь в лужах светило в глаза.

- Не знаю.

- Наверное наши предки уже созвонились, и будет перекрестный допрос.

Он остановился.

- Слушай, у Сережки Еремченко в совхозе есть тетка классная, и братан двоюродный, он нас еще звал все время на рыбалку, помнишь?

- Сашка, что-ли? Рыжий такой? Помню, и что?

- Может соврать, что мы к нему на пруды ездили, я его как раз вчера на тракторе видел в станице, он мне еще помахал.

- Ага, без удочек, и сумки со снастью.

- Ну, надо придумать чего-нибудь.

- И чего, к тому же...

- Да у него телефона нет, они не дозвонятся, да и будут чужим людям звонить.

- По мозгам все равно дадут.

- Главное придумать красиво.

- И рыбы не наловили.

- Ну рыба была, и притом какая! - Пашка ехидно посмотрел на мою ширинку.

- Дурак ты, лучше придумал бы что-нибудь.

- А сам-то,.. погоди, - он потянул меня за плечо.

- Ну.

- Типа мы пошли на речку и случайно его встретили.

- А че мы с тряпками туда поперлись, да еще и перед дождем?

- Да, надо было сразу придумывать легенду - никакой конспирации.

- Кстати, мы их там все и оставили, вот дырявая башка.

- Ну и правильно, кто их там возьмет, а так что ты - с тряпками домой вернулся бы - они все в соломе, и спрашивать не надо, что и где ты делал.

- Ага, только с кем.

- Даже и с кем наверное не надо.

Я взглянул в его пристально уставившиеся на меня глаза, понимая что опять начинаю в них тонуть.

Мы помолчали пару минут пытаясь найти решение.

- Значит так, - заказал я, - тряпки можно не учитывать, вряд ли мать станет рыскать в кладовке в поисках одеяла - не зима же. Ты типа зашел за мной, чтобы пойти к ребятам на какую-нибудь тусовку, а по дороге нам встретился Сашка на тракторе и позвал на рыбалку, или нет, на шашлыки.

- Все-таки лучше на рыбалку.

- А удочки?

- Типа он сеткой собирался ловить на дальнем пруду, и мы нужны были чтобы рыбу загонять и сеть собирать, один он не справится, а друганов в армию забрали.

- И типа из-за дождя ни на какую рыбалку не поехали, а помогали сено в сенник складывать.

- Да, повесь на себя пару былинок, - Пашка нежно посмотрел на меня.

От этого его взгляда у меня как-то сжималось в груди, это я давно заметил, еще год назад. Правда теперь это меня не пугало.

- А вернулись на попутке. Пошли.

Он сжал мою ладонь, мордочка его расплылась и он потянул меня вперед.

- Рано радуешься, пиздюлей все равно выпишут.

- Ага, радостно сказал он и в угол поставят.

Скандал конечно был, и мать обещала встретить того Сашку и сказать ему все, что о нем думает. Что они тут с отцом с ума сходят, а они там в совхозе батрачат, и позвонить у них там ума не хватило.

Я, конечно, пытался возразить, что мол я не знаю, у кого там есть телефон, но мокрой тряпкой по морде все-равно получил.

На душе успокоилось и я побежал к Пашке.

Застал его надутым, растрепанным, собирающим на картошке жуков. Из летней кухни раздавались мелодичные проклятия его матери, перемежающиеся дребезжанием посуды, на которой женщины обычно срывают свою злость.

Я прокрался мимо кухни, и тихонько подошел к Пашке.

- Живой?

- Как видишь...

Он хмыкнул носом.

- На речку пойдем?

- Не знаю, посмотрим, что будет. Ты бы сматывался, пока тебе тоже не досталось.

Время тянулось долго, день был не жаркий, облачка то и дело закрывали солнце. В мокром от ночного дождя огороде я продолжал вчерашнюю прополку. Мысли были, что называется "только о еде". Все вспоминались лучики солнца, пробивающиеся сквозь щели фронтона того чердака, где мы провели ночь, сверкающие капельки на дрожащих паутинках, и пашкино дыхание на моей шее... Короче, несколько морковин было выдернуто вместе с сорняками.

Я сидел на чурбаке, и грыз выдернутые морковинки, тупо уставившись на то, как ветер играет листочками на старой груше, и иногда падалки, шурша, рассекают листву и глухо ударяются о песок. "Как со мной это могло случиться? Это что? Вот такая любовь?" Перед глазами вновь появлялась дорожка золотистых волос на Пашкиной спине и мысли утекали куда-то в сторону и заплетались там каким-то непонятным образом.

Вечером я оделся потеплее и пошел на речку. Прошел мимо пашкиного дома. Остановился. Пашки не было видно. Звать его или зайти в дом я не решился, пока не улеглись страсти, решил, что уж наверное он догадается, где я, если будет искать.

Не спеша я поплелся к реке.

Ну конечно. Пашка сидел с удочкой, сгорбившись, и почти не шевелился.

Шум ивы, шуршащей на ветру листвой, позволил мне подкрасться незамеченным. С нескольких метров я кинулся на него, опрокинул его с коряги и повалил на песок.

- Ё..., ...! Придурок, удочка уплывет.

Я не слушал его. Я был уже верхом на Пашке, прижатом лопатками к мокрому песку, и губы мои уже что-то искали на его шее, глазах, щеках...

- Удочка уплывет.., ты чего.., удочка...

Он прижал меня к себе и мы целовались нежно и неторопливо.

- Я соскучился по тебе, лохматый мой.

- И я по тебе... Удочка уплыла...

Удочка действительно уплыла, правда недалеко - за излучиной зацепилась за коряги. Крючок спасти не удалось, да и было не до него.

Потом, когда удочка была спасена, мы, мокрые и замерзшие сидели под нашей большой корявой ивой. Пашка облокотился на ее толстый ствол и смотрел куда-то за горизонт, туда где виднелась лесополоса, которая казалась в детстве почти концом света. Давно уже мы добрались до нее и обнаружили, что за ней все те же пропахшие полынью степи, балки и уходящая в даль линия высоковольтки.

Я сидел сбоку от него, уперевшись грудью в его плечо, и терся носом об его щеку, по которой сбегала все та же дорожка золотистых волосков. Мы накрылись Пашкиным плащом, я обнял его. Его ресницы то опускались, то поднимались и сквозь них я видел примастившееся на пыльном горизонте солнце. Мир в эти минуты казался таким простым, понятным и уютным - ты, твой любимый и солнце.

- Пашка, ты о чем думаешь?

- Не знаю... О тебе.., о нас.

- Он нежно прижал мою ладонь к своей груди и скосил на меня глаза.

- А ты?

- Знаешь, я кажется люблю тебя.., я не знаю, со мной еще так не было... что-то...

Комок подкатил к моему горлу, да так, что дышать стало совсем невозможно. Я только уткнулся носом ему в щеку и прижал его еще сильнее.

- Со мной тоже никогда...

Мои глаза намокли и намочили пашкино лицо, а я закрыл их и мне было так хорошо, как, наверное, никогда больше...

Время и все вокруг нас потеряло всякое значение.

Когда солнце село, и цикады начали свою вечную вечернюю трель мы оделись и разожгли костер там, где сидели те двое парней.

В отблесках слабого трепещущего пламени Пашка сидел задумчивый и глядел на костер.

- Домой пора, пока опять не попало.

- Ага.

- Я не хочу спать без тебя.

- Я тоже...

- Что же нам делать, я просто не усну без тебя.

Свежий ветерок уносил золу с угольков от быстро прогоревших сухих сучков и хвороста.

Мы сидели молча не в силах ничего придумать. Потом, когда угольков почти не осталось - потушили костерок по-пионерски и побрели домой.

- Я приду к тебе с утра? Хорошо? - спросил Пашка.

- Ага...

Его мокрые глаза блеснули в тусклом свете далекого уличного фонаря. Он чмокнул меня в щеку и побрел к своей калитке.

страницы [1] . . . [6] [7] [8] [9] [10]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, С другом

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>