Горячая гей библиотека

Соло над водой

Часть 3

Получив молчаливое разрешение, я осторожно, одними подрагивающими пальцами (взять в кулак мне казалось фамильярным) исследовал вожделенный орган, который быстро наливался от моих несмелых прикосновений. Самое большое впечатление на меня произвели... увесистые яйца. А член показался нереально большим, а еще очень нежным и влажным. Олег иногда хмыкал в темноте - его что-то забавляло. Я же сопел ему в подмышку и готов был расплакаться от любого неосторожного слова. Дав мне время все потрогать, Воронцов обхватил мою кисть своей рукою, так что получилась муфта для его члена из двух ладоней, и начал мощно мастурбировать. Скоро член стал не влажный, а по-настоящему мокрый и скользкий. Олег перехватил мою руку, сильнее стискивая головку. Еще пара рывков и он со стоном перевалился на бок.

Отдышавшись и приведя себя в порядок, Воронец потянулся ко мне. Он, кажется, хотел точно так же помочь разрядиться мне, но я запаниковал, стал отталкивать его руки и перевернулся на живот.

- Ты чего? Почему нельзя? Разве ты не этого хотел?

Как я мог объяснить ему, что мучительно стесняюсь демонстрировать свое, как мне тогда казалось, несовершенство обожаемому учителю - обладателю головокружительного тела? Я даже не знал, что я еще расту. Я лежал ничком, спрятав полыхающее лицо и прижав пахом свой возбужденный член. Воронцов стал успокаивающе поглаживать меня по спине. Потом пониже спины. Потом залез рукой в мои треники. А потом взял и спустил их до колен. Мне было волшебно хорошо, когда он своей шершавой рукой просто нежно гладил меня по попке.

На следующую ночь, дождавшись полной тишины в лагере, мы поодиночке покинули палатку, и отошли на безопасное расстояние. Олег присел на огромный камень и расстегнул комбинезон. Мне не надо было специального приглашения. Я топтался на коленках между его ног, еще до того как он успел справиться с последней пуговицей. Твердое и мягкое, нежное и грозное, сладкое и терпкое... Я поплыл моментально. Я слишком долго об этом мечтал.

Сейчас я понимаю, как бережно Олег ко мне отнёсся. Он ни в чем меня не подстегивал. Я делал только то, на что сам решался, только то, до чего сам дозрел. Он даже за затылок меня не придерживал, а лишь слегка теребил за ухом. А мне хотелось всего и сразу, но ничего не получалось, я спешил, суетился. Олег мягко попросил:

- Уймись ты. Никуда я не денусь. На головке сосредоточься...

А буквально через минуту, уже другим, требовательным, шепотом:

- Темп взял - не сбавляй... не сбавляй... Уёёёёёёёё...

Несколько выстрелов и мой свитер весь в его сперме. Я не готов был его отпустить, поэтому продолжил нежно посасывать член.

Джинсы, которые я опрометчиво надел на свидание, доставили мне массу неудобств своей теснотой. Не отрываясь от захватывающего процесса, я выпустил своего узника на свободу. Олег отреагировал потрясающе:

- Оп-па... Пашка,.. у тебя что СТОИТ, когда ты хуй сосешь?

Интересно, а он что думал? Видимо, это открытие его завело, так как орган у меня во рту сразу угрожающе расправился и затвердел.

Олег поднял меня с колен:

- Дай я на тебя посмотрю...

Не обращая внимания на мой скулеж: "Не надо, не надо...", он расстегнул и приспустил мне джинсы. Стянул с меня свитер. Его руки, все в мозолях и ссадинах, стали гулять по моему телу, а я прижимался голым торсом к его брезентовой ветровке, терся лицом о его щетину и меня трясло как в лихорадке. От всего сразу: от холода, от возбуждения и от стеснения меня колотила дрожь. Все было почти так, как в моих безумных гриппозных мечтах полуторагодовалой давности.

Олега мой стоящий, как солдатик, член не интересовал, но вот ягодицы просто притягивали. Он так и норовил раздвинуть половинки и проникнуть пальцами в ложбинку:

- Можно? Малыш, пустишь? Я тихонько...

Я чувствовал его возбуждение и понимал, куда он клонит. Мне было безумно страшно и из-за его габаритов, да и вообще... Но разве возможно отказать, когда любимый упрашивает тебя сбивчивым шепотом и обещает быть осторожным? Я решился.

Всего через пару месяцев, в других горах, у другого камня, я вис безвольной тряпкой на его крепких руках от глубоких до обморока оргазмов. Но первый раз страшно вспомнить. Ни он, ни я опыта не имели, только какие-то приблизительные представления, как все должно происходить. Мне очень повезло, что он порвал меня несильно. Едва-едва углубившись, Воронцов замер, давая мне привыкнуть. Лучше бы он этого не делал. От невыносимой боли я всхлипывал и матерился.

- Пашка, - наклонился ко мне Олег, - слышала бы тебя сейчас Светлана Игоревна.

Светлана Игоревна - это моя учительница по литературе. Я на секунду отвлекся:

- Ага! А тебя бы видела... Оооооох!

В этот момент он качнул бёдрами:

- Ну-ка не наглей!

На следующий день я пропустил тренировку. Но ни одну крымскую ночь мы больше не пропустили.

По приезду родители меня не узнали. Я всегда учился неплохо, но особо не напрягался, теперь же я занимался день и ночь как подорванный. Мне необходимо было поступить в университет (там экзамены проходили на месяц раньше), чтобы в августе поехать в составе команды на Тянь-Шань. Поступить-то я поступил, вот только учиться не довелось.

В конце июля мы, в компании с двумя другими клубами, разбили стационарный лагерь в ущелье Ала-Арча. Я помню, какого цвета счастье. Оно неправдоподобно синее, как вода в высокогорных озерах и как среднеазиатское небо в знойный день.

Из того лета, лета моего взросления, со мной навсегда осталось множество счастливых моментов. Они мои и только мои и их невозможно описать, так как никому другому не будет понятно, что уж в этих мелких незначительных происшествиях такого особенного и волнующего. Ну и что из того, что как-то я рядом со своей миской с кашей обнаружил несколько крошечных эдельвейсов? Я незаметно смахнул цветы в траву, и, проходя мимо Олега, недовольно буркнул:

- Это еще зачем? Я не девчонка.

А он, пряча улыбку, отозвался:

- Я больше не буду.

Разве кому-нибудь можно объяснить, какое невероятное щемящее чувство, я испытывал, когда Воронец пел: "Я сердце оставил в Фанских горах..." и отыскивал меня при этом глазами.

А ещё была холодная ночь, когда непогода не позволила нам вылезти из палатки. Я пристроился на его груди и слушал, как барабанит дождь:

- Я люблю тебя.

Он мог сделать вид, что не услышал. Мог просто ничего не ответить. Но он прижал меня к себе, мгновение (точнее целую вечность) думал и выдавил:

- Аналогично.

За свою последующую жизнь я слышал и другие объяснения в любви, более романтичные и более развернутые, но такого душевного трепета, какое вызвала у меня эта короткая несуразная реплика, я больше никогда не испытывал.

У нас была тайна. Одна на двоих среди целой толпы. Я научился быть хитрым и осмотрительным. Ведь мне пришлось отвечать за нас обоих. Прямой и открытый, Воронцов не был приспособлен для конспирации. Впервые он смутил меня, когда я задержал выход из лагеря. У нас в команде, у "воронят" как говорили ребята из других клубов, всегда была жесткая дисциплина. Воронцов мог одним взглядом так пригвоздить к месту, что слов не требовалось. Если он сказал "выходим в девять", то все, как штык, были готовы к 8:55. А я пошел прогуляться, замечтался и не заметил, что мои часы стоят. Когда я весь взмыленный прибежал, все уже ждали меня минут двадцать. Любого другого Воронец бы размазал по стенке. Но тут он легким движением убрал челку с моего лба и сказал:

- Ну, ты где был? Мы уже волнуемся...

Я заметил, как у Сереги брови поползли кверху. На несколько секунд, до команды тренера "по коням", в группе воцарилось гробовое молчание. На следующий день он, смеясь, при всех подхватил меня на руки, другой раз при Мишке назвал "малышом". С одной стороны я был на седьмом небе от этих его "проколов", а с другой, немного боялся за него. Мне то терять нечего, но вот в районо могли не оценить педагога, который в качестве поощрения неистово трахает своего выпускника в попку, а в наказание не дает отсосать.

Волновался я напрасно, Воронца никто ни в чем не заподозрил. В Москве, в аэропорту, его встречала очаровательная жена с двумя детьми. И глядя, как он обрадовался семье, как закуролесил с дочкой, как подхватил сына на руки, я сник и задал себе мучительный вопрос. А нужен ли я ему буду в Москве?

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Совращение натурала, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>