BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Соло над водойЧасть 4 (последняя) В зале прилета царила приподнятая атмосфера. За многими приехали родители,
кого-то встречали девушки. В сутолоке аэропорта мы все быстро потерялись. Я
видел, как, уходя, Воронцов оглянулся, ища кого-то глазами, но, так и не найдя,
двинулся дальше. Нас с Мишкой уже тормошил расспросами и поторапливал
приехавший за нами Мишкин отец. А в первых числах сентября меня выгнали
из дома. Отец рявкнул: "Встать!", и я чуть не подавился яблоком, которое в этот
момент грыз, валяясь на диване с книжкой в руках. Наверное, надо было все
отрицать. Сказать, что рисунки у него в руках не мои, что их подбросили в мой
стол инопланетяне, или что их мама нарисовала. Но я как-то не сообразил с
перепугу. Разговор был короткий и содержательный. У них в армии так принято. На
крики прибежала мама с кухни. Листочки с "мерзостью" полетели ей в лицо:
- Выбирай, либо эта падаль, которую ты называешь своим сыном, либо я. Но
жить с ним рядом не собираюсь. Она даже не взглянула на рисунки. У нее
был вид человека, на глазах у которого взорвали его дом, но который ничуть этим
не удивлен. Еле слышно, трясущимися бледными губами, она вынесла приговор:
- Павлик, ради меня... пожалуйста, уходи. Она вышла за мной на
лестничную площадку. - Мама, как же так? - Сыночек мой, все
образуется... Дай нам время. Я знаю, ты сильный, ты справишься... А я без
твоего отца не выживу... Мама плакала и судорожно пихала мне в нагрудный
карман домашней рубашки какие-то деньги. Всеми сногсшибательными
событиями я привык делиться с Михой. - Да ладно! Чего ты гонишь? Прям с
яблоком что ли выгнали? Мишка недоверчиво рассмеялся. Только теперь я
заметил, что все еще сжимаю огрызок в руке. Видя мое стрессовое отупение, Мишка
посерьезнел: - Паш? Правда, что ли выгнали? Господи, что ты опять
отчебучил? Что я мог ему сказать? Да что угодно кроме правды.
Рассудительный Мишка, выслушав мою спутанную, насквозь лживую, историю, решил,
что надо звонить Воронцу, мол он обязательно что-нибудь придумает. Я
всполошился. Вот уж ни за что. Еще не хватало любимого втянуть в эту историю.
Он же сразу бросится мне помогать, а я не должен допустить, чтобы он так
рисковал. - Знаешь, Миш, как я сразу об этом не подумал... У меня же
дядя в Подмосковье живет. Точно, точно... Я к нему поеду... Никакого
дяди у меня нет и не было. Только бабушка в маленьком городке под Челябинском,
но не мог же я, здоровый лоб, свалиться ей на шею. На самом деле, меня приютили
еле знакомые ребята из общежития. Я болтался по этажам с матрасом. Ел когда
угощали, спал, когда все засыпали. И все еще по инерции пытался ходить на
лекции, надеялся: вот найду работу - смогу снять угол, все наладится.
Меня никуда не брали. Кому нужен пацан без документов подозрительно юного
вида? Домой ни за одеждой, ни за документами я не шел. Думал: сдохну, не пойду.
И действительно чуть не сдох. Но однажды рядом с рынком, куда я ходил в
надежде что-нибудь перехватить из съестного, я обнаружил бахрому объявлений. И
тут мне улыбнулась удача. Меня взяли ночным сторожем на мебельный склад. Вот
это было везение. Ангар, заставленный диванами. Я мог спать на любом. Конечно
при условии, что хозяин - быкообразный бритоголовый персонаж в тренировочном
костюме - не видит. В принципе он был неплохой мужик. Подкинул мне кое-какую
одежду, вручил кипятильник. Чувство юмора у него было, правда, своеобразное. Он
острил, что у него сторожа "одноразовые". Мол, он в конце месяца не зарплату
платит, а сбрасывает в люк старого сторожа и нанимает нового. Даже люк мне
показывал и, сверкая золотой фиксой, хохотал над собственной "искрометной"
шуткой. По ночам в холодном ангаре кутаясь в тряпки, я вспоминал лето, и мне
становилось теплее. Я отчаянно скучал по Олегу. Все время видел его во
сне, считал дни до первой зарплаты, когда я смогу прийти к нему и небрежно
сказать: "У меня все хорошо. Я сам справился. Ты можешь мною гордиться".
На свои первые деньги я купил славный голубой свитер. Вертелся перед
зеркалом в универмаге и представлял, как обрадуется мне сейчас Воронцов увидев,
какой я стройный и красивый. Стоптанные Мишкины кроссовки и старая куртка моего
шефа не считались. Я так и ушел в обновке. Кое-как привел себя в порядок в
общественном туалете и полетел в школу. За учительским столом сидел он
с землисто-серым лицом, сверкнувший на меня уничтожающим взглядом. Сердце у
меня ухнуло сразу куда-то в область пяток. Он явно заметил меня сразу, но
заставил ждать не менее получаса, нарочито неспешно разбираясь с учениками.
Наконец класс опустел, и Воронцов соблаговолил обратить внимание на меня.
Любимые черты были искаженны злобой и презрением. Я ничего не понимал и уже ни
на что хорошее не надеялся. Меня тут явно не ждали и видеть не желали. А то,
что я услышал, вообще ни в какие рамки не укладывалось: - Ну, как
поживаешь, голубок? Как жизнь твоя молодая, студенческая? Выплюнул мне
в лицо педагог, интеллигентный человек, поклонник Набокова и Пастернака.
- Ничего, что я тебя так назвал? Мы же свои люди - между нами секретов нет?
Я на тебя не в обиде, ты не подумай. Я все понимаю: "С глаз долой - из сердца
вон!" Что молчишь? Ты уже нашел новый кол для своей задницы? Со мной
приключился "культурный шок". Я в полной прострации слушал, как он меня
оскорбляет. Но постепенно до меня стало доходить, что он чем-то оскорблен, что
ему больно, ему очень больно и он пытается сделать так же больно мне. Я
тронул его за плечо: - Не надо... Замолчи. Он содрогнулся. Замолк
на полуслове. Все, что я говорил дальше, он слушал, отвернувшись к окну. Я не
видел выражения его лица, не видел его реакции, просто рассказал его затылку,
что меня выгнали из дома, что он мой единственный мужчина, что я погибаю без
него. Он обернулся: - Так значит, ты ушел из дома? Не рано ли за
приключениями отправился? - Зачем ты так? Меня выгнали! Я не
понимал что происходит. Земля уходила из-под ног. - Ой, не надо, Паша. Я
сыт твоим враньем еще со школы. И я разговаривал с твоим отцом. Он сказал, что
тебе свободы захотелось. Ну и как она, свобода? Нашел, что искал? Смотрю, уже
приоделся... Ладно. Проехали. Ты ведь не за нотациями ко мне пришёл? Иди в
лабораторию. Воронцов указал мне на дверь в маленькое подсобное
помещение, в котором хранились приборы для физпрактикума. Куда делся мой нежный
летний любовник? Этот мужик, с лихорадочным блеском в глазах, ничем не
напоминал того Олега. С таким остервенением, с каким он набросился на меня в
этот раз, он ко мне еще ни разу не прикасался. Больше всего это было похоже на
какое-то безумное медицинское обследование. А может быть, это у меня возникла
такая ассоциация, когда среди всех этих осциллографов с амперметрами Олег
бесцеремонно ощупывал мое тело, загибая меня то так, то сяк, залезая в самые
интимные места, как бы проверяя - все ли на месте, ничего ли не пропало.
От его прикосновений я несколько раз был на грани оргазма и не кончал только
из-за того, что он контролировал меня и не позволял этого сделать. Наконец, он
тоже расстегнул брюки. Это была какая-то изощренная пытка, когда он водил своим
влажным членом мне по лицу, но не позволял мне взять его в рот. Я истекал
смазкой, чуть не плакал, но мне ничего не разрешали: ни за свой член взяться,
ни за его. Олег нагнул меня над столом. Скользнул пальцами к анусу.
Опять этот ледяной тон: - Там уже был кто-нибудь кроме меня? - Я
же сказал, что нет... Он не любил, он просто драл меня, а я все равно
кончил. За секунду до него. Потом мы сидели молча, на полу, в разных углах
бендежки. Если бы я умел выразить словами, как скучал по нему, как ждал
встречи, что только теперь понимаю, как он был оскорблен моим исчезновением,
что я невольно нанес удар по его самолюбию и что он напрасно думает обо мне
черти что... Но я не умел. Не знал, как сказать. Олег сидел, закрыв лицо
ладонями. Я переполз на его сторону. Стал гладить его ногу. Он подобрел вроде,
обнял меня. Сказал глухо: - Подожди... Не здесь. Одевайся. Поедем в одно
место. "Место" оказалось холодной дачей его тещи в ближнем Подмосковье.
Мы легко взломали дом. Олег сам закрывал его на зиму. Впервые, никого не боясь
и ничего не опасаясь, мы всю ночь занимались сексом. Заснули под утро, в
изнеможении, одним общим усталым телом и я уже не понимал, где моя рука, а где
его и чье это сердце бьется. Судьба подарила мне еще несколько дней
вдвоем. Он приезжал вечером с работы. А я ждал его: грел дом обогревателями и
варил соленую кашу на воде. Мы мало разговаривали. В основном, на посторонние
темы. Все равно ведь, стоило нам коснуться друг друга, как нить разговора
терялась. Я опять, как в горах, засыпал, уткнувшись ему в подмышку, но иногда
ночью просыпаясь не находил его рядом. Он за стенкой курил и мерил шагами
веранду. Я не осмеливался спросить, о чем он думает. Боялся ответа. У него
больше не было взгляда флибустьера. Однажды он не приехал. Не приехал он
и на следующий день. И через день. И через неделю тоже не приехал. Вечерами я
выходил ждать его на крыльцо. Потрясающие по красоте закаты этого теплого
ноября, да ещё сумасшедшее мерцающее звездное небо не давали мне плакать, хотя
очень хотелось. Я знал, что он не вернётся. Но все равно вечер за вечером
выходил ему навстречу. Мне казалось, что, может быть, он тоже где-то там видит
эти звезды, и они передают ему мою мольбу: "Не покинь меня, не покинь..."
Примерно через неделю, а может через две, (ощущение времени я потерял)
запасы крупы, оставленные его тещей, подошли к концу. Есть стало нечего. Надо
было как-то выбираться. В электричку я влез зайцем, а в Москве, на вокзале,
выпросил немного денег у прохожих. Качающийся от недоедания парень с отчаянием
в глазах, видимо, выглядел достаточно убедительно для нуждающегося. Но
что делать, куда ехать, я не представлял. Мне было абсолютно все равно, что со
мной будет. Я сидел на скамейке, кутаясь в позаимствованную на даче телогрейку,
и рассматривал тошнотворные подтёки на асфальте, когда меня тронул за плечо
необъятный лысый татарин: - Малец, заработать хочешь? Эти
масленые бегающие глазки я уже, кажется, где-то видел. Не иначе он долго за
мной наблюдал. В целом, мне все было понятно, но когда он уже вел меня куда-то,
вцепившись мертвой хваткой в мой локоть, я все же уточнил: - А что я
должен буду делать? - Не волнуйся, губастик, тебе ничего делать не
придется... Послесловие Не сразу, но, в конце концов, я вынырнул
и выплыл. Первая любовь осталась невероятно ярким событием прошлого. Такого
упоительного юного счастья и такого взрослого оглушительного отчаяния я больше
никогда не переживал. Несколько лет назад по нелепой трагической
случайности Олега Воронцова не стало. Он уже не работал в моей старой школе, но
работал недалеко, в нашем же районе. Навещая родителей или заезжая к Мишке, я
все собирался заскочить к нему. Но все откладывал, откладывал. Теперь уже
поздно. И нет даже могилы, на которую можно было бы прийти. Но я всегда
его помню, он навсегда со мной. Сильный, щедрый, открытый мой главный учитель.
Я нахожу его в каждом человеке, которого люблю. Я до сих пор многое вижу его
глазами. И я усвоил все уроки, которые он мне преподал. Включая последний,
самый жестокий.
страницы [1] [2] [3] [4]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Совращение натурала, Мужики и молодые
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|