Горячая гей библиотека

Пока Воробушек спал

Часть 2

Шло время. Незаметно в ратных трудах пролетело первые 8 месяцев службы. Я уже полностью втянулся в ее ритм. Служил отлично. Форма, поначалу висевшая мешком теперь лежала как влитая. Куда и девалась гражданская полноватость. Жирок за время службы трансформировался в сплошные мышцы и теперь от него не осталось и следа. Также бесследно исчез и густой пух на лице и теперь я ежеутренне остервенело сбривал с него жесткую щетину, вновь отраставшую к вечеру.

Уже в первые месяцы службы схожесть наших с осетином членов вызвала у ребят да в и нас самих желание определить окончательно их точные размеры, и узнать у кого же все-таки больше. Замерялись они не один раз и в спокойном и во взведенном состоянии. Результаты и длинны, и диаметра всегда совпадали. Конечно же, были и различия: мой корень к вершине плавно утончался, его же был увенчан более крупной головкой. Зато у меня были явно крупнее ядра. Внешне мы также имели много общего. У обоих была смуглая кожа и повышенная лохматость. У осетина она была, правда, несколько гуще и жестче. Я же был чуть крупнее по общим габаритам. У горца было круглое чуть великоватое соотносительно тела лицо, с крупными кавказскими чертами, густыми бровями и большими карими глазами. У меня же глаза светло-серые и лицо более квадратное.

Горделивый осетин был явно задет за живое после первого замера членов во взведенном состоянии. С тех пор у нас вначале едва наметилось, но со временем все более усугублялось некое соперничество. Распространялось оно чуть ли ни на все сферы жизни. В строевой, на стадионе, во всех доступных солдатам играх и развлечениях он неизменно становился главным моим соперником в бесконечных попытках хоть в чем-то взять реванш. И если в ловкости, беге на короткие дистанции или упражнениях на перекладине я поначалу уступал ему, то в армрестлинге, борьбе, бильярде и шахматах уверенно держал лидерство.

Любвеобильный и пылкий горец быстро стал любимчиком наиболее развращенных и голодных на секс прапорщицких жен. Решив перенести наше соперничество на поле секса, он, как я потом уже узнал у одной из них, раззвонил, что есть, мол, в части еще один крепкий корень к их услужению. Давно строившие глазки дамы, активно взяли меня в оборот, довольно быстро научив преодолевать все мои тогдашние проблемы и научив грамотно вести половые сношения. Конечно же, подобные встречи сопровождались обильной жратвой и выпивкой и я (голодный в прямом и переносном смысле) поначалу запал на них конкретно, трахаясь до полубесчувственного состояния и быстро усваивая все разнообразные способы ведения сексуальных баталий. Явно уверенный в своем превосходстве осетин да и я со временем стали расспрашивать их о способностях друг друга, пытаясь таким путем узнать о своем реванше. Дамы же верно узрев в них определенное соперничество, решили на этом нагреть руки и всячески преувеличенно расхваливали нам друг друга, заставляя проявлять максимальное рвение в попытках превзойти соперника в постели. Короче, так и не смогли мы с ним добиться от них правды, над чем ближе к дембелю лишь дружно посмеялись. Непостоянство этих стервозных существ, имеющих в своем распоряжении пополняющиеся каждые пол года толпы солдатского мяса, широко известно. Со временем и мы стали надоедать им.

Однажды мы вдвоем с осетином на целый день были приставлены к пышнотелой жене куска, отбывшего в московскую командировку, с заданием помочь расставить в доме новую мебель и навести после этого порядок. Дама славилась в части своим неуемным сексуальным аппетитом, и мы уже не раз до того случая бывали с ней по отдельности. Узнав о столь странном выборе помощников (а осетин служил в клубе киношником) мы примерно представляли себе, что от нас требуется. Единственное, что настораживало - зачем сразу двоих?

Прибыв по месту назначения, мы быстро оценили небольшой для нас объем предстоящей работы. На дворе полыхал августовский зной и мы, разоблачившись до пояса, приступили к выполнению задания. Вокруг "порхала" больше мешавшая, чем помогавшая хозяйка, одетая в один легкий и короткий халатик на голое тело, искушавшая взоры пышной грудью и необъятным тазом. Вытащив в сарай некоторую старую мебель, мы быстро слепили в одно едко пахнувшую лаком новую "стенку", расставили по местам кресла, диван и стол и навели в комнате кое-какой порядок. Пока прапорщица готовила обед, мокрые от пота, мы помылись в ванной, поглядывая на полувозбужденные в предвкушении предстоящего "двухяйцевые близнецы". К столу к огромной радости хозяйки мы не сговариваясь отправились в одних синих четко бугрившихся спереди сатиновых трусах. Ухаживая за нами она сильно наклонялась, щедро демонстрируя видневшуюся в вырезе халата грудь, то и дело касаясь нас пухлыми ручками. На столе кроме гор вареной картошки и салата, стояла целая миска одуряюще ароматного гуляша и запотевшие, только что из холодильника бутылка "Столичной" и три "Жигулевского". Голодные мы набросились на яства, опустошая тарелки и бутылки под кудахтанье нашей щедрой кормилицы, неустанно подливавшей нам спиртное. Незаметно опустев комплект бутылок был заменен таким же. Мы быстро пьянели. Раскрасневшаяся, лоснящаяся от пота прапорщица все больше заводилась, стреляя в нас похотливыми голубенькими глазками, все откровеннее лаская и целуя нас прямо за столом. И если поначалу мы еще робели не имея опыта групповухи, то под действием "ершика" быстро расслабились, готовые ко всему. Когда имеющаяся на столе посуда окончательно опустела, хозяйка, немного помедлив, предложила нам передохнуть после еды и отвела в спальню с уже расстеленной большой кроватью. Уложив и пообещав вскоре присоединиться она скрылась за дверью из-за которой через минуту послышался звук льющейся из душа воды.

Развалившись рядом со взведенными стволами мы молча ждали продолжения перемаргиваясь и подбадривающе друг другу улыбаясь. Хозяйка все не шла, шумя и фыркая в ванной. Томясь ожиданием я первым решился стащить явно лишние в подобных обстоятельствах трусы, чему тут же последовал и осетин и мы еще какое-то время мирно лежали, подрачивая и поглядывая на корни друг друга. И в ванной, и теперь мне почему-то казалось что мой красавец немного крупнее осетинского, но я тут же отбросил эту мысль, приписав ее большей своей возбужденности. Полный желудок, жара и алкоголь незаметно делали свое дело и я задремал. Проснулся, казалось буквально через мгновение, от сладостной истомы, растекавшейся по телу от лобка. Открыв глаза, я убедился, что игра уже в полном разгаре. Хозяйка, стоя рачком промеж моих раздвинутых ног, медленно нанизывалась своей бездонной пастью на мой корень, щекоча бедра огромными свисающими арбузами груди. Сзади за колыхающейся розовой горой ее тела, охватив его лохматыми лапами, возвышался осетин, рьяно двигая торсом и тихо постанывая. Становившиеся все более ощутимыми толчки его бедер сообщали телу движение не вполне соответствовавшее движению головы. Решив исправить эту досадную оплошность я быстро изменил позу, встав перед ней на коленки подобно осетину и возвратив член в сладкий ротик тут же превратившийся в мощный насос. Горец поддавал сзади, я, обхватив крашенную белокурую голову, поддавал бедрами в обратную сторону, время от времени вклиниваясь в нее во всю длину, любуясь видом мускулистого тела и блестевшего от смазки корня, атаковавшего тушу с тыла. Возбуждало это неимоверно и вскоре я как-то неожиданно, с каким-то болезненным и коротким кайфом кончил первый раз, щедро оросив жаждущую глотку застоявшимися соками.

Дав прапорщице отдышаться я водворил слегка увядший корень обратно и уже без движения увлеченно наблюдал за действиями осетина, вновь быстро возбуждаясь. Тот же, поелозив еще немного в раздолбанной, сочащейся соками лохани, стал погружать в нее и пальцы, перенося ими естественную смазку на розовую дырочку ануса, а затем и вклиниваясь ими вглубь. Хозяйка замычала по-коровьи, прогибаясь, подалась всем телом назад и затрепетала. Я решительно рванул голову обратно. Не рассчитав этого осетин резко воткнулся внутрь вослед убегающей плоти сразу на половину ствола. Дико взвизгнув прапорщица сделала отчаянную попытку вырваться и в голос выразить ему свое возмущение, но я не дал ей этого сделать, надежно закупорив голосовые связки головкой и давая возможность товарищу продолжить свое погружение. Ликующий, он с новым энтузиазмом ринулся в атаку, не давая жертве опомниться и стремительно приближаясь к оргазму. Теперь уже мы нанизывали ее на раскаленные члены, одновременно атакуя с двух сторон. И все же первой поплыла она, остервенело сося долбящий ее спереди корень и теребя пальчиками клитор. Затем зычно зарычал, бешено дергаясь осетин. На какое-то время они затихли и когда я уже готов был разрядится, вдруг медленно завалились на бок. Подхватив трепещущий член рукой я обильно окропил их далеко бьющими зарядами своего семени. Едва дождавшись последних слабых залпов, я плюхнулся рядом, обнимая их, просовывая руку меж скользкой и мокрой спиной хозяйки и жесткой волосней живота осетина.

Отойдя примерно через час, мы побрели освежиться в ванную, где моясь все вместе вновь возбудились и то поочередно пихали в хозяйкин рот свои стебли, то полуобнявшись, впервые коснувшись друг друга членами, пытались впихнуть ей сразу оба. Теперь уже я окончательно убедился в том, что мой корень явно немного крупнее.

Побаловавшись так немного, мы вновь отправились на кухню, где была быстро приготовлена щедрая яичница с ветчиной. Оприходовав ее с помидорами и очередной бутылкой водки, вновь исполненные хмельной удали мы продолжили свои постельные баталии, периодически меняя места и позы, кончая сами и доводя до экстаза нашу радушную хозяюшку.

Уже вечерело, когда разогретая она решила, что готова принять нас одновременно в соседние дырочки. Уловив суть просьбы я было стал пристраиваться сзади, когда она встрепенулась и попросила меня поменяться местами с осетином, мотивируя это тем, что у него все же чуть поменьше. Ревниво крякнув, он тут же занял мое место, с размаху заехав в зад по самые помидоры и заставив хозяйку тихо ойкнуть. Лежали они на боку. Улегшись спереди я приготовился вогнать член меж пухлые красные половые губы, когда на талию опустилась толстая ляжка хозяйки и резко двинула мои бедра вперед. Скользнув по горячей влажности головка проскочила дальше вдоль корня и мошонки осетина, пока не остановилась в лохматой промежности, ощутив его дрогнувшее очко. Оторопев от неожиданности я растерянно глянул ему в глаза, обжигаясь сверкнувшей там яростью и еще чем-то неведомым, надолго врезавшимся в память. В следующее мгновение бедра наши дружно раздвинулись и я уже более удачно внедрился в лоно, чувствуя его горячий корень уже сквозь тонкую стенку разделявшую их.

Мы долго долбили ее так, наслаждаясь новизной ощущений, целуя ей грудь и спину, и сплетаясь в объятиях. И если поначалу руки пугливо отдергивались нечаянно перепутав наши тела с ее, то теперь, мы уже не спешили убрать их, продолжая ласки и упиваясь ими. Стонущая меж нами прапорщица кончала раз за разом, пока не залепетала заплетающимся языком, прося войти нас обеих в нее спереди. Так и поступили. Я улегся на спину. Она зависла надо мной на четвереньках. Осетин же осторожно стал въезжать сзади, пока мошонки наши не встретились, даря неописуемые по своей остроте ощущения. Чувствуя раскаленную ребристость взведенных до предела стволов друг друга с одной стороны, и мягкую ребристость стенок влагалища с другой, тесно сжимаемые чередующимися оргазмами хозяйки мы стали скользить ими то поочередно, то вместе, дурея от восторга этого своеобразного единения и все вместе впадая в сплошной транс пока не поплыли в волнах дикого оргиастического восторга. Лишившаяся чувств хозяюшка грузно опустилась на меня, и я чуть не утонув в необъятных ее телесах, липких и скользких от пота, показавшихся мне вдруг такими омерзительными, что я в один миг вьюном выскользнул из-под нее и отползя подальше от раскаленного тела, откинулся на прохладную простыню, смутно улавливая приближение осетина. Рухнув рядом, он развернул меня к себе и мы еще долго и вяло обнимались-целовались в полузабытье, чувствуя сплетенные внизу твердые корни, пока оно не поглотило наше сознание полностью.

Первым, что я ощутил проснувшись в объятиях осетина была какая-то неясная тревога на душе и свежий, напоенный озоном воздух, колышущий кисею синих тюлей на открытых окнах, за которыми шумел утихавший дождь и тихо рокотали отдаленные раскаты грома. Время близилось к вечернему отбою. Пора было будить спящих и отправляться в расположение части. Хозяйке следовало позвонить дежурному и предупредить на КПП, чтобы нас беспрепятственно пропустили в роту. Оставаться у нее на ночь было абсолютно невозможно. Такого вопиющего беспредела ни нам, ни ей бы не простили. Какое-то время я еще приходил в себя, вспоминая самые яркие моменты этого фантастического траха, когда вдруг у входа послышалась возня и последовавший за ней громкий стук в дверь. Кое-как растормошив хозяйку, я бросился к осетину, тряся его что есть силы, но он лишь бормотал что-то сквозь крепкий сон, слабо отмахиваясь руками.

Хозяйка, накинув халат, отправилась к двери и вскоре оттуда послышался голос ее мужа. Она тянула время как могла, возмущаясь почему он прибыл раньше времени и говоря что оставила ключи на кухне. Запахло жаренным. Тряхнув осетина последний раз и видя, что это бесполезно, во внезапно будто застывшем мире я схватил из-под подушки свои трусы, вихрем скользнул в гостиную за одеждой, схватил ее и сапоги в охапку и, прислушиваясь к звуку отворяемой двери, перемахнул через подоконник распахнутого в сад окна. Перелетев сад в одном прыжке "аки горный олень" я бросился к темнеющим невдалеке кустам. Слава небесам за забором простирался небольшой запущенный и ничейный садик. В нем-то я и оделся трясущимися руками, чутко вслушиваясь к громовым раскатам голосов из прапорщицкого дома. Приведя себя в порядок и решив не мешкать более, я кратчайшим путем отправился к части, невольно превысив все нормативы ВСК по сдаче 3-х км кросса с препятствиями, проник в нее через одну из многочисленных лазеек и тут же отправился к дежурному офицеру.

До отбоя оставалось еще пол часа. Уединившись с ним в дежурке, я доложил причину своего отсутствия и внезапного появления, намеками дав понять о причинах задержки. Офицер на мое везение был "своим мужиком". Прекрасно зная нрав упомянутой прапоршицы и недолюбливая ее тупого мужа, он сразу сообразил что к чему. Узнав, что осетин погорел и предвидя последующее разбирательство, он со скрипом, но согласился доложить, что я прибыл в часть час назад, гарантируя мне таким образом твердое алиби. Я благодарил его от всей души, обещая чем смогу оплатить его бесценную услугу. Он, посмеиваясь, пожурил меня за то, что я не выручил друга в трудную минуту, но узнав обстоятельства, умолк, поглядывая заинтригованно и явно желая узнать о случившемся подробнее. Я же был крайне осторожен, ограничившись самым скупым описанием событий, дающим лишь отдаленное представление о происходящем в треклятом доме. Понимая, что добиться чего-то более существенного ему вряд ли удастся, он наконец отпустил меня, еще раз заверив, что прикроет.

Вечернее построение и перекличка прошли спокойно. Зная об осетине, дежурный шума не поднимал. Отправив всех на боковую, он перезвонил в дом прапора и официально узнал о случившемся вопиющем ЧП. На утреннем разводе вокруг столь щепетильной ситуации большого шума не подымали. Было объявлено лишь что рядовой Х. не явился в часть к вечерней поверке и в связи с этим сейчас содержится под стражей, а по его делу начато внутреннее расследование. После развода меня с дежурным вызвали в штаб. Последний заявил, что я явился в расположение части в 21.00. Хозяйка наша сообщила мужу, видевшему на кухне посуду после троих, что рядовой Y, согласно ее просьбе также помогал с мебелью, но его она отпустила сразу по окончанию работы в 19.00. Таким образом вся вина за проступок ложилась на плечи осетина. Конечно, и меня вздрючили за то, что я не сразу явился в часть, но это были семечки по сравнению с карой выпавшей моему напарнику. Зверски избитый разъяренным прапором еще в доме, он получил 10 суток гарнизонной губы, продлившиеся на самом деле целых три недели.

Нельзя сказать, что я легко воспринял решение командования. Совесть жгла душу несколько последующих дней немилосердно. Все возвращаясь мыслями к тому злополучному вечеру, я вновь и вновь прокручивал его события, коря себя за то, что не все сделал будя осетина. Надо было отхлестать его по лицу, сбросить на пол, выбросить в окно или спрятать под кровать - эти и еще многие другие, еще более сумасшедшие решения вызревали одно за другим, легко разбиваясь о гранит логики и приводя душу в еще большее смятение, рождая в ней унылую ярость от сознания невозможности что-либо исправить. Я не был к нему сильно привязан, и не считал его закадычным другом. Скорей наоборот относился с некоей долей неприязни, миролюбиво терпя его постоянные выпады, понимая что они мне на руку, помогая держать тело в хорошей форме, а дух в состоянии азарта и активного соперничества. Я прекрасно понимал, что отбывая свой армейский срок в клубном комфорте, осетин совершенно лишен навыков мгновенного реагирования на сложившуюся ситуацию. Его никогда не поднимали по тревоге, он не знал, что такое учения и прочее и прочее. Кроме всего в своем постоянном стремлении к реваншу он явно чрезмерно выкладывался в той групповухе и организм, иссушенный многочисленными оргазмами, требовал глубокого и длительного отдыха. Никто ведь не ждал, что ветвисторогий кусок вернется из командировки на целых три дня раньше. Не явись он так внезапно, я все же сумел бы растолкать переусердствовавшего любовника, хозяйка предупредила бы дежурного о том, что мы немного опоздаем на вечернюю поверку и все бы обошлось. Более всего страдало врожденное чувство справедливости и от понимания невозможности что-либо изменить было не легче.

В тот же день через ребят имеющих выход в город я узнал адрес дежурного офицера и отправил домой телеграмму с просьбой срочно прислать по такому-то адресу бутылку хорошего коньяка. В очередное увольнение, я позвонил матери, справляясь о том выполнила ли она просьбу и успокоив, что у меня все нормально, и подарок этот необходим в связи с одной очень важной для меня услугой, о которой я пока не вправе рассказать. Получив бутылку довольно высоко тогда котируемого золотого Наполеона, офицер поблагодарил меня и в дальнейшем меж нами установились самые дружеские отношения.

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Совращение натурала, Бисексуалы

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>