Горячая гей библиотека

Юркино утро

Часть 8

Юрка, глядя на Толика, улыбается, – до Юрки только сейчас доходит, что его слова, невесть откуда взявшиеся, сказанные в запале, возымели действие, и Толик... Толик пошел на уступки – завтра они поедут на дачу! Это – главное! А Виталик... что – Виталик? Виталик здесь совершенно ни при чем! Имя Виталика Юрка впервые произнес, когда Толик ему, Юрке, не вдаваясь в подробности, вскользь упомянул, что в армии был пацан, который кончал оттого, что его, пацана этого, он, Толик, и друг его, тоже сержант, с двух сторон – в жопу и в рот – натягивали... Юрка тогда еще спросил, правда ли это, что в армии те пацаны, которые прослужили больше, ебут вместо женщин других пацанов – тех, в армию только призвался, сказав при этом, что так говорил в туалете Виталик, и Толик, ответив, что да, бывает и так – деды молодых насилуют, тогда же у Юрки поинтересовался: "А Виталик – это кто?"... вот как дело было.

А потом, где-то через неделю, Виталик, смеясь, пацанам в школьном туалете рассказывал, как накануне вечером у них во дворе пацаны – взрослые парни – поймали голубого, уже взрослого мужика, и сначала избили его, а потом повели в подвал и там его в рот все завафлили, – из рассказа Виталика выходило, что мужик этот был пьяный и одному из парней, когда тот отошел за гараж отлить, сам предложил член пососать; Толик, когда Юрка это ему рассказал – рассказ Виталика передал, выслушав, усмехнулся... и – про Виталика сказал: "Пучит мальчика... хочет пацан, созревает, а потрахаться, видно, не с кем – вот и мусолит он эту тему... Ты, Юрчик, если хочешь, понаблюдай за ним – голову даю на отсечение, что он на эту тему говорить будет еще..." И – как в воду Толик смотрел! Потому что не далее, как три дня назад, Виталик пристал к Валерке, говоря, что Валерка – голубой... и на всех переменах, если Валерки не было рядом, Виталик у всех со смехом спрашивал:

"А где наш голубенький?", а если Валерка рядом стоял, то, смеясь, говорил самому Валерке: "Ну, не стесняйся, Валера, признайся – здесь же, Валерочка, все свои...", и все смеялись, а Валерка, отбиваясь от нападок, голубым обзывал Виталика... шутка, конечно, но – тем не менее: Виталик утверждал, что когда в туалете, стоя у писсуара, он отливал, Валерка, стоящий рядом, у него, у Виталика, скосив глаза, рассматривал член... может, и правда рассматривал... или, точнее, посмотрел на член, – ну, и что? Все смеялись... В тот же день Юрка, за Виталиком "наблюдавший", рассказал об этом Толику, и Толик, выслушав, усмехнулся: "Я ж говорил: хочется мальчику... явно страдает! Он что – твой друг?" "Ну, общаемся... он в параллельном учится, но старше, наверное... да, он старше – он оставался на второй год, – и Юрка, еще не зная, зачем Толик об этом спрашивает, добавил: – Нет, он не друг – просто знакомый..." "Жаль. А то можно было бы что-то придумать – пацану помочь..." "В смысле?" – не сразу сообразил Юрка. "В прямом. Раком поставить его и – в попец... он же хочет этого, явно хочет! А так... перегорит всё, и станет он извращенцем – превратится в гомофоба..." "В кого?" – Юрка от Толика это слово услышал в тот день впервые... вот, и об этом, кстати, нужно будет Толика на даче расспросить – узнать поподробней, кто они такие, эти гомофобы... потому что тогда Толик только сказал, что "гомофобы – это те же самые геи, только геи наоборот – извращенные", и что гомофобами становятся те пацаны, которые трахаться с пацанами хотели, но по какой-то причине это у них не сбылось, – "неоттраханные геи" – вот как Толик тогда объяснил, кто такие гомофобы...

"А если б... если б с Виталиком я дружил, и он бы так говорил... ты бы что – его трахнул?" – спросил тогда Юрка, и Толик, шутливо взъерошив Юрке волосы, тогда же ответил: "Ну, а что? Кто-то же должен не дать пацану стать извращенцем... повод какой-нибудь сообразили бы, и – натянул бы я его, страдальца, по самые помидоры... если б, конечно, ты бы, Юрчик, не возражал", – добавил зачем-то Толик, и Юрка, представив, как Толик "натягивает" Виталика, тогда же ответил: "А что... интересно!"

Вот какой был тогда разговор, и у Юрке даже возникла мысль после этого разговора, что было б неплохо как-то с Виталиком подружиться... и пусть бы Толик его натянул, а он бы, Юрка, на Виталика посмотрел бы... но это же вовсе не значит, что Виталик этот, даже если бы он был другом, мог бы поехать с ними на дачу! Юрке с Толиком и без Виталика интересно... при чем здесь Виталик? Во-первых, Юрке он никакой не друг, а во-вторых – никакого Виталика Юрке не надо!

- На даче меня научишь приёмам, – деловито говорит Юрка. – Чтоб я потом мог пацанам показать...

- Если тебя еще мама отпустит, – осаждает Юркину деловитость Толик.

- Я попрошу... хорошо попрошу! Скажу, что мне нужен свежий воздух... и ты тоже, Толя, что-нибудь скажешь, чтобы меня отпустили... да? Скажешь, что надо со мной заниматься... да?

- Чем с тобой надо мне заниматься? – Толик, глядя на Юрку, не может сдержать улыбку.

- Ну... – Юрка вдруг думает, что если они поедут с ночевкой, то спать будут вместе – всю ночь... он представляет это, и глаза его, словно солнечные зайчики, лукаво вспыхивают. – Мало ли чему... меня многому надо учить.

- Ты уже, кажется, в школу опоздал... да? Сколько времени?

- Блин! – Юрка, торопливо вскидывая руку, смотрит на часы. – Нет, успеваю... еще целых тринадцать минут! Всё, Толя, я пошел...

Он порывисто, легко встает из-за стола, с шумом отодвигая ногами стул... Вообще-то, у них в школе требуют носить форму: или костюм, или с брюками пиджак – для мальчиков, и без формы могут запросто отправить домой – переодеваться, но когда какой-то класс "генералит", то есть, оставаясь после уроков, делает в своём кабине генеральную уборку, то можно приходить не по форме... и как раз сегодня Марина Каземировна их оставляет – мать столы, и потому он, Юрка, не в костюме, как обычно, а в джинсах и свитере; джинсы не обтягивают, а, обтекая, рельефно подчеркивают аккуратно оттопыренную Юркину попку, и – в джинсах и в свитере – стройный вихрастый Юрка кажется еще выше и даже... даже стройнее, – отрок, как сказали бы в старые времена, или тин, тинэйджер, как порой говорят сейчас; а между тем, Юрка – обычный пацан-семиклассник... ну, и кто скажет, что этот вихрастый, симпатичный пацан с утра был дважды натянут в попку? Отрок, тинэйджер... какая разница? Просто пацан – обычный пацан... а то, что он попку свою подставляет – в попку даёт, так в возрасте этом – в четырнадцать лет – среди пацанов такое не редкость, и многие... многие это пробуют – через это проходят: кто в рот, кто в жопу... это ведь только кажется, что подобное является чем-то необычным – и кто-то говорит, что это ненормальность, кто-то называет это извращением, а на самом деле... на самом деле – всё куда проще: жизнь в своих повседневных, зачастую – скрытых проявлениях куда естественнее, чем это порой представляется-кажется, и многие пацаны, не афишируя своего любопытства, в той или иной форме это естественное любопытство удовлетворяют: кто в зад, кто в рот... и кто "голубым" потом станет, а кто – "голубым" не станет, заранее выносить вердикт – дело несерьёзное.

Андрюха, когда Юрка в прошлом году был в детском оздоровительном лагере, привозил из дома и всем показывал книжку, в которой было написано – Юрка читал это сам – что шестьдесят процентов всех мальчиков и тридцать процентов девочек к пятнадцати годам имеют хотя бы один гомосексуальный опыт... кто написал эту книжку, Юрка, понятное дело, не запомнил, но книжка была нормальная – и познавательная, и в то же время прикольная, и Юрка запомнил её название – "Курс выживания для подростков"; и еще он запомнил, сколько процентов хотя бы раз это пробуют, – шестьдесят... то есть выходит, что большая часть пацанов знает об этом не понаслышке, но каждый или почти каждый при этом делает вид, что он к гомосексу никак – ни задом, ни передом – непричастен... ага непричастен! Ни Артур непричастен, ни Славка, ни Гена... смешно! С тем же Андрюхой в том лагере Юрка потом два раза трахался, и оба раза они друг друга шпилили в попу: сначала вставлял Андрюха Юрке, потом – Юрка вставлял Андрюхе, – они друг друга в попу ебали... ну, и что? А ничего. Было клёво... по вечерам в лагере делали дискотеки, и когда все дёргались-прыгали – на освещенной площадке под музыку танцевали, они, растворяясь в темноте, незаметно для всех исчезали... и появлялись на дискотеке перед самым ее окончанием, – оба раза, почти не сговариваясь, они уединялись за домиками, и там, в кустах, приспустив с себя шорты, один одному вставляли – поочередно друг друга натягивали, или, как говорил Андрюха, пистонили... и еще бы друг друга пистонили – делать это им нравилось обоим, обоим было в кайф, но смена закончилась, и они, перебросившись перед посадкой в автобусы парой пустых, ничего не значащих слов, разъехались в разные стороны: Юрчик – в Адлер, в аэропорт, а Андрюха – в Сочи, на железнодорожный вокзал, чтобы уже оттуда ехать-лететь дальше – каждый в свой город...

"Всё, я пошел" – торопливо говорит Юрка и уже почти выскакивает из кухни, когда сзади его настигает голос Толика:

- Юрчик!

- А? – Юрка легко, стремительно поворачивается. – Что?

- Ничего. Каждый раз одно и то же... – Толик, смотрит на Юрку строго, без всякой игривости. – Неужели так трудно запомнить?

- Толя, мне некогда... – Юрка уже понял, в чем дело, но, стараясь и взглядом, и мимикой изобразить полное непонимание, вопросительно смотрит на Толика. – Что не могу я запомнить? Быстрей говори!

Серьёзный вид, с каким Толик на него смотрит, Юрку веселит, и хотя Юрка пытается, как иногда говорит про него дядя Сережа, изобразить "непорочное зачатие", но – через пару секунд не выдерживает, и губы его помимо воли – сами собой – расползаются в улыбке.

- Ну, и чего ты лыбишься? – Толик смотрит на Юрку с легкой досадой.

- Ты, блин, как мама... и как вам не надоест? Каждый раз – одно и то же... вчера мы ужинали, и дядя Сережа мне ничего не сказал... а вы – всё время! И мама, и ты...

- Вот видишь – всё время... это что значит? А это то значит, что я тобой, Юрчик, неустанно, не покладая рук занимаюсь – прививаю тебе, как и мама, хорошие манеры; это во-первых... а во-вторых, вчера, когда вы ужинали, дядя Сережа... – Толик умышленно, специально для Юрки называет отца дядей Сережей, выделяя голосом эти два последних слова, – сказал: экстра мурос...

- Как сказал? – Улыбка мгновенно слетает с Юркиного лица, и глаза его тут же округляются, наполняясь самым неподдельным изумлением. – Как... повтори еще раз...

- Экстра мурос ты, Юра... да? папа так сказал? – Толик, глядя на Юрку, не может сдержать улыбку.

- Точно... – Юрка смотрит на Толика так, словно Толик – представитель другой цивилизации. – Ты же вчера не ужинал с нами... тебя не было, Толя! Ты... ты откуда знаешь, что папа сказал?

страницы [1] . . . [6] [7] [8] [9] [10] . . . [12]

Этот гей рассказ находится в категориях:
С братом, Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>