Горячая гей библиотека

Слушай!

Часть 1

Давай приколемся. Давай как-нибудь приколемся...
прикинемся кем-нибудь отчаянно смелым...
кем-то страшно сексуальным...
чем-то ужасным...

Давай приколемся. Давай как-нибудь приколемся...
и сыграем миру cool.
(Тед Джоанс, "Прикольщики")

Cлушай. Да, ты! Почему ты? А какая, блин, разница? Ты, он - какая разница! "Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после", - а, каково сказано? Ты разве не слышишь, как шелестят в этой фразе спрессовавшиеся столетия? Нет, это не я сказал, хотя знаешь, иногда мне кажется, что я очень хорошо понимаю сказавшего это, и когда мне так кажется, я всегда испытываю чувство щемящего сожаления, что мы разминулись в тысячелетиях, - вот с кем мне хотелось бы обо всём душевно поговорить. А впрочем, всё это фантазии, "и кто умножает познания, умножает скорбь". Парадоксальная мысль, не правда ли? Мы стремимся узнать о мире как можно больше, но чем больше мы о нём узнаём, тем глубже души наши погружаются в печаль, и печаль эта рано или поздно становится неискоренима. В школе мне говорили: "учись, учись, ученье - свет, неученье - тьма", и вот я выучился, прочитал тысячи книг, из которых узнал, что было, что есть и что будет, а счастья... счастья - нет. Что значит - "пьяный"? Да, в цилиндре... в я цилиндре стою, ну, и что с того? Хочу стоять в цилиндре, и стою в нём, имею право! Нет, я не пьяный, с чего ты взял? И не обкуренный. Чего я хочу? Ничего не хочу, а может, и хочу. Откуда я знаю? Как я могу ответить на этот вопрос, если я не знаю главного - не знаю тебя. Эй, постой, не уходи! Что значит - "некогда"? Все дела на этом свете всё равно не переделаешь. Постой! Я скажу тебе, чего я хочу. Слушай!

Да-да, слушай! Давай... давай приколемся, давай кем-нибудь прикинемся. Что значит - кем? Да кем угодно! Говорю тебе: кем угодно. Что "например"? А, например. А ты что - примеры любишь? Какой ты, однако, примерный... Ну, например, давай прикинемся грозовыми майскими дождями, весело шумящими за распахнутым окном по молодой сочной зеленой листве 1980 года. Или - хочешь? - давай прикинемся жёлтыми осенними листьями, безмолвно застывшими под холодным солнцем уходящего бабьего лета. Или - нет! - слушай, давай прикинемся белыми снежинками, медленно вальсирующими в неоновом свете одинокого ночного фонаря, или - ты слышишь меня, слышишь? - давай прикинемся парой стоптанных, чудом сохранившихся кроссовок, в которых четверть века тому назад играл в футбол вихрастый подросток на пыльном поле за двухэтажным зданием старенькой деревянной школы. Или - нет! - слушай, давай прикинемся жёлтым пунктиром вагонных окон, летящих по косогору сквозь дождевое пространство осеннего вечера... То есть как это - слишком абстрактно? Ничего не абстрактно. Давай, давай кем-нибудь прикинемся, как-нибудь приколемся. Что ты говоришь? Не хватает воображения? Ну, тогда... тогда придумаем что-нибудь попроще, специально для тебя; да, для тебя - что-нибудь попроще. Слушай, а давай - давай прикинемся, что мы прошлогодние июньские облака, в никуда из ниоткуда плывущие по бескрайнему синему небу. По какому, ты говоришь, небу? По голубому? Ну, хорошо, пусть не по синему, пусть плывут они по небу голубому... Слу-у-шай, а ты, случайно, не голубой? Нет? И что - никогда не пробовал? Ну да, с пацанами. Ой, не смеши! Тезис, что "это плохо", давай оставим для бедных. Я о другом: правда, что ли, не пробовал? Никогда-никогда? Во блин! Даже не знаю, что и сказать.

Слу-у-шай, а давай приколемся - давай прикинемся, что мы голубые, и, стоя в ожидании автобуса, в предвкушении повторения вчерашнего дня я буду нежно смотреть на тебя влюблёнными глазами, и ладонь моя как бы непроизвольно и оттого неопровержимо естественно будет скользить сверху вниз по твоей упругой, обтянутой джинсами попке, а ты, приблизив своё лицо к моему, вжимаясь горячей твёрдостью паха в моё бедро, будешь что-то тихо шептать мне в ответ на мои молчаливые прикосновения, вплетая жаркое своё дыхание в тёплый ветер апрельского вечера, и, упоённые нашей любовью, никого не замечая вокруг, мы будем стоять на фоне пламенеющего заката под одиноко торчащим козырьком продуваемой всеми ветрами автобусной остановки, и стоящие рядом с нами в ожидании автобуса люди будут коситься на нас, словно мы с тобой - сказочные, им неведомые инопланетяне, невесть как занесённые из другой Галактики на эту пыльную городскую окраину.

Они будут пялить свои глаза на нас, прижимающихся друг к другу, а нам не будет до них никакого дела. Юные и счастливые, мы будем неотрывно смотреть друг на друга, упиваясь весной и любовью, и, когда подойдёт автобус, мы запрыгнем в его урчащее чрево и, по-прежнему никого не замечая вокруг, уедем куда-нибудь - на квартиру или на дачу - туда, где на тысячи световых лет никого не будет вокруг, и там, за пределами скучного "здравого смысла", мы будем всю ночь вдохновенно любить друг друга, с юной неутомимостью снова и снова поочередно подставляя один другому свои молодые ненасытные попки, и лишь когда за окном забрезжит рассвет, опустошённые и счастливые, с опухшими членами и полуоткрытыми норками, прижимаясь друг к другу, мы уснём под одним одеялом, на двоих разделив одну подушку. Слушай, давай приколемся, что мы голубые!

Э, ты чего? Чего ты задёргался? Ну да, это рука, моя рука. Ну и что здесь такого, что я ладонью провёл по твоей оттопыренной попке? Кстати сказать, попочка твоя ничего... Нет, я не щупал, я только провёл, чего ты, право... Нет, ты мне объясни, что здесь такого?! Да, я провёл, ладонью провёл по твоей скульптурно красивой заднице - ну и что? От того, что я сделал это, что-то случилось? Сотни тысяч парней ежесекундно на всех континентах трогают задницы друг у друга, и ничего. Ничего, говорю, с этим миром не происходит, если кто-то кого-то тронул за задницу, гром не гремит, и Земля не меняет свою орбиту. "Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки веков". Что значит - к чему я говорю эти слова? Ни к чему. К тому говорю, что нужно тебе кругозор расширять, - вот к чему! Ну, хорошо, хорошо! Давай будем считать, что всё это было случайностью. Да, именно так: давай будем считать, что я по твоей аппетитной попке ладонью не проводил, а случайно - слышишь? - совершенно случайно твою никому не нужную задницу, упакованную в голубые джинсы, своей безразличной ладонью задел. Да, так бывает... а я говорю, что бывает! Неприкасаемый какой! Мог бы прикинуться, что ничего не заметил, а ты сразу задёргался. Какой ты, однако, простой.

Слу-у-шай! Если уж ты такой простой, то давай... давай приколемся - прикинемся, что мы избиратели. Да-да, они самые - потребители бесконечных мыльных сериалов. И, выполняя свой долг - воображая, что мы играем во всём этом мутном порношоу какую-то роль, мы наденем свои самые лучшие одежды и, преисполненные ощущения своей значимости, отправимся в публичные... тьфу ты, отправимся в избирательные дома. Как, ты говоришь, они называются? Избирательные участки? Нет-нет, запоминать, как они называются, я не буду - мы же прикалываемся. Ну, одним словом, ты понял, куда мы отправимся. Гордо глядя по сторонам, мы будем неторопливо шествовать в своих самых лучших одеждах, и нам вслед, видя наше неискоренимое простодушие, будут лучезарно улыбаться господа кандидаты - бывшие комсомольские активисты, а ныне владельцы фабрик и пароходов, красиво загоревшие на альпийских курортах, и мы... мы, не раз обманутые и обворованные, униженные и оскорблённые, на какой-то миг опять забудем, что почти все они, неизменно обещающие нам достойную жизнь, - обычные мелкие проходимцы, стечением обстоятельств оказавшиеся в "коридорах власти". О, мы забудем об этом в сто первый раз, и в этот особо праздничный день - День-Торжества- Управляемой-Демократии - воображая, что от нас - именно от нас! - что-то зависит, мы в такой же сто первый раз бездумно отдадим свои голоса За-Того-За-Кого-Надо, а потом поспешим в буфет, где по случаю Дня-Торжества-Управляемой-Демократии будут продавать специально для нас дешёвые пирожки и прочие незамысловатые вкусности и где будет звучать исключительно для нас бравурная музыка, и, кушая пирожки и слушая музыку, мы, любители бесконечных мыльных сериалов, будем по-настоящему счастливы, упиваясь ощущением исполненного долга, и нам в этот светлый день - День-Торжества-Управляемой-Демократии - нам, преисполненным ощущением исполненного долга, совершенно не нужен будет секс, а будут нужны лишь дешёвые пирожки и весёлая, вселяющая в нас уверенность в завтрашнем дне бравурная музыка. Да, только музыка и пирожки, пирожки и музыка. Бля, мы будем радоваться, как дети, и, видя, как мы радуемся и как мы счастливы, будут ещё лучезарней улыбаться с плакатов, глядя на нас, загоревшие на модных альпийских курортах бывшие комсомольские активисты, профессионально организующие нам время от времени эти светлые праздники сопричастности к жизни... Слушай, давай приколемся, что мы избиратели!

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Совращение натурала, Анонимный секс

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>