Горячая гей библиотека

Памирец

Часть 1

Шли последние годы советской жизни. Я закончил политех и вылетел по распределению в уссурийскую тайгу. Мне ничего не стоило остаться в родной Одессе, но для чего тогда нужна молодость? Я хорошо себе представлял, как выглядят Мальдивы или Канары, но что такое уссурийский край, знал отчасти только по фильму "Дерсу Узала". Мне это понравилось и запало в душу. Кроме нашей пыльной причерноморской степи, я ничего и не видел в натуре. А Крым слишком миниатюрен и прост, чтобы удовлетворить мою романтическую жажду душевных волнений.

Уже подлетая к Владивостоку и рассматривая в иллюминаторе рыжие просторы тайги, сопки и синее безбрежье океан,а я был пленён этим местом. Правда, около Уссурийска, где я был принят на механическом заводе и определён молодым технологом в литейный цех, пейзаж был нетипично скучным. Однако освоение профессии меня увлекло, и несколько месяцев я жил заводской жизнью. Но вот наступила весна, и у меня стало щемить в груди. На заводе всё вдруг стало серым и рутинным, в общаге тоже.

Единственным человеком, кто меня взволновал с самого начала, был наш замначальника цеха, статный и красивый мужик, всегда одетый, как на парад. Но что можно было с ним проделать в те строгие времена? Лишь один раз, когда я выиграл лыжную гонку на спортивном празднике, весёлый, раскрасневшийся и слегка поддатый Трофимыч на полном основании меня облапал и облобызал. Затем до самой темноты он одаривал меня знаками внимания, как героя дня, а когда мы сгрудились в углу заводского автобуса он позволил себе обхватить мою ногу своими горячими ляжками и прижаться к моим телесам. Я тоже парень видный: вес под центнер, блондин с синими глазами и румянец на щеках. Очень нам хотелось остаться наедине, но лыжи, рюкзаки, коллеги - короче, одно расстройство. После работы приходила его жена, брала своего мужа чинно под ручку, и они топали домой, а я в общагу.

И тут сюрприз. Подходит как-то к нам наш комсорг и говорит, что есть путёвка на комсомольскую стройку в Пластун - небольшой рыбацкий поселок на северо-востоке Приморья. Поработать надо на стройке три месяца, а потом - законный дополнительный отпуск. Я не стал даже размышлять, через три дня прилетел в райцентр Терней и получил благословление от местных комсомольских бонз в виде направления на стройку. Но транспорта не было, и до Пластуна мне предстояло добираться на попутках. Начались долгожданные приключения.

Я вышел на большак и предался очарованию обступавшего меня дальневосточного пейзажа. Уже светило яркое и тёплое мартовское солнце, я чувствовал запах хвои, видел тающий снег, голубые сопки, а вокруг не было ни души. Мне повезло: меня подобрал красивый японский лесовоз и довёз прямо до Пластуна. Вид там был ещё более потрясающий. К вышеперечисленным красотам добавился синий океан, пароходики и шум прибоя. В море вливалась стремительная зелёная речка. Это было похоже на сновидение. Я поднялся на крутой морской берег и впервые осознал, что такое безбрежность и край света.

Каменистое побережье поражало вычурностью скальных нагромождений. Бесподобные пляжные лагуны и подчёркивали моё одиночество. Для человека с суетливого запада - это невообразимое космическое состояние. Наконец, я заставил себя явиться по адресу, где обнаружил ещё нескольких "корчагинцев", и мы весёлой ватагой поехали на место работы.

Как оказалось, это было место пребывания "химиков" - полусвободных зэков. Очень символично: "химики" и "корчагинцы" плечом к плечу на комсомольской стройке. Но наше поколение уже спокойно реагировало на такие идиотские штучки, и ничто не помешало нам мгновенно подружиться с "химиками". Уже через неделю я играл полузащитником в их команде на первенстве района по футболу. Определили меня мастером на РБУ, и началась необыкновенно новая таёжно-зэковская жизнь.

Первым делом мы, "корчагинцы", научились чифирить. Потом мы внесли свежую струю на танцах в клубе. Мне как горожанину было интересно косить под деревню. Я всем нравился своим классическим русским видом, и пластунские девки мне проходу не давали. Иногда приходилось и провожать их, и тискаться с ними.

Всё шло путём. В магазине мы покупали шипучее сладкое вино и закусывали его малосолёной горбушей. А тут ещё начался знаменитый нерест. Я в жизни, кроме лягушек, ничего в природе не видавший, наблюдал, как сплошной поток горбуши плыл против течения. А иногда и громадные таймени выпрыгивали из зелёной прозрачной воды и с оглушительным плеском погружались в реку Джигит. А потом зацвёл багульник, и сопки выцветились сиреневым туманом. И в голове у меня царил сплошной эйфоричный туман. Я уже и позабыл, что родом с запада, что прописан в Уссурийске. Я стал таёжным человеком. У меня оформилась густая рыжеватая борода, белокурая шевелюра, розовощекая счастливая морда, и у меня не было ни одной проблемы.

Но так, конечно, не бывает, по крайней мере, долго. Однажды, обедая в столовой, я телом почувствовал на себе пронзительный взгляд. Осторожно зыркнув по сторонам, я наткнулся глазами на весьма экзотичного типа. Почти чёрный от весеннего солнца, с едва заметной монголоидностью на меня уставился какой-то массивный "химик". Типичная Средняя Азия и готовый убийца. Странно, как он очутился на "химии"?

Ошпарив меня неповторимым диким взглядом, азиат встал, обозначив крутые накачанные груди, живот и до бесстыдства выпирающий сквозь тонкое спортивное трико толстый напружиненный член. Я был сражён наповал. Мало того, мужик, плотоядно ухмыльнувшись, чёрной рукой схватил своё хозяйство и откровенно его обжал. Чего тут непонятного? Я чуть не кончил тут же, за столом. Дальше всё развивалось ещё страшнее.

Как мастер я оставался на работе до конца и закрывал вагончик, уезжал с последним самосвалом. Уже на следующий день последним подъехал незнакомый самосвал, и из него вышел именно этот загадочный тип. Он мог шутки ради кокнуть меня и бросить где-нибудь в тайге. Такое у меня было чувство, хотя я сам могу уделать кого угодно.

Он подходил ко мне враскорячку, пряча взор и хватаясь за член, как будто он мешал ему жить. Подошёл, вперил в меня свои страшные чёрные глаза и стал мне что-то объяснять, вроде по-русски, но очень непонятно. Какие-то неполадки в двигателе. Я послушно сел к нему в кабину, он завёл мотор, и мы поехали. Само пребывание с ним в тесной кабине - это уже полуизнасилование. Самосвал временами стал дёргаться. Я понял, что дело в фильтре, и мы принялись его менять. Мужик поднял капот и удерживал его своей мощной горильей рукой, а я принялся снимать фильтр.

Дальше - сплошной дурман. Сначала в меня упёрся его живот, и пальцы перестали меня слушаться, затем его рука нежно прихватила меня под мышкой, и он, как будто интересуясь демонтажем, окончательно спрессовал меня. Потом он шумно вздохнул, и его взбученный елдак уткнулся мне в зад. Дальше было короткое замыкание, и я почувствовал в своих штанах горячий поток. Такого явления со мной никогда не было. И страшно, и стыдно, и фильтр надо менять. Немного оклемавшись, я продолжил демонтаж, несмотря на жесточайший прессинг. Азиат полыхал от похоти и тоже хотел кончить, но мы не знали, как это сделать, и только возня с фильтром отвлекла его от тяжёлого бремени. Дальше мы ехали молча, но белки его страстных глаз метали стрелы, а рука непрерывно сжимала непреклонный член. Такого истязания я не пожелал бы и врагу. Разве таких быков можно держать в изоляции?

Какие-то тёмные мысли его непрерывно мучили. Он пару раз притормаживал, потом, передумав, давал ход. Когда мы подъехали к общаге, он выскочил из кабины, обежал самосвал и преградил мне дорогу. Он сверкал очами, пытался что-то выразить словами, потом крепко схватил меня за руку и отпустил. Плохо, когда не знаешь русского языка. Я похлопал его по плечу и побежал по лестнице. Мужик присел на подножку и смотрел в мою сторону. Да-а-а! А что будет завтра?

Когда я вошёл в комнату, там вовсю выпивали. Это было очень кстати, и к полуночи я отрубился. Следующий день проходил обычно, и вчерашнее ощущалось, как дурной сон. Но вечером вновь последним подъехал мой новый знакомый. Я в это время возился с замком, закрывая вагончик. Увидев, как он ко мне приближается и как с каждым шагом увеличивается его пистолет, я вновь отомкнул замок и вошёл в полутёмный вагончик. И вот мы стоим друг напротив друга в стеснённом пространстве. Внезапно в поведении дикого мужика сквознула стеснительность и растерянность, видимо, от неопытности в таких делах. Но с чего-то же надо начать!

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Азия и Кавказ, Тюрьма, Мужики

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>