BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Казахские юрты. 1975 годПодкатегория: без секса
1975 год - странный год. Странный потому, что это тот самый год, когда я стал
профессиональным артистом. Прошёл у меня этот год как во сне, остались только сказочные
воспоминания. Восток - это вообще страна загадок, а Казахстан - это восток. Я никогда
не думал, что он будет так близок мне и что я попаду в места, где ходил когда-то сам Ходжа
Насреддин. Я попал в национальный эстрадный коллектив "Жайык толкын", и мы поехали
показывать свои концерты по всему Казахстану. Жара стояла плюс 52. Ночью же температура
могла падать и до нуля. Ехали мы ночами, потому что днём можно было просто обжечься о
песок. Жара. И вот вода! Перед нами знаменитая Амударья. Пить эту воду нельзя, но
купаться-то в ней можно! И мы купались. Это было здорово. Надо просто представить, что
такое искупаться почти в пустыне, и тогда можно понять наше счастливое от этого состояние.
Ездили мы на автобусе "Кубань". Кто помнит такие автобусы, знает, о чём я говорю. Это
очень плохие автобусы. Он приготовил нам неприятный сюрприз. Пока мы купались, наш автобус,
который остался без присмотра, потихоньку наполовину всосался в песок. Вытащить его своими
силами было невозможно, поэтому пошли наши старшие казахи искать помощи у местного
населения. Помощь они нашли. Недалеко от нашей стоянки в нескольких юртах жила семья одного
чабана: он сам, его жена и два его сына. Автобус вытащили с помощью двух коней, и мы,
счастливые, были приглашены в гости этим чабаном и его семьей. В одной юрте они спали, в
другой у них была кухня, в третьей жили их дети, а в четвёртой юрте - вы не поверите -
стояла новенькая "Волга". Правительство подарило, вот она и стоит. Чабан - Герой труда
всё-таки. Как она туда попала, кто её привез или пригнал - просто не представляю, да и
спросить у них было об этом невозможно, так как семья не знала русского языка, а те казахи,
с которыми я работал, не стали спрашивать уважаемого человека о таких пустяках. Нас
усадили в главной юрте и стали угощать. Спросили нас, кто мы такие. Мы ответили, что
артисты. - Что это такое - артисты? - Концерт показываем. - А это что? И мы
решили показать им концерт. Но тут наш старый казах-администратор Омар Батырович (мы его
для лёгкости русского произношения звали Январь Батырыч) сказал, что концерт денег стоит.
Тогда чабан вынул небольшой ящичек и раскрыл его. Я такого никогда больше в жизни не видел.
Это не сравнится ни с какими долларами! В ящике лежали пачки пятидесятирублевок. Много!
Чабан взял одну пачку и спросил: - Этого хватит? - Хватит, - сказал Январь Батырыч и
жестом факира спрятал пачку в недрах своего байкового халата, из-под которого торчал пиджак
обычного костюма, правда, довольно старого. Мы пели казахские песни, и все были довольны.
Но вот настала моя очередь - показывать фокусы. - Шайтан! - крикнула семья и повалилась
мне в ноги. В общем-то, я думал, что 1975-й год - это всё-таки цивилизация, и мне как-то
не верилось в то, что мне кланяются в ноги, к тому же с таким неподдельным страхом. Я
показывал им свои фокусы и наслаждался. Наслаждался не только реакцией на моё искусство,
но и глядя на младшего сына этого чабана, потому что он смотрел на меня с неподдельным
восхищением и был очень красивым. Когда все всё посмотрели и остались очень даже
довольны концертом, то немного выпили молочной водки, и начались разговоры. Разговоры шли
по-казахски, я ничего не понимал и вышел из юрты на улицу. Там было уже довольно прохладно,
потому что уже вечерело. Я сел прямо на песок и поджал колени под подбородок. Я сидел и
думал. Думал о себе, о пустыне, об своих впечатлениях от того, что я вижу каждый день.
Понравившийся мне паренёк тоже вышел из юрты. Он сел рядом и, глядя на меня, что-то тихо
и долго говорил. Говорил он по-казахски, а я смотрел на него и думал: "Что же ты, милый,
по-русски-то не понимаешь?! Я бы тебе тогда сказал бы многое. Сказал бы, что ты красивый,
что я такого хочу. Сейчас хочу, на песке". Но мне было хорошо и без этого. Я слушал
незнакомую речь, смотрел на него и на звезды и ёжился от холода. Он увидел, что я
мерзну, и показал рукой на другую юрту. Я понял, что там тепло и там можно лечь спать. Я
пошёл туда и лёг на циновку, на которую он мне показал. Он сел рядом. От него исходил
потрясающий запах юного тела. У меня голова закружилась от него. Я показал ему рукой,
чтобы он лёг рядом со мной, и он меня послушался! Мы лежали рядом и смотрели в потолок,
если это можно было назвать потолком. Он был какой-то странный, этот "потолок". Я никак не
мог понять, что в нём такого странного. Потом я повернулся и стал смотреть на парня. Он
тоже повернулся ко мне. Мы смотрели друг другу в глаза, и я никак не мог понять, о чём он
думал. О том, что видит колдуна так близко? У юноши были очень красивые глаза или это
мне так показалось тогда? Но я всё-таки подвинулся к нему поближе и поцеловал его - прямо
в губы. У него глаза расширились от удивления, но он не отодвинулся от меня. Я целовал его
нежно, едва касаясь его губ своими губами. Он замер, о чём-то размышляя, а потом закрыл
свои глаза и тоже ответил мне нежным поцелуем. Я целовал его лицо, ушки, грудь, но ниже
опускаться не стал. В общем, были поцелуи - сладкие и нежные. Не знаю, сколько это длилось,
но мы оба заснули в объятиях друг друга. А потом было утро. Когда я открыл глаза, то
понял, что же для меня было странного в том самом потолке в юрте. Оказалось, что все стыки
шкур, которые составляли юрту, были аккуратно заклеены пятидесятирублевыми купюрами. Бумага
хорошая, так что же её не заклеить? Я более никогда не спал в денежном доме. Забыть такие
странности довольно сложно, и я рассматривал всё это, запоминая, потому что сфотографировать
это было практически невозможно. У меня был с собой фотоаппарат "Смена-7", двухкассетный,
удобный, но дело было в том, что за день вся фотоэмульсия расплавилась и не могла уже
ничего запечатлеть, только запачкала фотоаппарат. Окончательно проснувшись, я оглянулся
вокруг себя и увидел, моего друга в юрте уже не было. Он с самого утра ушёл куда-то с
отарой. Мы уезжали. Собирались долго, так как торопиться нам было особо некуда. Куда
торопиться в пустыне? К следующей юрте? Вообще, гастроли у нас строились тогда довольно
странно. Я ждал. Ждал, что он появится, чтобы хотя бы пожать ему руку, ещё раз прикоснуться
к его коже, но его всё не было. Больше я этого паренька никогда не видел. Он остался в моей
памяти красивым, смуглым, нежным. Вспоминает ли он меня хоть изредка? Впереди было много
всего, в том числе перегон через все Каракумы, где мы на три дня остались без воды, и я уже
не надеялся выжить, но мы случайно набрели на железную дорогу, и нас спас машинист поезда.
Впереди были горы Алатау с их обрывами, пропастями и горными аулами, горы Медео с
цивилизованными катками и целыми полями тюльпанов, и с этими местами у меня связано тоже
много интересных воспоминаний.
Этот гей рассказ находится в категориях: Мужики и молодые, Любовь и романтика
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|