Горячая гей библиотека

Четыре ночи и вся жизнь (глава 5)

Часть 2

Такой красавицы не видел белый свет! С первого её появления в Синеглазке мы не могли привыкнуть к её светящейся красоте. В грудничке было столько женского изящества, очарования, прелести, что мы не могли на неё наглядеться. Одна только Валентина Даниловна почему-то воспринимала внучку как нечто обыкновенное . Мы с Петей и все наши знакомые ахали от восхищения, увидев это Божье создание.

Её отца Юру Кима мы знали только по фотографиям. Это был сухощавый мужчина лет 40, у которого в Южно-Сахалинске жила своя семья - жена и двое сыновей. Он с той женой тоже развёлся. Была у нас и одна фотография той семьи: возле дома-развалюхи стояла некрасивая женщина в сапогах с двумя пацанами. В кого уродилась неземной красавицей Марина Ким, для нас так и осталось загадкой. Видимо, кто-то из её корейских предков всё-таки относился к царской династии. Когда Юля ещё только принимала решение оставить дочку у меня, я ей мягко сказал:

- Юля, дочке нужна материнская забота.

- Бог мой, - с раздражением ответила Юля, - материнская забота, материнская забота! Я оставляю её, между прочим, не на улице, а своим родителям!

- Но они - твои родители, - возразил я, - у Марины же должны быть свои родители.

- Бабушка и дедушка - тоже родители.

Юля растерялась оттого, что я вмешиваюсь в её личную жизнь, и расстроилась.

- В конце концов, я хочу, чтобы моя дочь росла с братьями! Чтобы она знала, что у неё есть братья! Они будут за неё заступаться! Они все должны знать друг друга! Я, конечно, могу взять её в Токио, но мне придётся нанимать няню, и она будет расти в чужих руках. А тут все свои, тут русский язык. Английский от неё не уйдёт!

Так Марина осталась с нами. Зиму мы с ней прожили всё-таки в Синеглазке. Там было хотя бы место для третьей кроватки. Потом время от времени переезжали на чердак завода. Но следующие зимы проводили опять в Синеглазке. С газом и водой там можно было жить. Валентине Даниловне уже не нужно было привозить стираные и отглаженные пелёнки. Всё это мы с Петей и с близнецами делали дома сами. И до школы оттуда было рукой подать: вышли со двора, а на другой стороне улицы - школа.

К тому времени у нас уже были машины: Юля поставила нам по "Нисану". У Пети был синий, у меня серый. Связь в результате между всеми нами стала гораздо проще. В то время подержанные японские машины заполнили весь Дальний Восток. Наша семья была, конечно, одной из первых, у кого появились такие машины. Они казались вечными. И действительно, мой "Нисан" со мной до сих пор. Он выдерживает бездорожье, проходит через Петропавловские снежные заносы. Мне с ним ничего не страшно. Благодаря ему я не оставил работу на заводе: на "Нисане" мне до завода от Синеглазки десять минут езды, а на автобусе эта же дорога занимает почти час.

***

Валентина Даниловна начала становиться тёщей из анекдотов с того момента, как мы с детьми уехали с Советской на заводской чердак, в "помещение". Мы уехали не только от тесноты, но и от опасности совершить так называемый свальный грех. Мы жили в такой плотной атмосфере крохотной квартирки, а сексуальная энергия била из меня с такой неудержимой силой, что уехать для меня было наилучшим вариантом. В квартирке мы в прямом смысле всё время стукались боками, и не только ими.

Валентина Даниловна в то время была отнюдь не старой женщиной. Напротив, она была в самом соку, ей было, думаю, лет 45. Она ходила дома не в чопорном костюме и не в скафандре. И я тоже. И Петя. И Юля. Одно присутствие рядом Петра возбуждало меня каждую секунду. Когда мы с Юлей на ночь залезали под стол на свой матрас, я слышал, как в соседней комнатке Петя садится на кровать. У меня вскакивал моментально, и я залезал на Юлю и ебал её безбашенно, я её драл, трахал, рвал на куски. Она же, захваченная моей энергией, отвечала мне полной взаимностью. Она стонала, кричала, дышала, задыхаясь, так как я взваливался на неё и часто забывал о том, что ей просто физически тяжело меня держать, и в соседней комнатке всё это было, конечно, слышно. Мой член врывался в Юлино лоно, а мысли мои были с Петей. Мои руки рвали её грудь, драли ей волосы на лобке, а все мои мысли были с Петей, с его упругой задницей, с его лобком, густо заросшим волосами, с его членом, который я сосал бы сейчас взахлёб. Думаю, что когда и Петя взбирался на свою жену Валентину Даниловну, то его страстью был я - человек, который находился от него за тридевять земель, в тридесятом царстве - в соседней комнате, за тонкой дверкой, похожей на тряпичную занавеску.

Словом, дальше так продолжаться не могло. Должно было что-то случиться. Не понимаю, как мне хватило благоразумия, чтобы однажды не попытаться облапить и приласкать Валентину Даниловну, столкнувшись с ней на кухоньке, в ванной, в коридорчике, у кроваток близнецов, которые заняли всю большую комнату. В квартирке негде было повернуться, поэтому мы постоянно друг на друга натыкались. Но если, столкнувшись с Петей, я сто раз за вечер дотрагивался до его руки, члена, попочки, бока, снова руки, то то же самое могло произойти и с его женой.

Как меня удержал от этого Господь, даже не знаю. Только думаю, что и сама Валентина Даниловна была бы отнюдь не прочь испытать такое семейное счастье. Не знаю, хватило ли бы ей духу переступить роковую черту и вступить со мной в половую связь, оказавшись в одной разобранной постели с собственной дочуркой Юлей с её вечно распаренной пиздёнкой и с мужем Петей, но то, что мы вдруг снялись и уехали жить на завод, её раздосадовало чрезвычайно. Она была просто разгневана нашим поступком.

***

Началось с её стороны какое-то вечное недолюбливание меня. Не согрешу, если скажу, что это она, которая, как челнок, сновала между Петропавловском и Токио, способствовала в конце концов нашему с Юлей разводу. Даже, может быть, это она познакомила Юлю с Юрой Кимом, которого я никогда в жизни не видел, если не считать нескольких фотографий. Его дочь Марину Юля мне сбросила, и я растил и воспитывал эту красавицу, не спрашивая о том, почему, собственно, родные мать и отец от неё отказались, и лишь потом я узнал некоторые подробности тёщиного интриганства.

В самом деле, я молчал, но меня поражало, почему Юра Ким, парень родом из Южно-Сахалинска, ни разу не навестил свою дочь Марину? Окольными путями выяснилось, что Юра, работавший в Токио от своей Южносахалинской компьютерной фирмы, глубоко сомневался в том, его ли это дочь. До него у Юли был роман с каким-то другим человеком - с кем конкретно, понятия не имею. Сама Валентина Даниловна мне как-то проговорилась, что она меня с Юлей не разводила, это сама Юля запуталась в "токийском роковом треугольнике". Вот почему Юля и прилетела в Петропавловск рожать и оставила Марину мне. Про своё участие в том "треугольнике" Валентина Даниловна выразилась так:

- Я всегда на стороне дочери!

Вот и понимайте, как хотите! Но мне достаточно было только знать, что она в том "треугольнике" была четвёртой. Интриги Валентины Даниловны привели к тому, что она, желая счастья своей дочери, сделала довольно несчастными сразу несколько человек: развела нас с Юлей, Юру Кима с его семьей, Марину лишила родного отца, оставшегося неизвестным, и так далее. Цепочку людей, включённых в комбинацию нелюбви Валентины Даниловны ко мне, можно продолжать. Кто знает, сколько родственников у каждого из нас переживали о том, что с нами случилось!

Но всё-таки почему она меня невзлюбила, объяснить я это никак и ничем не могу. При этом она довольно самоотверженно помогала мне растить Петра и Павла, а потом Марину. В первый год на ней лежала забота о пелёнках, памперсах, которые она горами доставляла нам из Токио (в России тогда этого не было и в помине), детском питании. Она всё это привозила на завод или в Синеглазку, не считаясь с погодой. Для Марины она привозила из Токио всю одежду - от пинеток до шубок, японские игрушки, а также роботов и даже игрушечные компьютеры. Всевозможными компьютерами были завалены и Синеглазка, и "помещение". Отпрыски умели пользоваться компьютерами с самого раннего возраста и по ним учили английский.

Думаю, что то, чем разрешилась наша семейная коллизия, было проявлением не столько характера Валентины Даниловны, сколько её женской сущности. Обычно замужняя женщина, уверенная в себе, склонна всё доводить до крайности, а всех вокруг - до белого каления. Но именно ей я обязан тем, что с середины жизни и до самого зрелого возраста, в котором нахожусь сейчас, я не имею в семье женщины - существа, столь же своеобразного, властолюбивого, капризного, своевольного, упрямого, малопредсказуемого и т.п., как и Валентина Даниловна. Я сейчас имею в виду Юлю. В этом она пошла больше в маму, а не в папу.

Но нет худа без добра: наверное, то, что мы с Юлей живём по разные стороны океана, помогает нам поддерживать добрые отношения друг с другом. Валентина Даниловна же бесится ещё и из-за того, что не понимает, как "молодой мужчина" может столько лет жить один, без женщины? Она не может себе даже представить, что "молодому человеку", у которого есть её муж, никакой женщины уже не нужно.

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики, Бисексуалы

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>