Горячая гей библиотека

Воинский эшелон

Часть 4 (последняя)

День шестой

Ночью мне снился Дима. Утром я проснулся рано и, не поднимая век, лежал, вспоминая вчерашнее знакомство с этим призывником. Перед глазами у меня стоял простой русский парень, его серые глаза, наивное и любопытное лицо, ладная фигура, скрывающиеся под одеждой крепкие ягодицы и симпатичный член. Почему-то я был уверен в том, что попка у парня крепкая, подкаченная, а хуёк должен быть небольшим. Меня пьянили мои фантазии, и стояк был неслабый. Если бы не голос нашего начкара, поднявшего меня, я бы точно кончил от одних мыслей о Диме.

Поезд весь день тащился по Иркутской области, чтобы вечером заполнить призывниками ещё пару вагонов в Шелехове. День был пасмурным, настроение было под стать погоде. Я хандрил, а моё сердце и мои мысли весь этот день принадлежали теперь парню по имени Дима Стариков.

Дима несколько раз попадался мне на глаза при моих перемещениях по вагонам. Теперь мы были знакомыми. Он улыбался мне, ловил мой взгляд, приветствуя меня. Пару раз мы остановились, перекинулись несколькими ничего не значащими для посторонних дружелюбными фразами, но его серые глаза светились. Он, как и я, хотел поговорить со мной, но нам было негде это сделать, некуда было уединиться от сотен любопытных глаз.

Я хандрил и уже отчаялся найти предлог и возможность вновь поговорить с Димой, как вдруг поздно вечером начальник эшелона послал меня в тот самый вагон с алтайцами за нарядом по охране складского вагона. Молнией меня пронзила мысль: "Ну я и осёл! Ведь прапор каждый день менял у себя наряд по охране вагона, и в штабном вагоне пустовало его запертое крайнее купе, так как он жил у себя на складе. Вот он, случай! Вот он, шанс!"

Я назначил на ночь на одного парня больше, чем приказал полковник. Этим парнем был мой ненаглядный Дима. Затем я незаметно от наших, отдыхавших от дневной суеты, открыл купе прапора. Все привыкли к тому, что оно вечно заперто, и никто и не обратил никакого внимания на мои телодвижения, ведь я весь день мелькал перед ними, приелся. Я забрал Диму, удивлённого и обрадованного этим, привёл его в купе и закрылся с ним там.

Мы сидели друг напротив друга и шёпотом разговаривали. Я угостил парня лимонадом. Незаметно Дима пересел ко мне. Мне льстило то, что парень тянется ко мне, доверяет, хочет сделать мне что-нибудь приятное. Я притянул его к себе. Парнишка замер, но не сделал никаких попыток, чтобы освободиться из моих объятий. Он закрыл глаза и ждал продолжения. Я осторожно прикоснулся пересохшими в момент губами к его уху, поцеловал его. Мы вздрогнули разом. Вздрогнули и приникли друг к дружке. Нам было так хорошо и приятно, что мы замерли, ловя сердцебиение друг у друга, ловя мгновения нарастающего желания.

Я не знал, растерян Дима или нет, но то, что ему хочется продолжения, хочется большего накала страсти, в этом я был уверен. Я нежно целовал парня, он отвечал мне неуверенно, но постоянно и очень трогательно. Я легонько покусывал мочки ушей любимого парнишки, мои вспотевшие ладони давно уже залезли Диме под расстёгнутый китель и отстёгнутый ремень. Юноша, не открывая глаз, вцепился мне в запястья, но не делал попыток остановить меня. Наши щёки прижимались друг к другу, щекотались юным молодым пушком, страстным прерывистым дыханием.

- Разденься, - выдохнул я.

Парень молча кивнул, открыл глаза и стал расстёгивать непослушные пуговицы. Диме стало стыдновато, он покраснел, но послушно снимал с себя одежду. Я был уже голым, когда Дима только скинул с себя сапоги. Конечно же, я помог стеснительному парню раздеться. А может, никакой он и не стеснительный, если похотливо разделся, не отстранялся, а наоборот, сам ластился ко мне.

Счастливы те парни, у которых есть общие порывы души, которые, как половинки единого целого, сливаются в порыве страсти и не расстаются поутру только потому, что любить юношам друг друга не положено. Мне было легко и приятно с Димой, а ему со мной. Мы ласкались и нежились в объятиях и поцелуях, во вхождении друг в друга, в прерывистой и страстной ебле, когда всё можно и нужно, когда нет запретов и недопониманий, а есть только похоть и страсть, превратившиеся в жизнь, есть слияние разума и чувств в одну судьбу, в одну любовь.

Я хочу описать нашу ночь. Нет слов, чтобы выразить наше счастье, нашу любовь. Мы шептались под стук колёс и не могли наговориться, наши сердца стучали, как одно, мы жили в эти минуты как один человек.

Я протягиваю руку, сцепляюсь с протянутой мне навстречу ладонью Димы. Я притягиваю парня к себе, он ластится, тянется ко мне. Мы вдыхаем запахи друг друга. Мы нравимся друг другу. Я ложусь сверху на тело любимого. Он раздвигает ноги, притягивает меня к себе. Наши губы встречаются. Мы сливаемся в долгих и нежных поцелуях. Наши тела сплетаются. Мой член трётся о пах юного солдатика, о его стоячий хуёк. Дима забрасывает ноги мне на спину, затем подаётся телом чуть выше, чтобы мой член сначала попал между его ног, а потом упёрся между его ягодиц, жаждущих меня.

Мы кайфуем, балдеем от ярких чувств. Нам хочется большего. Дима приподнимает попку и подаётся навстречу моему члену. Мы затаили дыхание, кончик моего члена ищет заветную щёлку меж Диминых сладких булок. Мой славный парнишка ловит ягодицами мой член. Весь остальной мир исчез. Вот кончик моего хуя ткнулся меж влажных половинок и провалился на сантиметр вглубь тела моего любовника. Дима ахнул и замер. Я подался вперёд и тоже замер, моля судьбу продолжить наше соитие. Через пару секунд парнишка прошептал:

- Я хочу этого! Продолжай.

Я прикусил парню мочку уха, подал тазом вперёд. Мой член раздвинул сочащийся влагой анус и стал устраиваться в тесноте юношеского тела. В глазах моих померк свет, яростными тычками я ебал своего любовника. У меня залупалась кожица на члене, искорками боли ломая моё тело и сознание, изломанное страстью. На искусанных губах потух вскрик, когда сознание выстрелило кайфом.

Когда я пришёл в себя, то обнял парнишку, подул на его спокойное лицо. Счастье для человека, когда он получает удовольствие, даря такое же удовольствие любимому. Нам это удалось. Меж нашими телами была липкость от спермы Димы. Мой любимый парень выстрелил в тот самый миг, когда я оросил соком его нутро. Разве это не счастье сближения, разве это не любовь двух сердец?

Дима шептал мне, что он полюбил меня ещё при получении сухпайков, когда впервые увидел такого сильного сержанта, сержанта его мечты, что он так сильно мечтал подружиться со мной, что был готов на всё, только бы мне было с ним хорошо. И мне было с ним хорошо, я и сам готов был на всё, чтобы только быть с солдатиком Димой вместе. Вместе, пока служба не разлучит нас. Но и потом мы поклялись встретиться на гражданке, после дембеля, и любить друг друга долго и счастливо.

О чём говорят голые пацаны наедине в постели, сплетя руки и тела, целуя и лаская друг друга, как не о любви?!

Впервые я подставил этому парню свою девственную попку. Впервые мой любимый, оттраханный мною почти до изнеможения, познал, каково это - вставлять свой сладкий хуёк в мужское тело. Ему понравилось. Он кусал меня за плечи и стонал, спуская свою сперму в меня. Мне было больно, но приятно от мысли о близости с любимым. С любимым и любящим тебя парнем можно и нужно делать всё...

День седьмой

Ночь пролетела незаметно. Счастливые люди часов не наблюдают. Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается, иначе мы бы не стремились повторить это миг, не мечтали бы встретиться опять. Нам так не хотелось расставаться, но надо было это сделать.

Самое главное при нестандартной ситуации - это сделать безразличный вид. Я умел это делать. Я спокойно вышел из купе, потягиваясь и зевая, дождался удобного момента, вывел оттуда Диму и быстро повёл его через вагоны. Перед самым его вагоном, меж тамбуров, я обернулся:

- Я вернусь, я люблю тебя!

- Я буду ждать, - прошептал парнишка, захлебнувшись в моём жарком прощальном поцелуе.

Я сдал Диму сонному сержанту Жене и сказал, чтобы он положил парня отдыхать, так как тот всю ночь дежурил в продуктовом вагоне. Если бы кто знал, почему мой любимый действительно не спал всю эту сладкую ночь!

Это был последний день нашего путешествия. После обеда я вновь встретился с Димой, мы сидели у него в вагоне, разговаривали ни о чём вместе с разноголосой толпой. Я что-то рассказывал любопытным пацанам о службе, смеялся, но перед глазами у меня был только мой парень, который, не отрываясь, смотрел на меня и молчал. До вечера я несколько раз заходил в этот, ставший мне уже родным вагон.

Дима чуть не плакал, когда я в последний раз зашёл вечером попрощаться с ним. У меня на глаза тоже накатывались слёзы. Какая ирония судьбы - я влюбился в парнишку и расставался с ним, возможно, навсегда. Я написал Диме адрес своей полевой почты, взял с него обещание не забывать меня, писать. Сам же обещал разыскать парня, если он будет служить где-нибудь в Читинском гарнизоне. Я расставался с любимым, и его полные нежности глаза кричали: "Я люблю тебя, Паша". Я отвечал ему взглядом, тоже полным любви: "Я люблю тебя, Дима Стариков! Я буду любить тебя всегда. А теперь прости и прощай".

Вот и всё. Мы приехали на станцию Атамановка, и началась суматоха высадки. Наш караул остался разгружать оставшиеся пайки продвагона. Затем, не дожидаясь погрузки новобранцев в машины, мы сели в ГАЗ-66 и поехали в часть. Никто не понимал моих взглядов в темноту, жадных ищущих взглядов, которые я бросал на проходящих вблизи нас солдат. Напрасно я вглядывался: мой Дима исчез. У меня наступило оцепенение от потери друга и любовника.

День восьмой, последний

После прибытия в роту из командировки поздно ночью мне удалось выспаться. Офицеры куда-то запропастились, поэтому утром я перекантовался в дальнюю от входа сушилку, бросил на пол матрац и окончательно проснулся уже после обеда. Мне хотелось жрать, и я послал в чипок (так почему-то называется солдатское кафе) молодого сержика, заварил "Роллтон". Остаток дня я посвятил хождению по друзьям, общему ничегонеделанию и воспоминаниям о любимом парнишке Диме.

Перед вечерней поверкой раздался шум и гам - ведомая командиром, в роту ввалилась толпа молодых солдат. Ротный увидел меня и заорал:

- Бездельник, неделю в командировке прохлаждался! Значит так, команда из двадцати человек - это твой взвод. Твоя задача: научить, обучить и спать положить. Завтра начнёшь с ними строевой заниматься, портянки мотать научишь. Ясно?

- Так точно, товарищ капитан! - преданно гаркнул я.

- Этот сержант - ваш замкомвзвода, - обратился ротный к новобранцам, - будет у вас за отца, за мать и за старшего брата.

Затем он снова обратился ко мне:

- Я домой, а ты работай, сержант, командуй.

Проводив глазами командира роты, я обернулся к своему новому взводу, скользнул глазами по лицам парней и замер, почти не дыша: из передней шеренги на меня смотрел, счастливо улыбаясь, мой новый подчинённый - рядовой Дима Стариков, мой любимый солдат.

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Любовь и романтика, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>