Горячая гей библиотека

Письма (глава 1)

Часть 10

Медленно шли дни. Долгожданная зима так задержалась, что придя, казалось, сама была напугана своим опозданием. Без передышки, в полную силу она трое суток валила на город снег, стараясь как можно скорее наверстать упущенное. У тебя прибавилось работы. Я тогда очень боялся, что ты простудишься, и мои опасения подтвердились. Сопливый, с красными влажными глазами, ты лежал, сжавшись под одеялами, и обижался на холод и снег за то, что они так нечестно поступили с тобой, ведь ты так любил их и ждал. Скрывая от тебя гнетущие меня боль и отчаянье, я стал отвлекать тебя, расспрашивая о том, чего бы тебе хотелось иметь больше всего на свете. Чихнув и всхлипнув, ты сказал, что этого не бывает, но у тебя есть другая мечта: завести собаку. Крепко обняв тебя и поцеловав в горящий от жара лоб, я пообещал, что как только ты поправишься, мы сразу же пойдём и купим тебе щенка.

Моя невольная хитрость подействовала на тебя спасительно быстро, и уже через два дня мы пришли на рынок. Ты подбежал к первой попавшейся коробке с маленькими, ещё полуслепыми комочками шерсти и, запыхавшись от восторга, хотел забрать их всех. Я тогда сказал, что это будет неправильно, что мы плохо поступим по отношению к другим людям, которые тоже хотят завести собаку. Ты сказал, что тогда ты возьмёшь двух, ведь нас же с тобой двое, значит и щенков нам положено два. Я засмеялся и не стал спорить с тобой. Это были два крохотных кобелька одной из тех карликовых пород, представители которых до старости остаются щенками.

Завтра я поведу их гулять, как обычно, и оставлю на улице. Завтра за ними некому будет приглядывать. Ну, ничего, генетически они же всё-таки дворняги, не пропадут. Сегодня опять звонила твоя тётка и мерзким анонимным тоном спрашивала меня, когда же я освобожу квартиру. Я её успокоил. Билет у меня в кармане, рюкзак уже собран. Я уезжаю, Дрюша! Завтра гул рельсов и шум плацкарта навсегда унесут меня из этого города, далеко-далеко от этих людей, которые забрали тебя от этой сибирской стужи, от этого хруста гравия под ногами на спортивной площадке, где ты так любил играть в футбол вместе с пацанами или бегать за радужными мыльными пузырями, или кормить твоих пернатых друзей. Помнишь, как это бывало? Раскрошив неловкими, грубоватыми пальцами вокруг себя булку белого хлеба, весь облепленный воркующими, совсем ручными птицами, ты стоял, робко расправив руки, и, тихо хихикая, смотрел на меня дрожащими от радости глазами. Когда из кустов появлялась кошка, или один из щенят вырывался из моих рук, с отчаянным лаем пускаясь в атаку, голубиная стая резко взмывала ввысь, громко хлопая крыльями и каждый раз пугая тебя, заставляя вскрикивать тебя от неожиданности, а потом заливаться смехом.

Больно вспоминать мне всё это. Больно вспоминать мне всё, что произошло с нами за этот год, самый длинный и богатый на события в моей жизни и вместе с тем так неуловимо быстро промелькнувший мимо нас, так молниеносно казнённый в тот вечер, когда мы слепили снеговика. Простодушно улыбаясь, он смотрел своим довольным любознательным взглядом на одинаково тускло горящие окна хрущёвок, совсем не боясь быть под утро раскрошенным под ботинками дворовой шпаны. Мне показалось, что ты начал замерзать, и мы, беседуя о горячем чае с конфетами, двинулись домой. Торопливо обнюхивая замёрзшими носами следы в рыхлом снегу, за нами по пятам семенили Мухтар и Бобик. Вечер был безлюдный и тихий. В свете единственного во дворе фонаря на землю плавно падали снежинки белой стаей замёрзших насмерть мотылей, перепутавших лето с зимой.

Не могу точно вспомнить, как на меня сзади обрушился удар. Лежу мордой в снегу, пытаюсь поднять голову и вижу чёрный нос ботинка у меня перед глазами. Вспышка света. Темнота. Снова ледяной холод на лице и вкус солёного железа во рту. Твой крик, переходящий в звериный вой, заставляет меня встать, сплюнуть вязкую жижу изо рта. Я слышу трусливый матерный визг убегающих во тьму чёрных силуэтов позади тебя, стоящего на коленях, краснолицего, захлёбывающегося слезами, бьющего своими кулаками по лицу лежащего на земле недвижимого парня. Я пугаюсь, рвусь к тебе, оттаскиваю тебя от него.

Я пытаюсь тебя успокоить, прижимаю тебя к себе, сжимаю руками твою голову, шепчу твоё имя. Содрогаясь в припадке, ты смотришь на бледный череп ещё совсем молоденького паренька и понимаешь, что натворил. Ты задыхаешься плачем, пытаясь что-то сказать. Всё, всё, тише! Ты не виноват, ты просто защищал меня. Исступленно лают собаки. Из окна на первом этаже кто-то кричит. Удивительно спокойным голосом я прошу этого человека вызвать скорую и увожу тебя домой, оставляя за собой красные следы.

Потом тебе снились кошмары. Бритоголовые демоны не давали тебе покоя в снах, заставляя тебя посреди ночи вырывать меня из дремоты своим криком. Удивляюсь своей выдержке! Заваривая аптечные травы, ни на секунду не выпуская из стиснутых челюстей изгрызенный в труху фильтр сигареты, я старался не думать о сломанном носе того пацана, возможно, впервые загулявшегося со своими новыми друзьями так поздно. Глупая жертва стадного чувства!

Я сломался позже. В воняющей хлоркой больничной тишине я смотрел в глаза, полные тупой злости, незнакомой мне до этого дня женщины в белом и думал о том, что бы соврать в ответ на вопрос: "а вы кто?". Она не позволила мне даже увидеть тебя, так малодушно, втихую украденного из квартиры накануне, пока меня не было дома. Я спотыкался, идя по свежепрорытой колёсами колее, разваливающейся у меня под ногами, равнодушно мешающей мне идти, и монотонно воющая метель топила в своей пелене звуки моих всхлипов.

Под вечер, решив добить меня, в квартире впервые появилась твоя тётя. Даже не сказав мне "здравствуйте", она сразу же перешла к тому, что уже давно, ещё до смерти твоей мамы, она была прописана в этой квартире, в отличие от меня. Почти хвастливо, безмерно довольная собой, она сообщила мне, что уже всё устроила: о тебе теперь позаботятся, и будут они это делать долго, очень долго. Меня распирало от желания спросить: "Где же вы раньше были, тётя, со своей гиперопекой?" - но я сдержался, понимая, что это ни к чему не приведёт, кроме скандала.

Не снисходя до более тонких намёков, она спросила меня о том, кто я тебе, собственно говоря. Два раза за день - для меня это было слишком! Я не выдержал. Матом ответив на её вопрос, я почти насильно выпроводил эту женщину за дверь. Она кричала про свои права, про милицию, но мне было всё равно. Я уже понимал, что провожу последние часы в этих стенах, и был не намерен омрачать своё прощание с ними, выслушивая деловито бестактную тётину болтовню.

Все твои вещи были собраны и отданы на хранение моим друзьям. Я подумал, что мало ли... Тебе будет приятно найти всё это в сохранности. Кстати, они обещали мне узнавать, как ты там.

Прости, что убегаю. Наверное, я слабак. Возможно, мы снова когда-нибудь встретимся, и я тогда расскажу тебе о летящих поездах, об улицах других городов, о прекрасных добрых людях и о том, как я жил без тебя.

До свидания. Твой Никиточка.

страницы [1] . . . [8] [9] [10] [11]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>