BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
На закатеЧасть 1 Ничего я не сделал совсем, ничего не сумел.
Да и сколько теперь мне осталось на этой планете?
На доске своей жизни теперь я раскрошен, как мел,
Проезжая транзитом всю жизнь по чужому билету.
Валентин Веткин
"Яркое пятно солнца коснулось горизонта и красным воском постепенно расплавилось,
растёкшись всполохами по всему небу на западе, совсем вытеснив голубую краску..." Нет.
Не так... Рука нервно зачёркивает написанное в потрёпанном блокноте и торопливо выводит
другое: "Ветер вконец выдохся, и природа насторожилась перед близившейся ночью. Чем глубже
в пропасть горизонта уходил медный диск солнца, тем ярче разгорался кровью весь небосвод
на западе. "К ненастью", - мелькнула мысль". Хотя какая, в сущности, разница, как будет
описан мой последний день? Кому вообще это суждено прочесть, если блокнот будет погребён
вместе со мной? И всё же. А вдруг кто-нибудь найдёт его и тогда... А что тогда? И не всё
ли равно мне будет потом? Я сижу на коряге среди пожухлой болотной травы и сосредоточенно
слежу за падением светила. Мне кажется - нет, я даже уверен в том, что это последняя заря
в моей жизни, и никогда мне не придётся больше встретиться с солнцем - ни при закатах, ни
при рассветах. Заканчивается этот долгий трудный день. Заканчивается осень. Завтра по
прогнозу обещают первый снег. Подходит к концу и моя жизнь. Стекают вниз последние крупинки
в символических песочных часах. Время не остановить, как и этот пылающий шар на горизонте.
Правда, это уже не шар - виден лишь его верхний краешек. Ещё несколько быстрых минут - и
от него останется только воспоминание. Воспоминания... Как много их и в то же время как
мало! Ведь так многого не было в моей беспутной жизни, о чём мечталось, чего исступлённо
хотелось. Но теперь уж всё равно, остались только воспоминания (какие есть). Промчались
десятилетия с того первого удивлённого вздоха и истошного крика неприятия ещё незнакомого
мира - мира вне мамы. Десятки лет страданий и любви, карьеры и безделья, успехов и жестоких
поражений. Всё было. Промчалось. Местами протащилось. И не осталось ничего, даже
разочарования. Просто усталость, пустота и мои воспоминания. Их бесконечная лента всё
крутится в мозговом проекторе перемешанными кусками, не вызывая уже ни ностальгии, ни
желания вернуть хотя бы часть ушедшего. Всё перегорело в пепел и развеяно предзимним
ветром. Видимо, совсем уже близок конец. Финита ля комедия! Усталому актёру пора на покой,
как и редкому зрителю, дождавшемуся занавеса. "Ау!" - зал пуст. "Почему такие мысли?" -
спросите вы. Да просто ничто и никто уже не держит меня на этом свете со вчерашнего дня,
когда покинула его последняя близкая мне душа. Мой любимый славный Руди, шикарный огромный
породистый котяра рыжего окраса с благородным именем Рудольф! В пересчёте на "человеческие
годы" он был уже глубоким старцем. Не все коты доживают до семнадцати лет... Господи!
Где ж вы, мои семнадцать? Каким глупым я был тогда! Казалось бы, самый пик для любовных
романов, флирта, ухаживаний напропалую за всеми подряд, для поцелуев под луной, фонарём,
солнцем - да где угодно и с кем угодно. Но у меня ничего этого не было. Девчонок я жутко
стеснялся, да и не привлекали они меня в той мере, как... Вот тут и забит толстый ржавый
гвоздь в мою дальнейшую судьбу. Парней я стеснялся тоже, даже гораздо больше, чем
одноклассниц, краснел при общении с ними. Это вгоняло меня в ступор и смешило сверстников.
Со временем я привык к их шуточкам и обзываниям "девочкой". Злость душила, но томилась
внутри меня. Я противился этому и никак не хотел быть похожим на девчонку, но моими
кумирами и партнёрами в мокрых снах были лишь они - крепкие, уверенные в себе парни,
благородные и сильные мужчины. Этому идеалу я и хотел подражать, но при этом ничего не
делал - скорее из лени, а может просто из-за неверия, что это вообще возможно. Со
временем я понял, что причина заключалась и в том, что я никогда не знал отца, не было у
меня в жизни рядом мужчины, с которого можно было бы брать пример. Не то, чтобы отца у меня
не было совсем - я же не из пробирки появился, хотя какая разница между пробиркой и мужиком
на одну ночь, с которым зачала меня мама?! Она никогда не была замужем и отважилась на
сына от случайного самца уже в 35. Так и прожили мы с ней бок о бок всю жизнь. Она - для
меня, а я - для неё. Несколько раз я слышал за спиной обидное: "маменькин сынок". А разве
плохо быть любящим сыном? Хотя как раз в моём случае эта привязанность сыграла со мной злую
шутку. Мама сызмальства оберегала меня от всех несчастий и тягот жизни, пыталась заменить
мне и мать, и отца, и я привык быть "за стеной". Принять ответственное решение для меня
было не просто мучением, а повергало меня в панику, переходящую в депрессию. Может быть,
от этого я и не добился особых высот на службе, до пенсии проработав бухгалтером?
"Бухгалтер, милый мой бухгалтер..." Слушая эту разбитную песенку 90-х годов, я всегда
грустил, потому что мне таких слов никто не говорил. Мамы к этому времени уже не стало, а
своя семья у меня так и не появилась. Пока был молод, девчонки клеились частенько - в
институте, а потом и на работе. Лицом меня, в принципе, бог не обидел, а фигура в женитьбе
не существенна. Не пью, не курю. Весь комплект положительных качеств. Только не о девчонках
думала моя голова. Глаза помимо воли, как пчёлы в варенье, застревали на симпатичных
парнях. Меня колотило от бархата мужского голоса, от энергии и задора встречавшихся парней
на улице. Я - не фанат футбола - специально брал абонемент на весь сезон и исправно
ходил на матчи поорать и потолкаться в общем азарте мужиков, пусть и незнакомых, но там
ведь все были равны, и всех сближала общая страсть к игре. Я ни черта не понимал в том,
что делалось на поле, не знал игроков, однако тащился от временного случайного единения
с самцами, меня окружавшими, и так же истошно орал и свистел, так же взлетал вместе со
всеми трибунами, крича: "Го-о-ол!" Я был искренне счастлив в эти вечера. Мне даже казалось,
что я стал таким же весёлым беззаботным парнем, как и тысячи других вокруг, и что они все
мои друзья, а я их. Потом мне надоело себе врать, и я оставил футбол. В совковое время
даже помыслить было преступно о голубых связях. Да тогда геев и не называли ещё голубыми.
Пидарасами, пидарами, гомосеками - да. И над всеми висела статья за мужеложство. До сих
пор помню громкий процесс, взбудораживший весь город, когда судили целую группу
гомосексуалов. Там был комсомольский секретарь крупного завода, районный судья с
сыном, ещё несколько сошек поменьше. В коридорах ехидно шушукались, смакуя просочившуюся
информацию из зала суда, типа кто у кого был активом. А мне было жаль их. И страшно за
себя. Ведь и меня тянуло на запретное. Но я не хотел всеобщего позора разоблачения, поэтому
практически насильно в очередной раз уводил взгляд от смазливого парня или мужчины, загоняя
всё глубже свою нереализованную похоть. С тех пор я не умею смотреть в глаза собеседнику,
да и вообще на людей. Когда мне подвалило почти под полтинник, я впервые отважился
попробовать ЭТО. В тот год мне стало особенно тоскливо: умерла мама, и я остался на этом
свете совсем один. В четырёх стенах торчать было совершенно невыносимо, даже если врубить
до отказа музыку, и как-то вечером меня понесло посмотреть на местную "плешку". Странно,
но о ней знали все в городе, кроме меня. Один сослуживец обронил что-то о ней в разговоре,
скабрезничая, и это сразу засело мне в голову. Не знаю, как подобные места устроены в
обеих столицах, но у нас это маленький замызганный парк с такой же кафешкой. На ватных,
негнущихся ногах, трепеща всем телом, я прошёлся для начала по аллее, явственно чувствуя,
как ножом водили по моему телу взгляды сидящих по лавочкам, слышал выразительные реплики
и откровенный ржач за спиной. Мне хотелось сию же секунду умчаться прочь от стыда и
неприятия всего этого! Но что-то меня задержало. Может быть, тот грустный безнадёжный
взгляд мужчины, одиноко курившего у дерева? Не знаю, как я вообще увидел его в полумраке
парка, скорее, наверное, нутром ощутил. Он молча стоял, никого не обсматривая и, судя по
всему, никого не ожидая, просто тупо курил, и я почувствовал, как ему хреново здесь
(на земле). Мы были одинаковы в своем одиночестве.
страницы [1] [2]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Первый раз, Мужики
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|