Горячая гей библиотека

Мишка - навсегда! (глава 1)

Часть 5

- Здесь, да? Смотри-ка ты, у нас дома напротив. А у тебя окна сюда выходят?

- Вон, на пятом этаже. Кухня и мамина комната, а моя комната на школьный двор выходит.

- Ты тоже в тридцать второй учишься? Да? А в каком классе?

- Зачем тебе?

- Да ладно, не хочешь, не говори, - спокойно отзывается он.

Я почему-то всё-таки отвечаю на его вопрос, но уточняю, но скоро класс переформировывать будут, так как народу всё прибавляется из-за переезда.

- Нас тоже хотят. Я думал в Суворовское пойти, но отец почему-то против этого. Придётся дальше в школе учиться.

- Почему против?

- Просто против, а толком ничего мне не говорит. Обычно он всегда мне всё объясняет, а тут чего-то... Он вообще против того, чтобы я в армии служил. В горный, говорит, пойдёшь, там, говорит, военная кафедра... Не знаю. Может, это с Афганом связано - он там полгода был, от морской пехоты ТОФ.

- От чего?

- Тихоокеанского Флота. Мы в Магнитке два года всего живём, а до этого отец на Дальнем Востоке служил, и до того, как он в запас вышел, мы там жили. Тихоокеанск, Шкотово-17, слыхал? Ну, правильно, ты и не должен был слыхать - закрытая зона это. Я вообще-то здесь родился, в Магнитогорске, и к бабушке сюда всегда приезжал, на каникулы и так, а потом вот и совсем переехал. А твои родители кто?

- У меня только мама, отец давно умер.

- Извини, Илья.

- За что? - удивляюсь я. - Я его и не помню вовсе. А с мамой мне хорошо. Она меня знаешь как любит? Больше жизни. И я её тоже.

- Ну, это-то понятно.

Мы уже даже не стоим, а сидим на лавочке у моего подъезда, смахнув с неё мягкую снежную гору. Мне совсем расхотелось идти домой. Мне почему-то делается как-то уютно под этими грузными хлопьями, валящими с серебряного купола неба, и пацана этого я совсем не опасаюсь, и почти забываю о том, как страшно мы с ним встретились...

- Был ещё дед, но он тоже в прошлом году весной умер, - продолжаю я говорить.

Рассказываю я всё это неспешно, тоже как-то задумчиво, невольно стараясь попасть в тон Мишке.

- Вообще-то он мне прадед был, но я его просто дедом звал. Он тоже был военный, как и твой папа, всю жизнь в армии. Он очень долго прожил, ему девяносто пять лет было.

- Ого, здорово! Вот повидал-то, наверное!

- Да. Он мне знаешь как много всего рассказывал? Да и то не всё, конечно.

Мишка смотрит вверх, прямо навстречу мохнатому белому покрывалу, неспешно, но упрямо накрывающему истосковавшийся по снегу город. Появляется убежавший было по каким-то своим собачьим делам Корнет.

- Смотри, Ил! Прямо Дед Мороз! - негромко и тоже как-то задумчиво смеётся Мишка, показывая на своего пса.

И точно, тот весь покрылся снегом, превратившись в какого-то белого медведя, только очень необычного: стройного и остроухого. Я тоже тихо смеюсь и, совсем не опасаясь этого огромного пса, начинаю сгребать снег у него со спины. Корнет вдруг коротко гавкает мне прямо в лицо и припадает на передние лапы, выпятив вверх поджарый зад и смешно махая обрубком хвоста.

- Это он тебя играть зовёт, Ил. Если хочешь, покидай ему снежки - палку сейчас не найти! Он знаешь как здорово снежки ловит, даже сальто какое-то умудряется делать от восторга!

Это, конечно, очень заманчиво звучит, но...

- Да нет. Хорошо бы, но пора мне, как бы мама не пришла. Правда, пора.

- Ну, домой так домой. В другой раз поиграем.

Он встаёт и, стянув с руки вязаную перчатку, протягивает мне руку. Вот уж этого я совсем не ожидал! Я автоматически тянусь было своей ладошкой к его (говорю же, я вежливый паренёк), но, опомнившись, отдёргиваю руку, недоверчиво глядя на парня.

- Ну, чего же ты? - терпеливо говорит Мишка, а сам опять с какой-то щемящей грустью улыбается мне. - Давай лапу!

Я, помедлив минуту, всё-таки подаю ему руку. Он жмёт её несильно, даже бережно, но я чувствую, что он сильный парень. "Вот дела, блин!" - думаю я растерянно.

- Слушай, тебе точно пора домой, руки у тебя как ледышки. Ты чего это без варежек?

- Да есть, есть у меня варежки, в сумке где-то валяются.

- Ну, так ты одевай их, если есть, зима всё-таки. Ну, пока, что ли?

- Пока. А, это...

- Что?

- Да так, ничего.

- Ты знаешь, что? Ты как придёшь домой, сразу в горячую ванну залезь и не думай ни о чём, а потом поешь и спать ложись, и всё. А завтра утром уже всё по-другому будет - это я тебе точно говорю. Ну ладно, давай беги! Лети домой, самолётик-Ил!

Я послушно подхожу к двери подъезда, берусь за ручку, но вдруг оборачиваюсь и смотрю на Мишку. Тот не уходит, смотрит на меня. Он уже не грустный, а просто спокойный.

- Слушай, а какая у тебя квартира? Ну, номер какой, если это не военная тайна.

- Пятьдесят третья, - смеюсь я, тоже мне тайна. - Это на пятом!

Я скрываюсь в подъезде, но не бегу к лифту, а просто некоторое время стою у двери, потом чуть-чуть приоткрываю её и одним глазом выглядываю на улицу. Мишка продолжает стоять у подъезда и смотрит вверх. На мои окна, похоже, смотрит, а куда же ещё ему там смотреть! Я распахиваю дверь и зачем-то громко ему объявляю:

- У нас это, у нас лифт работает!

- Да ну? Работает? - восхищается этот странный парень. - А ты не врёшь? По-моему, ты мне всё-таки врёшь, глупому такому и доверчивому!

Я смеюсь и продолжаю смотреть на него, стоя в дверях.

- Ну ладно, пока, Ил-Илья! Ещё увидимся, если, конечно, ты этого захочешь.

"Вот тебе на! - думаю я, поднимаясь в лифте к себе на пятый этаж. - Странно как всё получилось. И не страшно мне сейчас вроде, и не тоскливо даже. Так, осадок только какой-то маленький остался, как будто палец чуть-чуть порезал. А ведь я сейчас волком выть должен! Раненым... Ха! Как Мишка забавно меня называет: Ил! Самолётик... Вот же блин, неужто я ключи посеял? Этого только мне и не хватало. Уф-ф, вот они!

- Мгяу-у! - с порога орёт наш Пират, завидев меня дома.

- Здорово, котяра! - говорю я ему, торопясь раздеться. - Как делишки? А у меня вот сам даже не знаю как... Я щас в ванную пойду, а ты дом охраняй и обед грей.

- Мяу? - с сомнением в голосе отвечает Пират, но долго размышлять не в его обычае, и он, задрав хвост, направляется на кухню и оттуда призывно кричит. - Мня-Мнеу-у!

- Тебеу-у! - дразнюсь я. - Ты лопать, что ли, хочешь? Я ж тебя после школы уже кормил! Что там у нас, в холодильнике? А, Пиратище? Сколько жрать можно, объедала полосатый? Да постой ты, не ори, сейчас нарежу, рыба-то мороженая, даже тебе её не угрызть, тигра ты пиратская. Вот, получай, кис-кис-кис!

Я глажу урчащего над рыбой Пирата по крепкой, как сталь, спине. "А интересно, - думаю я. - Как Корнет к кошкам относится? Хм, ясно как! Ему таких, как мой Пират, десяток на одну лапу - так, для разминки! Ну что, в самом деле что ли пойти в ванную? Ёлки, пол ещё помыть надо!" Я критически осматриваю полы. "Да ладно, чего там! Веничком по-быстрому, и... Да нет, надо помыть. Надо. Но всё-таки я сперва в ванну залезу!" В большой комнате я включаю телевизор и, пока разогревается экран, стаскиваю с себя олимпийку и футболку. Брюки надо в ванную с собой взять, почистить.

- ...прибывающие в Москву делегации братских партий. Открывающийся 26-го февраля 1986-го года в Кремле, во Дворце Съездов, очередной, XXVII съезд Коммунистической Партии Советского Сою...

Я щёлкаю переключателем каналов. Так, а что у нас по другой программе? Ну-ка!

- Это будет достойным вкладом Южно-Уральских животноводов в решение продовольственной программы. Увеличение выхода товарной продукции в разы скажется ощутимой прибавкой на прилавках и столах советских тружеников!

Я, посмеиваясь, выключаю телевизор. Ходить в магазин, торчать в очередях, отоваривать талоны - это одна из моих обязанностей, так что я полностью в курсе, как там у них с "ощутимой добавкой на прилавках"! Нечего мне тут втирать, нашли дурака!

Так, до маминого прихода осталось полтора часа. Всё-таки я сначала помою пол, а уж потом в ванну. С алгеброй ещё повозиться придётся, не знаю даже сколько, а придётся, хотя бы и до ночи. Это я себя заставлю, это мне не привыкать! Я скидываю в ванной брюки, а оставшиеся на мне треники закатываю до колен. "Хватит, что ли воды? - смотрю я в ведро. - Хватит, пожалуй. Так, воду закрываем, ведро и тряпку забираем".

- А ну, Пират, с дороги, а то отдавлю ноги!

С полами я справляюсь быстро. Квартирка у нас с мамой хоть и двухкомнатная, но всё же не Кремлёвский Дворец Съездов. Я с улыбкой вспоминаю, как дед Илья учил меня мыть полы: "Запомни, тёзка: мытьё полов есть равномерное размазывание грязи по поверхности оных. Когда она, грязь, лежит кучками, она, тем самым демаскируясь, бросается в глаза придирчивому взгляду, а когда то же количество грязи размазано по всей поверхности обрабатываемого пола, её не видно, не заметно, даже если вооружиться таким вот мощным оптическим прибором! - дед помахивает своими круглыми старомодными очками. - Ну что ты смеёшься, Илюшка? Это я тебе сейчас доверяю тайну, известную лишь поколениям потомственных русских военных! Эту тайну мне доверили ещё в приснопамятном Кадетском Его Императорского Величества Николаевском Корпусе! Потом, когда меня в Пажеский перевели, к полам в дортуарах я, понятное дело, не прикасался, а вот в кадетах приходилось. Так что проникнись, тёзка!" И я проникался...

Я, напустив полную ванну горячей воды, с удовольствием в ней расслабляюсь. Добавить "Тайги", что ли? А, ладно, и так неплохо, и без хвойного экстракта обойдёмся, тем более что там, по словам мамы, химия сплошная, царапины на руках будет щипать. Горячая вода, ванна - это здорово! Это ж подумать страшно, сколько веков люди без таких простых вещей жили. Нет, всё-таки цивилизация - это ещё как здорово! Это... как его... достижение, вот!

Я начинаю потихоньку задрёмывать. Голова моя освобождается от всей сегодняшней мерзости, всё это кажется уже произошедшим не со мной. Похоже, что усталость и шок от пережитого мало-помалу отпускают меня, и я засыпаю по-настоящему...

- Эй! Ты там не утонул, водоплавающее?! Илюшка! - в дверь ванной комнаты стучит пришедшая домой мама.

Уснул! Как это я...

- Привет, мам! Я счас!

- Вылезай, сокровище, я соскучилась. Ты уже кушал?

- Тебя ждал.

Вот же ёлки, брюки не почистил, эх, тетеря! Я мельком смотрю в зеркало: нормально. Конечно, нос у меня чуть распух, под глазом немного покраснело, а так, в общем, неплохо. Мама пришла - значит, всё хорошо. Наконец, кончился этот проклятущий день: двадцатое января 1986 года, понедельник.

страницы [1] . . . [3] [4] [5] [6] [7] . . . [12]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Изнасилование

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>