BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Мишка - навсегда! (глава 3, последняя)Часть 7 Выйдя из туалета, в комнате я обнаруживаю уже раздевшегося Мишку. В одних лишь
красных спортивных трусах, он стоит перед разложенным диваном и, задумчиво глядя на
него, теребит себя за подбородок. - Илька, а где простыни? И одеяло? Я вот только
подушку нашёл. - Сейчас, Миш, мама нам свежее бельё приготовила. Вот, держи. Слушай,
а может, ещё одну подушку надо? Так я счас. - Да ладно, не суетись, одной обойдёмся.
Мишка внимательно смотрит на меня и вдруг, рассмеявшись, говорит: - Токмаков, а ты,
случаем, во сне не пинаешься? А может, ты храпеть мне в ухо будешь? Ещё не лучше! Смотри,
а то я тогда тебя на пол выгоню. Я, чуть подумав о том, что, может, врезать заразе
хорошенько по заднице, тоже смеюсь и, стаскивая с себя рубашку, отвечаю: - А я не знаю,
пинаюсь я там или нет! - скинув рубашку, я с удовольствием смотрю на то, как ловко Мишка
стелет нам постель, в смысле, аккуратненько, быстро, по-военному. Я с завистью
разглядываю Мишку. Я уже видел его без майки, но вот так вот, совсем раздетого, в одних
трусах чтобы - ещё ни разу. Он гибкий, сильный, под его гладкой кожей катаются тугие,
крепкие мускулы. Обязательно таким же стану! А он, почувствовав на себе мой взгляд,
поворачивается и, легко улыбаясь, вопросительно смотрит на меня. Я, чуть смутившись, быстро
ему говорю: - Иди-ка ты знаешь куда? В ванную! Иди, иди, Мишка, я тоже, я щас тоже приду.
В комнате у мамы я торопливо роюсь в платяном шкафу. Где ж плавки-то мои, ёлки? Ага,
вот они! Не собираюсь я красоваться перед Соболевым в своих синих семейниках! Он в своих
красных атласных трусах, с разрезами на бёдрах, с белым кантом, а я что? Ну, вот, совсем
другое дело. Я подхожу к двери в ванную и, хихикнув, щёлкаю несколько раз выключателем.
- Ахтунг, ахтунг! Айн, цвай, драй, штурмовик Ил-2 прилетайн! Хоторый тута есть хфашистен
унд швайнен? Хенде хох, блин, а не то усем есть гроссе капут! Усех щас на хрен тута шизен!
Ладно, ладно, Мишка, я ж это не тебя имел в виду! А ну! Ой! Да погоди ж ты, это я этим
грозил, как их, да тараканам там всяким, вот кому! Ну, погоди, Миш, ты ж не таракан? Нет?
Ну, вот и хорошо. Шею отдавил, понимаешь... Ой! Чего это, холодная? Да ты сдурел,
Соболев! Я те чё, морж? Даже и не собираюсь, и не мечтай, сам холодной умывайся! Да? Врёшь
ты мне. Что, и зубы? Так ломить же будет. А давай так: я постепенно привыкать буду, ну, не
сразу чтобы. Ну, я не знаю, давай попробую, хотя на кой мне это надо, сам не пойму, мы же
не в лагере! Слушай, Мишка, ты ж меня так и обливаться по утрам приучишь... И на том
спасибо! Вот ведь, на какие только жертвы не пойдёшь ради дружбы-то! Бр-р-р! Всё, Мишка,
хорош. Нормально! А ну-ка, погоди-ка! Ах ты ж гад, Соболь! Одно слово, зараза! Я
холодной, значит, а себе он тёпленькую, значит! Воще, блин! Ни фига, совсем прикрой, а
ну-ка, дай-ка я сам. Вот теперь и умывайся, не фиг, понимаешь. Ага, и зубы тоже будешь!
Не, ну ты, Мишка, даёшь! И за ушами! Как я. Может, шею тебе помыть? Ладно, ладно, не
хочешь, не надо, фиг с тобой, я тебя и с грязной шеей вытерплю. Мишка вытирается,
убирает полотенце, смотрит на меня, и взгляд у него весёлый. Он обнимает меня за плечи,
притягивает к своему боку и разворачивается вместе со мной к зеркалу. - Смотри, Илюшка!
Нравится? Нравится? Мишка, Мишка... Эта картина останется со мной на всю жизнь, да хоть
сколько я проживу, хоть вечность целую! Из зеркала на нас с Мишкой смотрят двое
раскрасневшихся после холодной воды и полотенца пацанов, один повыше, второй ему по плечо.
Моё лицо светится счастьем, Мишка серьёзен, а глаза у него - два стальных луча, два серых
облака, прохладных, ласковых, любящих. Я обхватываю Мишку за талию, прижимаюсь к его плечу
щекой, смотрю, не отрываясь, на нас, и мне плакать хочется от чувства, которое во мне
сейчас поднялось. Сладко, чуть больно, но это навсегда! Слышите вы все, видите ли вы это?!
Понимаете?! На-всег-да! Скажи мне сейчас Мишка: не дыши! Умру, но так и не вздохну, утону
в этом сером взгляде и ничего не почувствую, кроме счастья! Мишка... - Здорово! -
выдыхаю я. - Как же это здорово, Мишка! - Это же мы с тобой, Илька, потому и здорово!
- Ты у меня всегда теперь ночевать будешь, - решаю я. Мишка смеётся и говорит:
- А спорим, я у стенки спать буду? - и, не дав мне даже сообразить хоть чуть-чуть, он,
в обычной своей манере скоростного привидения, исчезает из ванной. Я, посмотрев ещё
разок в зеркало, подмигиваю сам себе и думаю: у стенки? Ну-ну! А в комнате Мишка и не
думает ложиться, он стоит перед диваном с моей саблей в руке. Ха! Стоит он! Я такую
стойку и не видал сроду! Позиция дураньян. Но, несмотря на нелепую позу, Мишка смотрится
всё-таки классно, что да, то да. - Соболев, - сухо говорю ему я. - Положил бы ты саблю
от греха подальше. Сделаешь себе чего-нибудь там ненароком, а я отвечай. Не, ну как ты
встал, чего ты левую руку к потолку задрал-то? А ноги? Э, э! Сабля не игрушка! Всё,
Соболь, дождался ты! Щас... Я бросаюсь к сундуку, щас я дедову достану, казачью, она
полегче. Мишка, тут же бросив мою саблю, в долю секунды оказывается у меня за спиной,
одной рукой хватает меня поперёк груди, а вторую просовывает мне между ног и легко
отрывает меня от пола. Крутанувшись со мной вместе вокруг своей оси, Мишка кладёт меня на
диван, а сам падает рядом со мной на живот, кулаки подложил под грудь и смотрит на меня,
а в глазах серые чёртики скачут. Я смотрю ему в глаза, считаю этих самых чёртиков и не
знаю, как мне выразить свою любовь к этому самому лучшему на свете пацану. Не знаю, потому
что я ни к кому до Мишки такого чувства не испытывал. Я кладу свою ладошку ему на щёку и
говорю: - Эх ты, Мишка на Полюсе! А я-то всё равно у стенки лёг. - Вот и хорошо,
значит, ты никуда от меня теперь не денешься, - смеётся Мишка. Он, выпростав из-под
себя руки, крепко меня обнимает, я ещё крепче обхватываю его, прижимаюсь к нему всем
телом, прижимаюсь щекой к его груди и думаю о том, что если Мишка меня бросит, я не знаю,
что тогда со мной будет, умру, наверное, я тогда с тоски. - Миш, а я тебе точно
нравлюсь, а то, может, ты так просто, а? Мишка, замерев на секунду, откидывается чуть
назад, берёт меня за подбородок, поворачивает мою голову, смотрит на меня, в самую душу
смотрит, и говорит: - Ещё раз такое скажешь, и я точно тогда подумаю, что ты дурак у
меня. Понял? А дураков любить нельзя, дураков жалеть надо. Тебе как больше нравится?
- Наверное, я всё-таки дурак, Мишка, - всхлипнув, вздыхаю я и снова утыкаюсь ему носом
в плечо. - Ты прости меня, Мишка, прости. Вообще прости. Ну, достаю я тебя, подкалываю
там по-разному. Шуточки у меня дурацкие, и психую я по пустякам. Вот хочешь, я тебе честно
скажу? Вот честно-честно! Я ж, Миш, и правда, дурак какой-то! Доиграюсь я, блин, надоем
тебе и ку-ку. Нафиг он мне такой нужен, ты тогда скажешь. Возишься с ним тут целыми днями
и ночами, а он добра и не видит, ну и пошёл он тогда... А я вижу! Ты ж лучше всех! А я
дурак. Ми-иш... - А ну, кончай, Токмаков, кому сказал! Чего такое ещё! Дай вытру. Ты
что, специально, да? Хочешь, чтобы и я разревелся? Подушка теперь мокрая, блин. Дай-ка
перевернём её. Ты чего, Илюшка, в самом-то деле? А говорил, что не плакса! Ни с того, ни
с сего. Как тебе только в голову такое пришло, а? Не, ну надо же! Брошу я его! Поганок
объелся, да? Я тебя сейчас вот ка-ак... Не, постой, по башке нельзя, договорились ведь.
По заднице тогда, это для равновесия чтоб! И Мишка хлопает меня по заднице, очень даже
чувствительно, надо сказать, хлопает. Я подпрыгиваю на диване, всем телом наваливаюсь на
Соболя, стараюсь схватить его за руки. Если он, зараза, решил меня всерьёз отлупить, то
ни фига! Я без боя не дамся, я ж Токмаков, блин! Мы боремся, катаемся по дивану, одеяло
в кучу, подушка на полу. Слёзы, грусть и дурацкие мои страхи прочь! Забыто. Справиться
мне с чемпионом, конечно, и думать нечего, но вот искусать Мишку мне очень даже по силам,
да и по душе, тем более что он голый почти, в одних трусах только. Вот же гад! Как он
ловко меня зажал, не шелохнуться! И не укусишь. А я вот его щас ущипну, сам ведь он руки
мои под себя подвернул! Ого, а чего это? Блин, это ж... - С ума спрыгнул, Токмаков? -
Мишка резко от меня откидывается, а сам красный, как помидор. - Миш, а чего это он у
тебя? Стоит что ли, да? - Чего, чего. Рано тебе ещё! Наверное... И вообще, я спать
хочу! Гаси свет, понимаешь. Да свет-то погасить, конечно, можно, свет и мне не нужен,
а вот спать - ни фига! Такая тема, понимаешь, пришла, а он спать. Мне уже и так самому
хотелось поговорить с Мишкой об этом... ну, об этом самом. Ну, а с кем мне ещё
поговорить-то об этом - не с мамой же, в самом-то деле. Рыжков тоже не подходит, остаётся
один Мишка. Да неудобно всё как-то было, а тут... - Вот сам и выключай, мне свет не
мешает. Спать он собрался, ха!
страницы [1] . . . [5] [6] [7] [8] [9] . . . [13]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Первый раз, 18-19-летние
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|