Горячая гей библиотека

Я возьму тебя с собой

Часть 17 (последняя)

- Ну, вы чего тут, бросили меня, а сами... - ноет появившийся на балконе Никитос. - Ил, я там в журнале такого качалу видел, вау! Пашка, к гантелям чтобы не совался больше! Я решил начать качаться, понял? Илюха, ты тренером будешь.

- Ну, пришла нам хана, - грустно говорит Пашка. - Всё теперь в квартире переколошматит.

В комнате Никитос сразу же снимает с себя футболку и начинает кривляться перед зеркалом. Пашка, демонстративно хмыкнув, подмигивает мне и кивает на бутылку с коньяком. Я укоризненно качаю головой, но всё-таки наливаю нам с сероглазым ещё по чуть-чуть, а потом решительно убираю бутылку. Заноза, отследив мои действия, тут же суётся ко мне со своим бокалом.

- Это чё? - поражаюсь я. - Ты всё уже вылакал, что ли? Нет уж, Никитос, хватит. Хватит, я сказал! Да что хочешь, то и делай! Хоть башкой об пол бейся - нет, и всё! Колу вон давай пей, хоть задуйся ею.

- А винограда больше нет? - спрашивает меня смирившийся с отказом Никитос.

- Слышь, ты не наглей, болячка!

- Нет, ты ж его и сожрал. Ананасы есть консервированные. Если хочешь, Пашка откроет.

- Я консервированные не ем!

- Новости! - ворчит Пашка. - Да не суетись ты, Илюшка. Не хочет, и пёс с ним. Давай выпьем!

- За крепкий сон! - провозглашаю я тост.

- Хорошо сказал, дорогой! Ай, как хорошо, мамой клянусь, да?

- Это вы чего это? - подозрительно смотрит на нас Заноза.

- Да что ж такое! Ты чего такой? Слова, блин, не скажи. Тебе бы, болячка, в ФСБ работать.

- А что, Паш, это щас модно. Путин, то, сё...

- Да я ж разве против? Вовсе нет. Когда в меру. А то все сразу борцы, блин, такие стали кругом.

- Кузнецов, в стране надо порядок навести, а то бардак сплошной.

- Лучше жить в бардаке, чем в камере.

- Так ведь не о камере речь! Я хоть слово о камере сказал? Пашка, ты оглянись только вокруг! Куда всё катится?

- До сих пор не скатилось и дальше не укатится! И вообще, Илья...

- Да кончайте вы уже! - стонет Никитос. - Заткнулись, блин! Уши вянут. Как только не надоест! Как эти самые, блин... Барсуки! Бу-бу-бу. Мало, что ли, по телику?

Мы с Пашкой, остывая, смотрим друг на друга.

- Ладно, замяли, - говорит Пашка. - Правда, чего это мы? Уговаривались ведь: о политике больше ни-ни.

- Замяли, Паш, - соглашаюсь я. - Никитос, ты, кажется, в туалет собирался?

- Ты откуда знаешь?

- А чего тут знать-то? Крутишься, как на шиле.

Никита ускакивает в туалет.

- Пашка, как он вернётся, так ты иди. Мне с ним одному побыть надо будет. Минуты три, хорошо?

- А остаться мне нельзя? Ладно. Блин, поглядеть охота!

- Наглядишься ещё, - уверенно обещаю я сероглазому. - Тихо...

Появляется Никита, Пашка хлопает меня по плечу и выходит из комнаты.

- Никитка, ползи ко мне, - зову я Занозу.

Никита обрадованно пристраивается ко мне бод бочок. Я обнимаю его за плечи. Я не часто балую его лаской, потому что нельзя, не имею я на это права, но когда такое случается, Никитос очень доволен. Вот и сейчас вся его задиристость куда-то уплывает, растворяется. Вулкан затих, реактивный двигатель стоит на профилактике.

- Илюшечка, а у меня сто рублей есть, и я хочу фонарик купить - светодиодный такой, с насадками, как у тебя. Давай вместе пойдём покупать? Или он дороже стоит?

Я удивляюсь: обычно больше десятки у Никитоса никогда не бывает, деньги текут у него меж пальцев, как вода.

- Да я тебе свой дам, ты лучше этот стольник не трать пока.

- Правда? Круто. Ил, а на велике своём дашь прокатиться? А то Пашка гад совсем. По тыкве, говорит, дам, если к моему велику сунешься.

- А на шее у меня прокатиться не хочешь? У тебя же своих три штуки: твой собственный и наши с Пашей старые.

- У вас круче.

Никитос рассеянно перебирает мои пальцы, гладит мою ладонь.

- Круче... А после того, как ты покатаешься, то всё, можно их на свалку отвозить. Погоди, Никитка, мне ладошку щекотно... Посмотри-ка на меня.

Я, глядя в глаза парнишке, начинаю тихо говорить на Извечной Речи:

- Ты самый занятный паренёк в этом Мире. Я тебя люблю, как брата, ведь ты и есть мой брат. Я всегда тебе помогу, всегда буду рядом с тобой, если тебе это будет нужно. Ты запомнишь эти слова, ты всегда их будешь помнить, и тебе будет от этого хорошо и весело. И ещё ты больше не будешь бояться темноты, это тебе больше не будет страшно. Сейчас ты заснёшь, заснёшь. Какие сны тебе приснятся, я не ведаю, но я попрошу одно существо, имеющее власть над снами, чтобы тебе приснился самый лучший из Миров. Сиреневые зарницы. Ясный, на сотни тысяч перелётов стрелы ясный и прозрачный воздух. Горы, луга в долинах и океан. Паруса. Драконы, драконы высоко в небе...

Никитка, уткнувшись носом мне в сгиб руки, сопит во сне. Да, я не солгал тебе ни одним словом, мой младший брат. Да...

- Паш, - негромко зову я.

Пашка появляется тихо-тихо, на цыпочках. Он смотрит на Никиту во все глаза.

- Это круто, Ил, я тоже так хочу. Я б тогда...

- Пустое, Паш. Может, и научишься. Где мы его положим?

- Не знаю, Ил. В спальник его не засунешь, проснётся. Может, у мамы твоей?

- Нет. Надо, чтобы он рядом со мной спал, так лучше всего будет.

- Ну, не знаю. Ну, с нами тогда, что ли. Ну, а где ещё? Да ведь пинается он во сне, зараза.

- Сегодня он пинаться не будет. Ладно, раздвигай диван, простыни свежие возьми. Да тише ты! Барсук.

- Сам ты... - шипит Пашка. - Понаставил тут. Простыней хватит, Илюха, одеяло не надо, втроём и так жарко будет.

- Не надо, так не надо. Ну, всё, что ли? Давай-ка я его к стенке положу. Так. Шорты сними с него.

- Щас. Смотри, Ил, он улыбается, чего-то хорошее, наверное, ему снится, - Пашка с нежностью смотрит на брата.

- Надеюсь. Да не укрывай ты его так плотно, всё равно простыню с себя скинет. Паш, давай-ка тут уберём всё и к маме в комнату пойдём.

- Пойдём, только я сначала покурю.

Мы стоим на балконе, над нами ночь, под нами неугомонный мастеровой город. Мы с сероглазым любим друг друга, и это навсегда. Сейчас мы пойдём в комнату и поднимемся на самую вершину нашей любви. Что ещё может сравниться с эти чувством и с этим знанием?

- Да, Илюха, - вздыхает Пашка, - всё-таки ты самый лучший! Как ты Занозу! Дрыхнет...

- Дрыхнет, - улыбаюсь я. - Да, кстати, могу тебя обрадовать, Кузнецов: ночник ваш можешь спокойно на запчасти разобрать, потому что Никитка темноты больше бояться не будет.

Пашка удивлённо смотрит на меня и тихонько присвистывает.

- Точно, что ли? Ну да, ну да. Воще, Новиков! Это, я тебе скажу, это воще! Ладненько. Слышь, Илюха, а как ты это так, а?

Я пожимаю плечами.

- Не могу я тебе это объяснить. Да погоди ты! Не могу - не значит не хочу. Слова, слова... Понимаешь, вся проблема в словах. Ты не грузись, Пашка, я хоть и не могу тебе этого объяснить, но ты мне поверь, что ты этому тоже научишься. Я же тебя люблю? Так. Вот через мою любовь ты и научишься.

- Это здорово! Пошли, я побыстрей хочу начать учиться, - и Пашкин окурок фейерверком рассыпается в ночном небе над никогда не засыпающим мастеровым городом...

страницы [1] . . . [15] [16] [17]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, С другом

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>