Горячая гей библиотека

Чёртик из коробочки

Часть 12

Нет, не сразу всё получилось, то есть, не сразу по времени. Потом мы с Митькой ещё три раза ездили в Челябинск, нужно было сделать мне свидетельство о рождении, суд потом, ещё кое-что. Как вихрь, как ураган, всё перед глазами кружится, всё на себя эти сильные люди взяли, и я таким же, как они, хочу вырасти. И вырасту, если шею себе не сломаю на "Ямахе"... Гадом буду, но я этого "лежачего полицейского" в будущем году на девяносто километров всё-таки проскочу. Ну, девяносто, не девяносто... Хм, ладно.

А у Митьки дома я сразу обжился, нет, не у Митьки, а у нас. Мы в Магнитку приехали, впервые домой заходим. Митька сразу мне сказал, что здесь я хозяин, что хочу и как хочу, всё можно, только без открытого огня. Митька говорит:

- После Чечни я запах палёного не люблю.

Вижу, что это он так шутит, а он нечасто шутит, а уж про Чечню... Но бывает. Аристов вот, тот вообще по жизни приколист, правда, я не всегда понимаю его шутки, но прикольно всегда.

А с тётей Варей я тоже сразу... Она, когда меня впервые увидела, заплакала.

- Сынок, - говорит, - как же так вышло?

Блин, и я реветь! Меня же никто никогда не ласкал, а тут не просто жалость, а жалость от огромного сердца, и сразу любовь, даже Митька из комнаты вышел. Потом говорит, что по правде он переживал, как оно всё у нас выйдет с его мамой, а чтобы вот так, сразу чтобы, не ожидал, и мы тогда вечером и выпили. И не я к нему полез, и не он ко мне, а вместе, без слов то есть. Вот только что мы чего-то там говорим, пустяки какие-то, а вот мы уже целуемся, а дальше я плохо помню. Помню, что меня аж колотит, так я Митьку хочу, и Любовь, и Песня. И всё правильно. А зачем слова, хотя они тоже нужны, но не тогда. Потом было много слов, но всё равно ведь всего не выскажешь!

Однажды я ночью проснулся (не знаю, вот проснулся, и всё), а Митька не спит. Свет слабый горит, и Митька на меня смотрит.

- Чего, Митя?

- Ты мой сон, Илюша, а может, я вообще умер там, на Минутке, и это рай? Нет, как же, разве у мёртвых так стоит? Вот, чувствуешь? Илька, тогда, значит, я просто с ума сошёл.

- И у меня стоит.

Да. И ведь мы с Митькой так и не успокоились до сих пор. Каждую ночь, и днём, и когда захотим - а я почти всегда хочу... А потом Прыгун появился, хм, и Митьке полегче стало. Да, Прыгун. Я про него Митьке сразу рассказал, думал, что тот обидится, но рассказал, ведь нельзя иначе, а он не обиделся, нет, он Женьку тоже сразу полюбил. Ну, не так, как я, вот уж к Женьке Митька точно относится, как старший брат, или даже скорее, как отец.

А уже осенью, когда всё встало на свои места, я понял, что всё то, что со мной было до Митьки, - это испытание. Как ковка и закалка. Я видел у Мастера в Секи, как клинок калят, сподобился. В темноте, жара, не продохнуть, кузнецы в белом, как привидения. Клинок вдруг достают из углей, он как вишня, только там, где лезвие будет, там глина тоньше, и клинок там аж белый, и в какую-то воду, что ли, специальную - запах, как гвоздикой пахнет, дымина, и наружу. Потом глину с клинка сбивают, и он готов. Нет, не готов, конечно, потом ещё много чего делается: заточка, полировка, отделка - но он закалён, уже навсегда. Вот и я закалился, а сейчас Митька меня полирует, затачивает, готовит к жизни и к бою, если придётся. Ну, к бою я уже готов: и за Прыгуна, и за Митьку - это ведь главное, они для меня всё, а я ведь верный самурай...

- Спит. Митя, ты только посмотри, прямо на ковре уснул.

- Умаялся Прыгунок. Давай-ка его на диван. Погоди, я сам, постели только. А, чёрт, ты ж инвалид.

- Управлюсь. Митя, шорты с него снимать не будем, пускай так спит.

- Возьми ту простыню, махровую, ему она нравится.

- Митя, он даже ноги не помыл, так и уснул.

- Да не будить же его из-за этого! Угол расправь.

- Митька, да что ты его укачиваешь, он же уже большой!

- Да. Большой. А если мне нравится!

- Ох, Митька, тебе, по ходу, своих пора качать, мешаю я тебе, по ходу.

- Мешаешь, не то слово. Не укрывай его, всё равно всё на пол скинет.

- Ладно, я сбоку покрывало положу, если замёрзнет, то сам укроется. А если "мешаю" - не то слово, то какое тогда то?

- Пошли на кухню, я ещё выпью капельку. То слово. Тут одним словом, видишь ли, не обойтись.

- А сколько тут надо слов?

- Не знаю, Илька, отвяжись, всех и не сказать, но вот главное я тебе уже говорил.

- Ещё скажи.

- Люблю.

- И я. Люблю. Навсегда, понял, и не думай себе, Митя, что это "навсегда" когда-нибудь кончится. Даже после смерти.

- А смерти вовсе нет, Ил, это же очевидно. Смерть - это только изменение, но нам с тобой и это не страшно.

- Ну, точно, я же и говорю. А мне? Коньяка?

- Хм.

- Хм!

- Ступай, телевизор выключи. Иди, иди, чёртик из коробочки, налью я тебе, только ты учти, системой это не станет.

- Нет? Жалко, а я уж было губищу раскатал.

- Выключил?

- А ты не слышал? Где моя рюмка, эта?

- А ты не видишь? Которая меньше, та и твоя.

- Что ж, это по-братски.

- Вот, спаиваю я тебя.

- Да я сам, кого хочешь... Бум.

- Ну, что, вкусно?

- Отвяжись, Митька, дело не во вкусе. А это что за бумажка? Да на подоконнике, Дима, вот.

- Мама дорогая! С твоей рукой, понимаешь, всё из башки выскочило!

- Да погоди ты, я сам прочитаю. Ничо себе! Дождался, значит.

- Ты мне этот тон оставь, Илья.

- Извини, Дима.

- То-то. Это же важно, теперь ты уж точно никуда не денешься. Дай-ка. Так, "зачислен учеником в ... "Б" класс, "гимназический", с начала нового учебного года". Вот.

- Вот! Вот если бы там не автодело, я бы лучше в обычный пошёл! Вот.

- Я не ослышался? Ты сомневаешься в моей компетенции как опекуна, как брата, как... Как кого, Илька?

- Всё, хватит, всего не перечислишь, ты всё-всё-всё для меня.

- И?

- И? Ну, и... спасибо.

- Хорошо. А вот "спасибо" по-настоящему ты мне скажешь, когда институт закончишь.

- Я... Митька! Ты меня не любишь, мне же школа уже надоела, я ещё и не начал учится, а уже надоела, а ты про институт.

- Пойдём? Илька...

- Да. Я так хочу, ух!

- Патология.

- Сам ты... А чего это такое?

- Это то, что я в тебе люблю.

- Ну вот! Я же знаю, что ты любишь. Погоди. Так. Я со светом хочу.

- Патология в степени.

- Митька! Обзову щас!

- Вторую сломаю. М-м-м... Да постой ты, чёртик из коробочки, дай же я хоть...

- Я сам, сам сниму. Та-ак! И тут появился он. Ого! Та-ак, а чего это он у тебя так стоит? это у тебя на меня, что ли? Ну, я не знаю. Вот тебе и на: встал у Митьки на меня! Ну, что же делать, теперь мне никуда не деться, трахнет меня щас Митька, этим вот своим и трахнет!

- Илюшка, паршивец, ты чего придумал? Я же сейчас взорвусь! Вот же.

- Взорвёшься? Не надо. Так, а щас мы будем учиться, как на сложной горной трассе скорости переключать. Ну, у нас ведь WRX "Импреза"-то, так что мы с места сразу со второй! Грум!

- Илька, гад! Сцепление порвёшь.

- Ты мне тут! Ты, Митька, щас штурман, а не механик, за легендой смотри. Вот, третья, четвёртая, бип-бип! Корова какая-то на трассе! Вот же... Погоди-ка, молочка же можно попить, свеженького!

Митька аж дышать перестаёт. Ну да, я же знаю, как ему нравится больше всего, а как же, ведь я его люблю! Не надо весь его стараться заглотить, головку только, но так, чтобы... Во как в плечо мне вцепился! А про второе помнит, что болит оно у меня, а как же, ведь Митька меня любит!

А у Митьки и не самый большой, хотя ему уже почти тридцать, а вот помню, что у одного в интернате (как его, Руслан, что ли), вот там было да! Точно, Руслан. Хм, первый раз вспомнил, странно, а ведь из-за него-то я и подорвал с воспитательного дома, когда он Лёшку... Порвал он там Лёшке чего-то, ну, правда, он не один был, как обычно, толпой они Лёшку. Пацан в больницу попал, а я в спальне сказал, баран, что теперь старшакам кранты, их теперь прижмут, а Лёшка на операции умер, а мне этот Руслан сказал, что я следующий буду, и я подорвал...

- Илюшка, ты что, рука болит? Погоди, тогда лучше не надо, оставим это, хорошо?

- Нет, не хорошо, рука не болит, а я хочу, понял? А ты молчи, понял, а лучше я тебе рот займу щас, понял? А то чего придумал: оставим, говорит... Митька! Вот пощекотайся ещё! Я тебя! Попался? Блин, я попался. Та-ак, Дима, хорошо как, Дима! М-м-м, я... Та-ак! Постой, дай я сам покачаю, можно, Митя? Так. М. М. М. Митя, чуть зубами прижми, я хочу так, почувствовать хочу. Та-ак! Ой, Митька, ой, постой, а то я кончу...

- И чего? Кончай, чего ж ты? Наездник однорукий!

- Обзывается! Нет? Ну, тогда ладно. Нет, Дима, давай ты первый, ладно? И знаешь, вот так вот давай, я вот на тебе. Щас. Так, сверху. Да подержи же ты свой, а я сам на него щас.

- Фу-у-ух! Ну, ты... О-о-о! Илька, это кайф.

- Здорово, да? Видишь, как здорово, как я придумал-то! Ты молчи, лежи себе, я сам...

И я сам. Я не качаюсь на Митьке взад-вперёд или там вверх-вниз, нет, я просто двигаюсь. Всем телом, по Митьке, на его члене, по его члену, по груди, животу, кругом, вверх-вниз, взад-вперёд. Я хочу всего Митьку в себя, но ладно, что имеем, то и... А Митька аж глаза вытаращивает, потом прикрывает их, снова открывает, смотрит мне в глаза. Я не могу, я щас кончу от того, как он смотрит, от того, как его член во мне двигается.

страницы [1] . . . [10] [11] [12] [13] [14]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, 18-19-летние

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>