Горячая гей библиотека

Точка отсчёта (глава 2)

Часть 2

После душа Анатолий предложил мне "покататься":

- Заодно сменим твои лохмотья на что-нибудь поприличнее.

- Тошка, спасибо, но не надо, правда.

- Почему, солнце? Ты дал обет нищенства? - с ласковой усмешкой спрашивает Толик, лохматя мне волосы.

- Я не смогу ходить в том, что не заработал. Как я объясню другим, откуда это у меня?

- Ах, вот в чём дело! А другим - это, собственно, кому?

- Ну, друзьям, матери.

- Угу. Ну, другим можно сказать, что заработал. Нашёл высокооплачиваемую работу.

- Это какую? - прищурился я.

- Сиделкой по выходным при старом больном инвалиде, - невозмутимо отвечает он.

Я прыснул от неожиданности, и мы оба расхохотались. Причём я капитально покраснел, судя по горящему жаром лицу. Ненавижу эту свою особенность - краснеть по любому поводу!

- Придумаем что-нибудь. Родной мой, так ходить по-любому нельзя! Ты вознамерился всю зиму в кроссовках пробегать?

Разумеется, он меня уговорил, так что вскоре я уже любовался в магазинное зеркало на собственное отражение в обалденных белых кожаных штанах, сидевших на мне как влитые. Кожаные брюки, ещё вчера - несбыточная мечта! Не сдержав эмоций, я, подражая большой кошке, прорычал "Уау!" и, запрыгнув мужчине на руки, обхватил его руками и ногами. Он пошатнулся, но устоял и остался вполне доволен такой моей реакцией на его подарки.

По магазинам мы бродили до самого вечера. Флакон дорогой туалетной воды, запах которой просто кружит мне голову; десяток аудиокассет с записями на мой вкус; куча необходимых мелочей и пара фильмов для совместного просмотра на усмотрение Тошки. В конце концов я предлагаю завернуть в подвальчик, торгующий музыкальными инструментами, и не без задней мысли: там на витрине я видел свою мечту - полупрофессиональный сельмеровский саксофон-альт. Стоит он, по моим понятиям, запредельно, так что до сих пор я на него только смотрел и облизывался, но с Анатолием я набираюсь наглости попросить этот инструмент "попробовать".

Мой спутник с любопытством наблюдает, как я беру в руки золотую дудку, перебираю клапана, прислушиваясь к их тихому и мягкому ходу, затем пробегаюсь хроматической гаммой по всему диапазону снизу вверх. Боже мой, соль третьей октавы берётся без всякого труда! И даже ля! Си, до четвертой - фантастика; на своём раздолбанном ученическом B&S я не мог толком извлечь эти ноты, как ни старался! Играю кусочек из своей программы, техничную "Карусель" - как же всё удобно! Эх, мне бы этот инструмент, и я бы занимался по 16 часов в сутки! Перехожу на среднюю часть - сакс поёт сам, звук управляем фантастически. Зависаю на одной ноте, делая филировку: до максимального форте, затем - плавно на пьяно, морендо - звук словно тает: тихий, он тем не менее слышен везде. На моём бы давно сорвался...

- Да, играть ты действительно умеешь, - замечает Анатолий.

Молча кладу вожделенный Сельмер обратно в футляр. Толик интересуется:

- И что, эта дудка действительно стоит тех денег, что за неё просят?

С сожалением киваю: не поторгуешься. А просить я ни о чём его не буду. Не купил - значит, для него это тоже не копейки.

После музыкального магазина мы отправляемся обедать - снова в ресторан, затем едем домой смотреть кино.

Первый фильм был "Тутси". Потом Анатолий отправился на кухню за бутылочкой пива, а я всунул в видеомагнитофон какую-то кассету без всяких надписей - и остолбенел: на экране трое молодых парней целовались и ласкали друг друга. У меня захватило дух. Трое! Блин, ни фига себе - что вытворяют! Парни раздели друг друга, потом один из них, светленький и хрупкий, стал делать минет темноволосому и крепкому, а третий, шатен, сначала целовался с блондином (и получалось, что их губы встречались на стояке их приятеля), а после зашёл за спину коленопреклонённому блондинчику, поднял его задницу повыше и вошёл в неё своим солидным орудием. И всё это крупным планом, во всех подробностях... Я с открытым ртом смотрел, как двое наяривают одного, и не заметил тихо вернувшегося в комнату Толика.

- Впечатляет? - спросил он из-за спины.

Я подскочил от неожиданности и, запаниковав, нажал на кнопку быстрой перемотки. Парни на экране утроили свои старания. Меня обдало жаром. Толик засмеялся и, забрав из моей руки пульт, вернул картинку на экране в реальный режим. Затем уселся прямо на ковер перед телевизором и усадил меня между своих ног, крепко обняв и прижав спиной к своей груди.

- Тоже интересное кино, верно? - насмешливо прошептал он мне на ухо.

Я заворожённо смотрел на экран, и у меня было такое чувство, будто это меня там двое перед камерой, под ярким светом софитов... Стыд жёг мне лицо, истома от крепких объятий обезволила меня, в тесных брюках я чувствовал почти невыносимое напряжение. Губы Толика стали для меня спасением: извернувшись, я прижался своим ртом к его и закрыл глаза. Откровенные стоны из динамиков продолжали впиваться в меня стрелами, и я всё теснее прижимался к Толику, словно в поисках защиты...

Он раздел меня прямо там, и мы занялись любовью параллельно этой троице на экране. К чести Толика надо заметить, что, несмотря на то, что завелись мы оба до безумия, в тот вечер он ограничился ласками и оральным сексом, хотя я был готов выполнить любое его желание, забыв о своём утреннем недомогании.

Уснули мы в тот вечер поздно, а на следующее утро Анатолий разбудил меня в восемь:

- Мне придётся уехать на несколько часов. Дождёшься меня?

Он быстро научил меня включать/выключать компьютер в своём кабинете и установил игрушку "Принц Персии". Это была моя первая компьютерная игра. Я забыл про всё! Пока Анатолий ездил по своим делам, я практически безостановочно гонял бедолагу принца. Вернувшийся в три часа дня Толик ужаснулся:

- Ты что, всё это время так и не вылезал из-за компьютера?! Так, выключай его и марш в душ! А затем на свежий воздух!

Мы обедали в кафе на Невском и разговаривали. Тогда я узнал, что Анатолию Полянскому 36. Говорили мы долго, но воспроизвести этот разговор я бы не смог: основное говорилось на уровне взглядов, прикосновений, улыбок.

В тот вечер я впервые почувствовал себя юным богом: отношение Анатолия стало для меня словно бы постаментом, с высоты которого я теперь взирал на этот мир, строил глазки всем подряд и упивался восхищёнными взглядами окружающих, впитывая их в себя, словно губка воду. Нехреновый такой постамент, надо сказать! Ещё совсем недавно я чувствовал себя рядом с ним нищим, а теперь я был его принцем. Удивительная штука этот секс - вроде и баловство, а какое влияние!

Словом, выходные пролетели чудным сном: был улётный секс, романтика столь необычных отношений и упоение собственной, открывшейся мне привлекательностью. Расстались мы лишь в понедельник утром. Толик сам довёз меня до училища, влепив мне на прощание тягучий, откровенно-чувственный поцелуй, от которого меня в жар бросило.

Я выбрался из машины, порадовавшись про себя, что стёкла у БМВухи с зеркальной тонировкой, и пошагал ко входу в свою альма-матер, с каждым шагом делая это всё неуверенней. Ещё вчера радовавшие взгляды сегодня вдруг напрягли меня до предела, я прямо слышал мысли окружающих: "Чего это случилось с нашим первокурсником-хачем, что он так внезапно преобразился?". Новая, невероятно дорогая по моим меркам одежда обличала меня, как мне казалось, с красноречием неопровержимой улики. Я судорожно стал соображать, что надо сказать, когда меня обо всём этом спросят - а спросят уже вот-вот... Голова, как назло, не работала. До кучи, едва я вошёл в вестибюль, как налетел на Вентилятора. Витя театрально открыл рот, уставившись на меня. Это был уже явный перебор: разозлившись, я аккуратно прихлопнул его подбородок ладонью. Явственно щёлкнули зубы, кто-то неподалеку ржанул.

- Ледов, ты вступил в мафию?! - трагичным громким шёпотом поинтересовался Вентилятор.

Мафия, семья... Витёк, сам того не подозревая, подал мне идею. Вите я ничего не ответил, лишь хмыкнул с загадочным видом, но когда через некоторое время столкнулся с Димычем и Гошей, у меня в голове уже сложилась история, на долгое время ставшая альтернативой правды для многих.

Парням я сказал, что мужик, с которым я уехал в пятницу вечером, мой родственник со стороны отца, муж его сестры - это объясняло его славянскую внешность. Эта версия вообще оказалась весьма удобной и способной объяснить всё: "дядя" узнал обо мне недавно (отец скрывал); отпрысков у него своих нет, поэтому он проникся ко мне интересом, но моя мать слишком обижена отцом, чтобы контактировать хоть с кем-то из членов его семьи, поэтому ей про новоявленного родственника я ничего говорить не собираюсь и вообще - шифруюсь...

Вечером мы сидели в нашей комнате с пивом, солёными орешками и прочей чепухой, которая ещё вчера дразнила глаз в коммерческих ларьках своей новизной и недоступностью, и которую теперь я мог свободно себе позволить: Тоха сунул мне в карман "на мелкие расходы" половину той суммы, что мать могла выделить мне на месяц. Димыч не сводил с меня глаз, блестящих то ли от алкоголя, то ли от жгучего любопытства; Лавита держался более солидно, но тоже явно был заинтригован до крайности. Ещё бы, всё это смахивало на сказку: ещё вчера я был одним из самых неимущих пацанов в общаге, а сегодня шикую так, что все остальные курят в сторонке!

- Да-а-а, повезло тебе с роднёй... Слушай, он у тебя крутой, да? "Новый русский"?

- Типа того, - я затянулся дорогущими "Кемел" и отхлебнул "Хольстен" прямо из бутылки; эх, блин, жизнь удалась! - Он... ну, вроде как банкир. Вы особо не треплитесь, пацаны, я ведь только вам рассказал об этом.

- Могила, - успокоил меня Лавита.

Димон тоже горячо кивнул в знак согласия, а затем спросил:

- Ты теперь у него жить будешь?

- Ну... Пока он мне ничего такого не предлагал.

- А если предложит, согласишься?

Я задумался. С одной стороны, у Толика, конечно, прямо как "в гостях у сказки"... А с другой стороны, в общаге я сам себе хозяин, и мне не хотелось бы утратить это состояние. К тому же моя компания - вот эти училищные пацаны, по-своему они были мне весьма близки и дороги, и моё место было среди них. Да и вообще, в этих обшарпанных стенах я чувствовал себя комфортно, несмотря на минимум удобств: здесь я был на своём законном месте, добытом собственными усилиями, а не выпавшем мне в лотерее счастливого случая.

- Не, пацаны, куда я от вас? - я улыбнулся, и парни улыбнулись мне в ответ.

Лавита поставил опустошённую бутылку на подоконник, затем вдруг неожиданно плюхнулся ко мне на кровать и начал меня тормошить:

- Эдька-счастливчик! Я тебе прозвище придумал, ты у нас теперь Счастливчиком будешь!

Я отбивался и хохотал во все горло. Да, я счастливчик!

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>