Горячая гей библиотека

Точка отсчёта (глава 3)

Часть 3 (последняя)

Спали мы в ту ночь совсем немного, часа три от силы, но утром проснулся я сразу: сегодня приезжает мама! В семь я был уже в общаге. Лавита и Димыч ещё дрыхли, а я уже лихорадочно искал свою старую одежду и обувь и прятал подарки Полянского. За полчаса улики были скрыты, насколько это возможно. Но маникюр и стрижку не спрячешь, да и от иного самоощущения не избавишься. Заметит наверняка. Лишь бы не догадалась... В конце концов, ну стал я следить за своим внешним видом - так ведь правда, моё рабочее место - сцена, а не цех или там стройка. Здесь на это обращают внимание. Ох, мамочка, неужели мне придётся врать? Тебе врать?!

Придётся. Потому что правду сказать совершенно немыслимо...

Я стоял на лестнице и курил, прислушиваясь к скупым звукам раннего воскресного утра. Сигарету выкинуть всегда успею, а запах можно свалить на соседей, типа "да тут почти все курят, мам. Я же только жвачку жую, сама видишь".

Знакомые шаги, характерное покашливание - мне даже видеть её необязательно. Мамочка...

Спускаюсь навстречу. Вот она, тащит пару тяжеленных сумок.

- Мама! - хорошо как, что на лестнице никого нет в этот ранний час, и я от души обнимаю её, чмокаю в щеку и перехватываю баулы. - Кошмар, как ты их несла?!

- Да я на такси, так бы не уволокла, конечно... Там картошка тебе, пара банок огурцов солёных, вещи тёплые, сгущёнка... Одеяло ещё ватное - намёрзся, наверное? Не простывал?

- Не, я в порядке! Сюда, вот моя комната... Соседи спят ещё, - перехожу я на шёпот.

Мама оглядывает комнату:

- Вы тут убираете хоть иногда?

- Каждую неделю в обязательном порядке. Только тут убирай не убирай - всё время народ болтается туда-сюда, тут же всё затаптывают. Пойдём на кухню, чаю попьём?

- Да погоди, ты хоть глянь, что я тебе привезла, - мама улыбается, расстёгивает баул и извлекает из него на свет новенький пуховик - трёхцветный, чёрно-бело-красный; маде ин Чина.

- Нравится? - она внимательно заглядывает мне в глаза.

Опомнившись, я широко улыбаюсь, изображая восторг:

- Супер! То, что надо.

- Померяй, какой тёплый! Подкладка синтепоновая, не сваляется, не собьётся... Ой, как тебе хорошо! Какой же ты у меня красавец, Эдька! Два месяца не виделись, а повзрослел как... Куртка-то хоть впору, не мала?

- Не, в самый раз, очень удобно. И правда очень тёплая.

- Ладно, снимай, а то упаришься... Давай чайку попьём, а потом у нас с тобой дело есть.

- Какое дело?

- Пойдём обувь зимнюю тебе покупать, а потом кутить в кафе в честь твоего дня рождения, - важно сообщает она. - Как тебе такой план? Сводишь меня в кафе? Ты ведь у меня теперь настоящий питерец...

Я улыбаюсь - план замечательный!

- Идёт! Только, чур, я угощаю! Я тебе не говорил ещё, я на работу устроился.

- Да ты что?! И что за работа?

- Ну, по специальности - играю с парнями в одном ресторанчике.

Я горд до невозможности, ведь это почти правда! Пока ещё не играю, но через пару недель обязательно буду! На маму новость производит впечатление не столь однозначное, как я ожидал. Она выглядит несколько обеспокоенной:

- А что за парни?

Рассказываю о них всё, что знаю, убеждаю, что все они - просто гордость училища, и мне жутко повезло, что меня согласились взять в такую компанию.

- И сколько ты там зарабатываешь?

- Ну, когда как. Иногда очень даже прилично, - я фантазирую на тему заработка в том ключе, что я ни в коем случае не бедствую и не нуждаюсь, беспокоиться обо мне больше не надо.

Мама верит, и надо видеть, какой радостью и гордостью светится её взгляд.

- Добытчик мой! - она обнимает меня, и, хотя мне это нравится, я кошусь в сторону соседних кроватей; надеюсь, парни спят, а то ведь застебают!

- Пойдём на кухню, а то перебудим тут всех! - тяну я её на выход.

Пока греется чайник, рассказываю маме о своём житье-бытье. О том, как всё у меня замечательно: с соседями повезло, парни что надо, да и вообще курс у нас дружный, и на отделении я со всеми замечательно лажу, и преподаватель у меня - золото, а не мужик. Мне действительно везёт на людей по жизни, грех жаловаться!

Через некоторое время на кухню заглядывает Димка Сергеев, и я знакомлю его с мамой. Димыч слегка смущается, но любопытство берёт верх, и он садится пить с нами чай со сгущёнкой и "трюфелями" - моими любимыми шоколадными конфетами. Через некоторое время он болтает уже весьма оживлённо. Моя мама - это вам не просто тётка, моя мама - особенная. Долгие годы я был убеждён в том, что она самая настоящая фея или принцесса - тоненькая, светловолосая, с королевской осанкой, непередаваемо тёплой улыбкой и ясными глазами. Самая красивая женщина на свете, самая умная, самая добрая, самая чуткая, самая замечательная... Все друзья-приятели всегда мне слегка завидовали из-за того, что у меня такая необыкновенная мама. Так что я совершенно не удивился, когда Димка припёрся к нам на кухню пить чай - это было в порядке вещей.

А потом мы отправились по магазинам покупать мне обувь. Мы бродили по разным лавочкам часа три, а то и все четыре и, наконец, выбрали высокие ботинки на шнуровке в стиле милитари. Мама хотела что-нибудь поэлегантнее, но я настоял на этих, сказав, что на "поэлегантнее" потом сам заработаю. Поэлегантнее - это к Толику...

Устав от беготни, мы зашли в кафе. Теперь уже я больше расспрашивал её о том, как там дома, что новенького. Мама сообщила, что ей удалось наконец-то сдать бабушкину квартиру, так что теперь с деньгами будет легче... Так вот с чего мы так шикуем!

- А тётя Ада и тётя Полина знают об этом? - поинтересовался я.

Мама вздохнула и пожала плечами:

- Я им не докладывалась. В конце концов, я эти деньги не на пропой трачу! - слегка раздражённо махнула она рукой, как бы закрывая тему.

Затем она помолчала и добавила:

- Бабушка давно решила, что её квартира останется тебе. В конце концов, у Ады муж - не последний человек в городе, а у Поли отпрысков нет. Они и так никогда не нуждались...

Я почувствовал, как старые внутрисемейные дрязги наваливаются на меня каменной тоской. К чертям обеих тёток с их мужьями и прочими родственниками и знакомыми! К чертям эту вечную грызню по любому поводу, эти придирчивые взгляды - достаточно ли я с ними любезен, достаточно ли благодарен им за доброту их и щедрость? Достаточно ли хорош я для того, чтобы иметь право состоять с ними в родстве и вообще существовать? Иногда жалею, что я не круглый сирота. К чертям эту квартиру, всё равно я никогда не вернусь домой! Никогда! Ни за что!

Уже темнеет, когда мы вместе отправляемся на вокзал: я провожаю маму на электричку. Сначала она пытается отправить меня обратно прямо в метро:

- Чего тебе по вокзалу мотаться, мерзнуть только?

- У меня пуховик теперь тёплый есть, не замерзну... Мам, давай я всё-таки провожу тебя, мне так спокойней будет, ладно?

- А мне будет спокойней, если ты сейчас в общежитие вернёшься.

- Мама! Ну я же уже вырос?!

В конце концов я побеждаю: расстаёмся мы уже на перроне...

В общагу я бреду с явным облегчением на душе. Ну вот, всё и состоялось, ничего страшного, никаких подозрений у мамы не возникло. Глупо, конечно, было бояться того, что она взглянет на меня и тут же всё узнает о моей новой жизни и всё поймёт. Хм, так странно... Именно в метро, на пути в общагу, я вдруг ощутил, что прошлое моё невзрослое окончательно куда-то улетучилось. Отныне и навсегда я уже сам по себе - свободен жить так, как считаю нужным. Никому нет дела до рослого пацана в забитом людьми метро. Я просто один из толпы, и меня несёт течением большого города, и душа моя стала беспризорна в тот момент, когда я скрыл правду от матери, когда решил окончательно: мои проблемы - только мои, и ничьи больше!

Я шагал и не знал, грустить мне по этому поводу или радоваться...

***

Через пару лет, когда я в питерской тусовке был уже "своим", то не раз сталкивался с пацанами, начавшими так же рано, как и я. Большинство из них и заканчивало так же стремительно: попав в водоворот "красивой" и "сладкой" жизни, пацаны теряли головы и пускались во все тяжкие. Кто садился на иглу, кто внезапно исчезал из клубной круговерти, и потом до нас доходили леденящие кровь слухи: о СПИДе, о криминальных разборках... Другие просто спивались, скуривались и теряли "товарный" вид; были и случаи суицида - то ли от несчастной любви, то ли от захлестнувшей однажды наутро после вечеринки опустошённости...

Я прошёл по самому краю этой бездны и не рухнул в неё благодаря музыке, точнее - своей одержимости желанием стать музыкантом. Мне было мало случайно выпавшего на мою долю благополучия.

Отношения с Анатолием я для себя обозначил как временную сделку, не более того. Проблема была в том, что условия этой сделки мы с ним понимали по-разному...

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Студенты, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>