Горячая гей библиотека

Ладонь, протянутая от сердца (глава 3, Take It With Me)

Часть 8

"What’s He Building?"

- Это как это, купил? Илья, ты...

- Ты что, думаешь, я шучу? Говорю, купил, значит, купил. Я продавался, меня можно было купить. На время - так дороже выходило, если по часам, а можно было купить меня на ночь, блядь, да хоть на неделю! Но Мятый Бубен любил, когда по часам. Говорю же, так он больше на мне зарабатывал... Сука! Рот закрой, Гришка. Сука - котяра твой. Смотри, до крови.

- Зелёнка там, - я говорю про зелёнку только для того, чтобы хоть что-то сказать.

- Там - где? В аптечке вашей? Сиди, я сам. Так, ватка. С-с-с, жжётся. Блин, не кот у вас, а берберийский лев! Гришка, это пластырь? Я возьму. Главное дело, ни с того, ни с сего. Я ж его просто погладить хотел. Слушай, давно спросить хотел, как его зовут, а то всё "кот" да "кот".

- Да ну. Никак его не зовут. То есть когда я его подобрал, то вроде Стёпкой назвали, да только... Илюша, да ну его к чёрту, скажи, а что дальше-то было? Нет, погоди, не надо. И вообще, извини меня, пожалуйста, зря я тебя расспрашивать начал, это всё любопытство моё гадское! Лезу, вечно, понимаешь. Извини. А лучше дал бы ты мне по шее, что ли, чтобы я нос свой не совал, куда не надо!

- Хм, смотри, Гришка, теперь этот ваш... Стёпа, он теперь меня пасёт, в натуре! Кис-кис-кис. Блядь, рычит! Грэг, в натуре, рычит! Ни хрена себе! Подвинься. Видал, весь зелёнкой перемазался - болят мои раны... Гриша, если бы ты меня не спросил, я бы должен был тебе сам всё рассказать. Должен, понимаешь? Пришла пора. Ну, ладно, дальше... Тихон меня купил - ну, это я тогда подумал, что купил, - а так-то, на самом деле, он меня выкупил - чувствуешь разницу? Я почувствовал её сразу. Меня ведь покупали для чего, как думаешь?

- Я... я не знаю, Илюш, - шепчу я, а сам знаю, всё я прекрасно знаю, зачем кому-то надо было покупать Илью, да вот только боюсь я этого знания!

А Илья смотрит на меня, спокойно улыбается - совсем по-новому, ну да, грустно, но как ни разу до этого грустно не смотрел, и от этого у меня сразу схватывает сердце, и в глазах щиплет. Он говорит:

- Правильно. Для этого. Для удовольствия, хотя какие тут на хуй удовольствия... Хм, именно "на хуй". Удовольствие - это когда хорошо обоим, и это тоже заповедь! - святая, а там... Да нет, эти-то суки удовольствие получали по полной программе. Ещё бы! Да не доставь я им полного удовольствия, меня бы Мятый Бубен... как других, что были до меня... Так что, Гриша Тихонов, я старался. Изо всех сил. Мда. И пришлось мне научиться доставлять удовольствие по полной - жить-то хотелось, вот сам не понимаю почему, но тогда мне очень хотелось жить, хотя, вроде, и незачем было. Вокруг меня были не люди, а... Что они делали со мной и с другими! Удовольствия... ТАКИМИ удовольствия быть не могут! Во-от, а Тиша... Ну, короче он меня выкупил. Хм, а я и не знаю, зачем! Ну, жалко, наверно, ему меня стало, но не в этом всё-таки дело, не это главное, а главное в том, что нужен я ему был. Да, вот это главное: нужен, и очень. Сначала он, по ходу, и сам он этого не осознавал, просто так выкупил - жалко ведь пацана, пропадёт, мол, пацан...

Илья замолкает, смотрит сквозь меня. Я молчу, смотрю на Илью, и мне не хочется плакать, мне хочется убить всех тех, кто делал это. Я толком и не знаю, что они там делали с Ильёй, но ясно, что страшное что-то, и мне хочется их всех убить. Убить так, чтобы никогда, ни с кем, такого больше не было. И убить как можно страшнее! Самому убить. И какое это странное чувство - и новое! Ненависть это, наверное. И приятное какое чувство, сильное. Точно. Хм, и почти такое же сильное, как Любовь. Это же Ненависть к тем, кто мучил Илью! А Илью я... Да. Люблю! Но...

- Хватит, Илья! Не надо, хватит. Мучаешь себя. Кончилось ведь всё. Кончилось ведь? Их же больше нет? Этого, как его, Мятого? А если они ещё... то ведь их убить надо! Ил! Такие нельзя чтобы жили!

- Пусти. Гриша, пусти, говорю, больно мне! Хм, дежавю. Стаська тоже вот - и вцепился тогда, и убить грозился... Да, Гришка, вы оба настоящие, и вы оба правы -и Стас тогда, и ты сейчас: таких, как Мятый Бубен, надо убивать. И Тихон... Он ведь был тоже. Самый настоящий! Он так сделал, чтобы и я. Блин, да ничего он не делал! Он просто был со мной, он любил меня, а я был с ним и очень любил его. И он был настоящим, и я захотел стать только таким, как он, и никаким другим. Не знаю... А там всё кончилось, самурай. Этих тварей больше нет, Тихон посчитал, что в одном Мире с всем этим он существовать не может. А если Тиша чего решал, то так и оно и становилось, он же... А Мятого Бубна Тихон мне отдал, я сам его... Рот! Щас же рот закрыл. Да? То-то. Я сам его убил, Гришка, и ещё там одного, его Влад звали. Этот жирный Влад был хуже почти всех.

- К... ка-ак... это?

- Ну, задышал! Сам же только что... Так вот, убил. Владу две пули в глотку посадил, а третью в глаз - control and monitoring, а Мятого Бубна - я его ножом, Гришка. Тихон из Чечни привёз, на память, "Катран" называется, его там на войсковых испытаниях опробовали. Хороший нож. Теперь он у меня, и он тоже - память. Я никогда не забуду всего этого, и... Гриша, и Тихона мне... сука! Прости. Давно не плакал, сука. Прости, Гришка, как-то сами слёзы. Во-от. Чо молчишь-то?

- Я. Илюшенька, я... а что сказать? Я тоже сейчас заплачу!

- Не надо, всё ведь теперь хорошо, самурай. А вот ты знаешь, я ведь чуть не умер. Сам. Когда Тишу убили, когда я потом... Ладно, это я не знаю, надо ли об этом рассказывать. Одно скажу про Тишу: я его любил так, как, думал, никогда и никого не полюблю. А его не стало, вот я чуть и не... Потом чо-то, как-то. Думаю... Нет, не так, не думал я, я ведь с Тишей разговаривал. Понимаешь? С ушедшим Тихоном. Ну, я не знаю, это, наверное, что-то нервное у меня было, а может быть, и нет. Я ведь... Блин, я даже слышал, как он иногда смеялся, сверху откуда-то, что ли. Нет, конечно, это он, его слова, его смех внутри у меня звучали, это у меня в душе до сих пор живёт и не уйдёт уже от меня! Это Любовь, Гришка, понимаешь! Вот Тихон и не ушёл тогда до конца, он всё время со мной, и сейчас, и навсегда - но внутри меня. А вот тогда, сразу после смерти, он сто пудов рядом со мной был. Говорю же, сверху как-то так, снаружи. Ведь не мог же он до конца уйти, пока не убедился, что со мной всё тип-топ. Он очень хотел, чтобы у меня всё было тип-топ. Он и все эти бабки, с ними всё замутил, чтобы у меня по жизни всё тип-топ было... стало. А сам... Он не был уверен, что мне с ним будет хорошо. А мне было хорошо. Блядь, "хорошо" - это не то слово, у нас была Любовь, именно Любовь. Он же не хотел, чтобы у нас продолжалось всё вот так, как было. Вот он и решил. Если получилось бы всё так, как он планировал, то мы бы вдвоём были уже в порядке, и никаких больше, на хуй... Ну, а уж если... - ну, он так думал, - то чтобы у меня, хоть и без него уже, но чтобы всё было в порядке.

- Илюша.

- Так, ты лучше меня щас не перебивай! Гришка, очень всё это непросто, пойми: и решиться рассказать про всё это, и рассказать - непросто. Так что не перебивай меня, я тебя прошу.

Илья убирает со своей груди мою руку. Оказывается, я положил ему на грудь руку, и сам не заметил когда, оказывается, так мне лучше всё это слушать, голос Ильи я слушаю ушами и всем своим лицом. А сердце Ильи, его верное огромное сердце, оказывается, его тоже можно слышать - вот так, ладонью, и я его слышу, оказывается.

Но вот Илья убирает мою ладонь со своей груди - жаль, у меня в ладони сразу становится как-то пусто, встаёт с дивана, быстро проходится по кругу маминой комнаты, на ходу успевает - на бегу почти! - треснуть котяру по шее и погладить Малыша, который тоже лежит на диване, у меня в ногах. Потом Илья - мой Ил-2! мой! - снова падает на диван рядом со мной - мой, сука! Жалко, что меня с ним не было! Мало этому... Бубну этому! Мало. И я тесно-тесно прижимаюсь к Илье, ведь я - блядь, блядь и блядь - я его люблю! Нет, не так - что значит "люблю"? - я Илью ЛЮБЛЮ. Вот так. ЛЮБЛЮ! Слова, слова...

- Хорошо, Ил, как скажешь, не буду я тебя перебивать.

- Ух, ты! Надо же, как меня все слушаются! Пойти, в "Наших" записаться, что ли. А что? Очень даже. Учитывая мою психофизическую составляющую, в специальной литературе именуемую "харизмой", лет так через... Г-н Президент.

- Да ну! Илья!

- Молчать, сказал, электорат самурайский! Хотя... мда, ты прав, самурай. Ведь прошлое - оно у меня... Что ж, дальше про моё прошлое. Это, видишь ли, была середина моей истории, Гришка. Про Тихона, про деньги, немного про Мятого Бубна я тебе уже рассказал - это, про Мятого Бубна мне было очень тяжело рассказывать, а ведь говорю же, что это я тебе совсем немного ещё рассказал и уж, конечно, не всё. Но самое трудное - это начало.

страницы [1] . . . [6] [7] [8] [9] [10] . . . [14]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>