Горячая гей библиотека

Там, где гниют эдельвейсы

Часть 4

Это было воспоминание о весеннем полудне в одном из предгорий Восточного Эльбруса. Небо в тот апрельский день было ошеломляюще синим, совсем бездонным. Молодая трава на загривках холмов горела в лучах тёплого медового солнца ядовито-зелёным пламенем. Пахло нагретой землёй, далёким морем и горьким запахом твоих влажных волос. Мы забрались повыше в горы, где в будни не встретишь ни души. Прямо перед нами во вскрытом чреве пропасти поднимались расписные минареты и фабричные трубы города, словно гигантские уховёртки, угодившие в сети трамвайных и троллейбусных проводов, а за спиной в мягком золотистом мареве плыла прекрасная долина, утыканная белыми пеньками дачных домиков. Где-то на пиках самых высоких гор ещё лежал снег, вилась смутная голубоватая дымка, почти невидимая в солнечном потоке.

У тебя был отгул - вернее, ты сам себе его организовал. У меня закончились занятия. В ту пору мы готовились к выпускным экзаменам, и нас отпускали пораньше. Голова, кругом шедшая от спряжений французского глагола и витиеватых цитат из классиков, нуждалась в промывке свежим воздухом, засоренные крючками формул глаза мечтали погрузиться в девственную чистоту горного пейзажа. И однажды утром ты написал мне сообщение с приглашением устроить маленькую поездку на Плато.

В школу я летел как на крыльях, которые растут только в этом возрасте, а потом опадают с первыми же ветрами взросления. Все занятия я просидел в нервном ожидании звонка, бросая проверочные взгляды в окно, за которым в солнечном оцепенении пустовал наш маленький школьный двор.

Я не сразу разглядел твой автомобиль, припаркованный в тени густого ивняка за решётчатой оградой. Вскоре ты вышел из салона, достал из заднего кармана джинсов пачку сигарет и, прислонившись к стволу дерева, закурил, высоко запрокидывая голову. На тебе была белая рубашка-поло и стоптанные кроссовки, в которых ты по вторникам играл в футбол. Я смотрел на тебя, такого молодого, сбросившего, наконец, тесные доспехи делового костюма и млел от счастья. Ты был очень красив тогда - несколько прогульщиц из средних классов, обнимая друг друга за плечи и громко смеясь, совершили показательный променад перед твоей персоной. Ты, конечно, заметил этот наивный трюк, и губы твои заулыбались, обнажая ровный ряд зубов. Впервые твоя красота не казалась мне банальной. Моё сердце заныло, и я с ненавистью уставился на преподавателя, менторским тоном вещающего с кафедры о нормах поведения на итоговом экзамене.

Когда прозвенел звонок, я, встряхнувшись, натянул на лицо маску приветливой небрежности и размеренным шагом спустился во двор через задний подъезд...

На вершине холма ветер ласково трепал наши волосы. Ты, вооружившись большим куском фанеры, колдовал над туристическим мангалом. Огонь никак не занимался, продолговатые куски сырого мяса на рашпере привлекали к себе ос и бурых мошек, и ты, начиная сердиться, в сердцах прихлопнул несколько полосатых охотниц. Я сидел поодаль в расстёгнутой школьной рубашке, закатав форменные брюки до колен, чтобы в них не застревал вездесущий репей, и даже не думал помогать тебе с шашлыком. Впервые ты что-то делал для меня, и я решил сполна насладиться твоей покорностью.

Управившись с углями, ты ладонью вытер со лба пот и, подойдя ко мне почти впритык, встал рядом. Я озадаченно разглядывал ширинку на твоих штанах, почему-то не осмеливаясь поднять глаза выше, туда, где в золотистых бликах зенитного солнца легко хмурилось твоё лицо. Ты сделал шаг вперёд, уткнувшись мотнёй мне прямо в нос, и я, оробев, опустил голову на колени, отчего стал совсем уж незначительным на фоне внушительного горного ландшафта. Вдруг на мою выгнутую до упора шею легла твоя тёплая рука.

- У тебя все позвонки повыскакивали, - с доброй усмешкой проговорил ты сверху. - Ты ещё такой цыплёнок!

Я выпрямил спину, и его пальцы провалились за ворот моей рубашки. Лаская мои плечи длинными крепкими пальцами, он опустился передо мной на корточки, заглянул в глаза и, шутливо боднув меня, закопался лицом в мои растрёпанные волосы. Я точно окаменел. Никогда прежде ты не допускал со мной проявлений такой очевидной нежности, ограничиваясь в лучшие минуты благодушными хлопками по щекам или приятельскими тычками в бок. Я не двигался, прислушиваясь к беспорядочному трепыханию своего ликующего сердца. Вскоре ты отсоединился от меня, скользнув лёгкой щетиной по моей не ведавшей бритья щеке. Я приоткрыл губы, надеясь на то, что ты поцелуешь меня, но ты стремительно поднялся и, коротко кашлянув, вернулся к запекающемуся мясу. Всё встало на свои места...

Позже, старательно разжёвывая жёсткие ломтики шашлыка, я рассказывал тебе о своих школьных делах, о планах родителей на мой счёт (так как собственных планов у меня не было), о новом японском компьютере, который мне подарят на окончание школы. Ты слушал, изредка задавая вопросы. Болтая, я всё старался поймать твой взгляд, но всюду натыкался лишь на твой холодный профиль, устремлённый куда-то вдаль. Тебе всегда был недосуг вникать в мои речи, которые ты, возможно, считал наивными, не имеющими никакого отношения к действительности, тебя окружающей. Я умолкнул, ковырнул носком туфли податливый жирный весенний дёрн, сдул с плеча неповоротливого майского жука, зацепившегося шпорами лапок за волокна хлопчатой рубашки.

Когда я оглянулся, ты уже лежал на траве, запрокинув руки за голову, и янтарные плевки солнца усеивали твоё волевое лицо, скрадывая виски и скулы. Я не знал, что говорить, смотреть на тебя мне тоже было трудно. От нечего делать я принялся собирать шампуры, разбросанные окрест жаровни. Достав из багажника машины пластиковую флягу с водой, я залил третью объёма тлеющие угли, затем немного отпил из горлышка, а остатками жидкости прополоскал запачканные руки и обувь.

- Экономнее расходуй воду, - прозвучало за моей спиной, и, обернувшись, я столкнулся с твоим насмешливым, немного отчуждённым взглядом.

Швырнув порожнюю флягу на место, я забрался на заднее сиденье автомобиля, мечтая поскорее оказаться за письменным столом в моей маленькой комнате, где среди книг и конспектов я смог бы, наконец, отгородиться от тяжёлых мыслей и разворошённых эмоций.

Прогулка была испорчена. Ты, не в силах побороть свой смутный характер, привычно отравил даже этот, особенный для меня день. Ты отцеживал каждую порцию внимания, боясь ненароком поощрить мои тлеющие чувства, дать им надежду на новую жизнь. Я интуитивно расшифровывал все уловки твоего эго, так как неутолённое сердце всегда чутко и проницательно, оно вырисовывает действительность с большим опережением разума.

В салоне, объятом прямыми лучами солнца, пахло сигаретами, фиалковым освежителем и нагретой резиной. Я развалился на велюровой обивке, нагло закинув ноги на головной валик водительского кресла. В ту минуту я готов был пятками пинать твою упрямую кавказскую башку!

Однако как только противоположная дверца скрипнула, я трусливо подобрался, подтянув колени к подбородку, силясь притвориться задремавшим. Сквозь смеженные ресницы я увидел, как ты навис надо мной, пристально изучая мою мордашку из-под сросшихся чёрных бровей. Лёгкая улыбка тронула твои губы с приклеенным к ним окурком. Затем длинные тёплые пальцы пробежались по пуговицам моей рубашки, отделяя ткань от плоти, приласкали полукружья взопревшей груди и плотно сомкнулись на призывно торчащих бугорках сосков.

Я перевернулся на спину, облегчая тебе доступ к телу. Ты обнажил мой плоский и гладкий живот и, шумно вдохнув, зарылся в шелковистую юную плоть своим жадным ртом, царапая чувствительную кожу трёхдневной щетиной подбородка и щёк. Стало нестерпимо хорошо! Я выгнулся, обхватив бёдрами твою напрягшуюся спину. Ты стал подниматься выше, прикусывая каждый участок тела на своём пути, и твой язык неумолимо приближался к самой опасной точке возле моей шеи, стимуляция которой вызывала у меня взрыв юношеской похоти, равной которой не бывает ни в каком другом возрасте.

Вместе с вожделением во мне начал пробуждаться и протест. Мой рассудок требовал мятежа, радикального отказа дать тебе то, что ты так уверенно получал от меня, когда тебе этого хотелось. Я понимал, что и сейчас мои желания были не в счёт: ты брал меня не по зову души, не затем, чтобы разделить со мной тепло, а лишь повинуясь своему сексуальному капризу.

Выставив руки вперёд, я попытался выбраться из твоих объятий, помогая себе локтями и коленями, но ты, расценив мой манёвр как элемент игры, сел на меня сверху и коротким движением спустил змейку на джинсах. Когда же исходящий жаром могучий ствол, набухший и увлажнённый, тыкнулся мне в самые губы - так, что я даже ощутил его возбуждающий мускусный запах, говорить "нет" не имело уже никакого смысла.

Я всё же стиснул зубы на некоторое время, с неким удовлетворением наблюдая за тем, как омрачается его высокий лоб под шапкой густых и коротких волос, чёрных, как у Люцифера. Проведя горячей толстой головкой по моим щекам, покрытым лёгким пушком, ты начал терять остатки самоконтроля. Я ощутил тонкий склизкий след на моей коже, оставленный твоим распалённым страстью инструментом.

- Пососи его, - попросил ты осипшим голосом. - Родной, возьми его в ротик! - и я, как павшая на дно девка, завёлся от твоего непотребства, будучи готовым сейчас на любую низость ради твоего довольства.

Ты стал гладить сильными ладонями мои взлохмаченные волосы, запрокинув красивую, как у витязя, голову, а я капля за каплей начал сглатывать хмельную щёлочь твоего перебродившего семени... Я вновь потерпел поражение, и об этом торжественным аккордом возвестил твой грубый утробный стон.

Золотой день за стёклами авто погас: кривозубая горная гряда облеклась в унылый сероватый покров, а яркая зелень холма обернулась синеватой венерической порослью, полной вечерних шорохов...

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Азия и Кавказ, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>