BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
О чём молчит сердце, если в душе живёт монстр (глава 2, последняя)Часть 7 Яркий свет не даёт открыть глаза. Вокруг тихо и спокойно. Только этот свет! Через пару
секунд после того, как моё сознание решило вновь посетить меня, боль новой волной
охватила моё тело. Казалось, что у меня болят даже ногти на руках и ногах. В памяти
всплыла последняя картина, возникшая перед тем, как я отключился: Мишкина рука спадает
с моего плеча, когда он закрывает глаза. Звериный истошный крик вырывается из моей груди,
даже скорее из души! Невзирая на боль плоти, я стараюсь свернуться в клубочек, чтобы
закрыть зияющую пустоту в своей груди, ведь душа моя болит куда сильнее, чем переломы и
ссадины. Слышу встревоженный голос матери, которая зовёт меня по имени, пытаясь выяснить
причину моей истерики. У меня нет ни сил, ни желания ей отвечать. Слышится ещё чей-то
женский голос, обращающийся к маме с вопросом о том, что со мной случилось. А что
со мной случилось? Его нет! Я впервые в жизни полюбил кого-то сильнее себя самого, и этого
человека больше нет, нет со мной, нет в живых! - Что вы стоите? Скорее колите
успокоительное! - раздался повелительный грубый мужской голос. - Доктор! Что с моим
сыном? - Да откуда же я знаю! Сейчас успокоим его и всё выясним. После того, как я
почувствовал лёгкий укол, я постепенно стал успокаиваться. Истерика прекратилась. Я лежал,
свернувшись в клубочек. По щекам моим текли слёзы. - Сыночек, что с тобой? - Свет.
- Что? - Выключи свет, пожалуйста, - ели слышно, хриплым от минувшей истерики голосом
попросил я маму. Стало темно. Я приоткрыл глаза. Обычная больничная палата. В неё с улицы
мягко лился свет уличного фонаря. - Сколько я был в отключке? - Ты спал часа два.
- Как два? Последнее, что я помню, это то, как меня погрузили на носилки, а это было
утром. - Как же? Ты разве не помнишь, как тебя возили на рентген, перевязку, гипс и так
далее? Ты же сам говорил, что и где у тебя болит. - Нет, не помню. Я посмотрел
на себя. Действительно, левая рука и правая нога в гипсе. Голова перевязана. - Надеюсь,
меня не побрили налысо? - Нет. У тебя большущая шишка и глубокая царапина, поэтому голову
и перевязали. - Успокоился? - мягко спросил вошедший в палату здоровенный дядька в белом
халате. - Да, немного. - Я твой лечащий врач, Леонид Викторович, - у тебя, очевидно,
черепно-мозговая травма, ушибы мягких тканей и, я полагаю, некоторых органов, а также, сам
видишь, закрытый перелом руки и накол правой ноги. Завтра завершим обследование, как раз
придут все анализы, если ничего нового не обнаружится, то как только пройдут особо тяжёлые
симптомы сотрясения, я тебя выпишу, а пока тебе рекомендован полный постельный режим, то
есть с кровати не вставать, а то можешь упасть в обморок. Вот какая у нас картина. А сейчас
как ты себя чувствуешь? - Голова болит, немного тошнит и темнеет в глазах, если
поворачиваю голову. - Ещё что-нибудь беспокоит? - Болит всё тело, как будто его
через мясорубку пропустили. И всё. - Так, значит, ничего нового с момента дневного
обхода, - заключил он. - А причину своей истерики не хочешь объяснить? - Ма, ты
не могла бы узнать, когда похороны. - Чьи? - изумленно спросила она. - Как чьи,
того парня, Миши, с кем меня сбила машина. - Бог с тобой! С чего ты взял, что он умер? -
ответил на мой вопрос врач вместо матери. - Да, ему досталось больше, чем тебе, но он
удачно перенёс операцию и уже отходит от наркоза. - Я к нему! - я дёрнулся было встать,
но у меня моментально потемнело в глазах, головная боль ударила с новой силой, сопровождаясь
тошнотой, и это вернуло меня на место. - Куда собрался? - поинтересовался врач.- Тебе
вообще запрещено вставать, а он ещё не отошёл от наркоза, поэтому сегодня никаких свиданий!
А завтра посмотрим. - Что с ним? - Характер травм у него такой же, как и у тебя:
черепно-мозговая травма, переломы конечностей, пара рёбер сломана, по этой причине хирургам
и пришлось немного подштопать твоего друга. Но сейчас его состояние стабильное, его жизни
ничего не угрожает. Так что вы ещё обязательно увидитесь, как только вам обоим станет лучше...
И всё же, я настаиваю на том, чтобы ты ответил на мой вопрос, - не унимался врач. Я
бросил в сторону матери скользящий взгляд. Нет, ничего рассказывать я не буду... Не знаю,
каким образом, но врач понял причину моего молчания. - Ольга Федоровна, вы не могли бы
оставить меня наедине с моим пациентом. - Да, конечно. - Рассказывай, что произошло?
Молчишь? Пойми, я должен знать истинную причину твоей спонтанной истерики. Мало ли что.
Может, от аварии у тебя произошла психологическая травма, и тебе, возможно, следует
пообщаться с психологом или... - Да люблю я его! Я думал, что он умер. Он тогда,
видимо, просто потерял сознание, а я подумал... Придя в себя, я всё это вспомнил, а
результат Вы видели. Я ответил на Ваш вопрос? - Исчерпывающе. Но это ничего не меняет.
Я запрещаю тебе делать любые попытки встать с постели. Завтра утром, перед тем, как сдать
смену, я тебя ещё раз осмотрю, и если у меня не будет оснований полагать, что могут
наступить осложнения, тогда я разрешу тебе встать - ненадолго, конечно... Я полагаю, никто
не знает о вас? - Угу. - Я, конечно же, буду хранить вашу тайну, но я и без твоего
признания догадывался, просто хотел убедиться в том, что твоё поведение объясняется именно
этим, а не медицинскими показателями. - Вы это к тому, что если заметно Вам, значит,
заметно и другим? - Да, именно так. - Спасибо, я приму это к сведению, но, по правде
говоря, мне сейчас на это плевать! - Плевать? Потому что рад, что он выжил? - Да,
конечно, плюс ко всему, у меня уже было столько девушек в мои-то 25, что, я думаю, мне
вполне простительно увлечься хотя бы одним парнем. - Он для тебя просто увлечение?
- В том-то и дело, что нет. Люблю я его, гада. Вообще-то гад - это я, а он самый добрый
и хороший человек на земле. - Ну, выздоравливай! Завтра утром встретимся. Утром врач
пришёл с результатами анализов и начал перечислять все мои травмы и их последствия. Я
не вникал в диагнозы, услышав, что мой постельный арест продлён на неопределённый срок,
а если быть более точным, передавая высказывание врача, то он сказал, что "будем
ориентироваться по факту". Всё остальное мне было неинтересно. Мишка, как и я, стабильно
шёл на поправку, но нестерпимо медленными темпами. Только через пару дней он почувствовал
себя достаточно хорошо для того, чтобы я мог поговорить с ним по телефону. Я тут же
выпроводил всех из палаты, чтобы свободно с ним поговорить. У меня потекли слёзы, когда я
услышал его слабый, хрипловатый голос. Если бы я не был уверен в том, что это его номер,
возможно, я даже не с первой секунды узнал бы его. Прошло ещё два мучительно долгих дня.
Я уже не мог больше лежать. Меня бесила сама мысль о том, что он всего в нескольких десятках
метров от меня, а я уже четыре дня не могу его увидеть. Короткие разговоры по мобильному
едва спасали ситуацию. И вот с очередным обходом в палату вошёл мой лечащий врач. Снова
результаты анализов, сосуды, бла, бла, бла, угрозы осложнения виде кровоизлияния или
чего-нибудь подобного нет. Потом он сказал: - Ты можешь понемногу вставать, но я
не рекомендую находиться в вертикальном положении более десяти минут подряд. - Я к нему!
- Так! Спокойно! Никаких резких движений. Быстро не вставать, головой не вертеть,
поворачиваться медленно. Всё понял? - Да, понял! Я пошёл? - Смешно. Как ты пойдёшь
с поломанной ногой и рукой? Я уже распорядился. Сейчас придёт медсестра с креслом-каталкой.
Она тебя отвезёт. Наконец-то появилась медсестра. Неужели я его увижу? Мне казалось, что
моя душа бежит впереди меня. Эти последние секунды были самыми мучительными! В палате
было сумеречно. Свет солнечных лучей едва пробивался сквозь плотные шторы из непонятного
материала, впрочем, такие же, как и в моей палате. Мишка ещё спал. Я шёпотом попросил
медсестру оставить меня здесь, сказав, что я буду ждать, пока он проснётся. На больничной
койке лежал такой близкий и родной мне человек! Я тихонечко сидел и смотрел на него. Он
мирно посапывал, укрытый по горло одеялом, высунув из-под него руку. От радости встречи и
осознания того, что он действительно жив, у меня потекли слёзы. Да, за последнюю неделю я
плакал столько, сколько не плакал за последние лет пятнадцать, а может, и больше. Как
этот человек изменил меня! Свои собственные травмы снова напомнили мне о себе. Потихоньку
начала кружиться голова. Мне нужно было прилечь, но я не мог его оставить, хотя бы пока он
не проснётся, и я не поговорю с ним. Я устроился на краешке его койки, положив ноги
на кресло-каталку. Я нежно целовал его ладонь, постепенно погружаясь в сон. Сквозь тёплую
негу сна мне стали слышаться чьи-то незнакомые голоса, которые, мне казалось, звучат
во сне, но вслушавшись в то, что они говорят, я осознал, что это далеко не так.
- Мишенька, сыночек, как ты? - шёпотом проговорил нежный женский голос. - Нормально, -
так же шёпотом ответил голос, который я готов был слушать всю жизнь. - Это тот парень,
с кем тебя сбила машина? - вполголоса поинтересовался мужской голос. - Да, папа, это он.
Только мне не нравится, как прозвучали твои слова "это тот". По ходу, ситуация накалялась,
но я, борясь со сном, не в силах был открыть глаза. Вдобавок, мне показалось, что ещё не время
просыпаться. - Он твой друг? - раздался ещё один мужской голос, который был явно моложе
только что прозвучавшего. - Нет, он мне не друг, - спокойно ответил Мишка, продолжая
нежно перебирать своими пальчиками волосы на моей голове, не прикрытые повязкой. - Так
как тогда понимать всё это? - не унимался молодой голос. - А как видишь, так и понимай!
страницы [1] . . . [5] [6] [7] [8] [9]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Молодые парни, Служебный роман
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|