Горячая гей библиотека

Прости, родной, прости...

Часть 4

Серёга убежал от них через четыре месяца каждодневных истязаний. Как у него выдержала психика - для меня загадка и по сей день. Но он выстоял. Убежал. Нашёл возможность. Прятался по чердакам, зарабатывал около магазинов на разгрузке товара.

Про плешку он тогда уже кое-что знал. Знал, что там можно подзаработать на клиентах, но боялся туда идти, боялся встретить там своих насильников или таких же, как они, нелюдей. Иногда, украдкой, он приходил к своему первому мужику, подкармливался у него, мылся, тот его трахал и отпускал. Серега всё ещё боялся того, что все они друг друга знают, и однажды он придёт к этому мужику, а у него будут сидеть эти твари, и он снова станет рабом, и его снова прикуют цепью и будут над ним издеваться, насиловать его и мучить.

Иногда он всё же решался прийти к Большому Театру, но лишь под утро, когда там народу мало. Бывало, ему перепадало от какого-нибудь приезжего немного денег за минет или скорый трах в подъезде.

Если не было клиентов, он спал на лавочке, дожидаясь утра, и бежал к магазинам в надежде увидеть какой-нибудь грузовичок с товаром. Он знал, в какие дни и в каком магазине происходит завоз-приём товара, и подрабатывал на его разгрузке. Иногда его кормили. То, что он бродяга, знали все. Его жалели, но помощь никто не предлагал...

Когда Сергей закончил свой страшный рассказ, я долго молчал. Что я пережил и почему так близко к сердцу принял всё, что выслушал от этого паренька, трудно передать. А что пережил он! Я сидел, упёршись лбом в баранку и крепко зажмурив глаза. В этот момент мне не хотелось смотреть на этот мир.

Одно дело узнавать о зверствах фашистов в кино. Я же взрослый человек, понимаю, что там актеры, а сюжет, может, и выдуман. Так надо. Это же кино. И не так страшно всё это. А тут... Эта живая боль, она и во мне отзывалась болью! Как будто это и меня насиловали и измазывали моё лицо моим же дерьмом! Это меня тоже били и таскали за цепь по всей комнате эти жирные твари, эти нелюди, гадины! Несмотря на то, что прошло уже много лет, я знаю, что эти звери всё ещё ходят по земле...

Это хорошо, что никто не видит выражение моего лица. Оно бы сейчас никому не понравилось!

Я протянул к Сережке руки, прижал его к себе. Он положил мне на грудь свою голову, но руки его так и остались лежать на его коленях. В этой позе было что-то такое доверчивое, слабое, незащищённое.

- Серёжа, как же ты выжил?!

Ответом мне было лишь еле уловимое пожатие плечами.

Дома Юрка с удивлением смотрел то на меня, то на Серёжку и пытался понять, что такого произошло, что я сам на себя не похож. И Сережа немного осунулся, опустил плечи, затих, посерьёзнел. Юрка отвёл меня в сторону и тихо спросил:

- Что случилось? Что ещё принёс этот юный френд? Сифак? СПИД? Ну, чего ты молчишь?

- Ничего, Юра. Больше ничего. Из того, что ты назвал. Он здоров, он не принёс и не принесёт нам больше никакого вреда. Успокойся.

- А чего ты его не отправил домой? На дурака ты вроде не похож, а вот на полоумного... А, короче, я надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь. Лезть не буду. Сами разберётесь... Так мы идём в "Шанс"? Звонил Костя. Там сегодня будет этот, из нашего то ли консульства, то ли предства, кажется, в Австрии. Ну, не важно. Он тут в отпуске на две недели. Сам худенький такой, зад маленький, но кайф получает только тогда, когда его трахают кулаком, да ещё в полотенце. Писец прямо! Я хочу на него глянуть. Костя говорил, что он очень красивый.

По моему взгляду Юрка понял, что я сегодня никуда не пойду. Он не обиделся, положил на стол ключи от квартиры, и они с Лёшкой помчались к метро...

Мы с Серёжкой сидели на Юркиной кухне, не зажигая свет, в полумраке, и молчали. Он по-прежнему, как и в машине, сидел положа руки на колени и опустив голову. Я, облокотившись на стол, подпирал подбородок обеими руками и смотрел в окно. Я хотел было его спросить, не хочет ли он есть, и эти слова уже были готовы сорваться с моего языка, но я тут же осёкся. Я вспомнил, как он рассказывал, что его кормили и после этого обязательно трахали! Мысль о том, что я могу вызвать одинаковые ассоциации у этого пацана с теми уродами, расстроила меня. Я закрыл лицо руками. Господи!

- Боря, я кушать хочу. Давай чего-нибудь поедим? Ты не голодный?

- Нет, Серенький, я не голоден, но составлю тебе компанию, - я сделал попытку улыбнуться. - Пошли за пельмешками сходим, колбаски купим, хлеба.

Мы сходили в магазин, купили того сего из продуктов и на обратном пути вспомнили, что и сигареты у нас тоже кончились. Как, впрочем, и деньги, что я захватил с собой. Тут же жутко захотелось курить.

- Сигарет я сейчас добуду, - сказал Серёжка. - Только нужна твоя машина. Поехали?

Машина стояла у подъезда. Я ещё не успел её отогнать на стоянку. Мы сели в неё.

- Куда, Шеф?

- К остановке. Подъезжай поближе, прямо к остановке, если там мужики есть. Или к киоскам.

Я подъехал к толпе мужиков, стоящих у палатки. Серёжка выскочил из машины, подбежал к мужикам, и я услышал его голос:

- Мужики, закурить у вас не будет? А то менты нас только что на штраф обули, все деньги забрали, даже на сигареты нет...

Сев в машину, он протянул мне почти полную пачку "Честера".

- Ты представь только: подъезжает такой крутой лимузин, из него выскакивает пацан и просит сигаретку. Вот они офигели! - и Серёга звонко, искренне рассмеялся.

- Как же они тебе почти полную пачку отдали?

- А видно же, что не бомжара и не попрошайка. Бомжи на таких тачилах не ездят. А если не попрошайка, то дают больше, чем просишь. Уяснил? Я тебе ещё и другие фокусы покажу, как сделать так, чтобы тебе всё давали, что попросишь.

Я резко надавил на тормоз, машину занесло, и она с глухим стуком ударилась колёсами о бордюр.

- Ты больше никаких фокусов показывать не будешь! Хватит! Не нажрался ещё своих фокусов? Факир хренов! Да ты благодари бога, что жив остался, а не гниёшь где-нибудь в роще, закопанный живьём. Ты что думаешь, они бы тебя отпустили домой после того, как ты им надоел бы? Каких тебе ещё фокусов не хватает?

В этот момент я выплёскивал свою боль и ненависть ко всем уродам на земле, ко всем, кто является нечеловеком. Я и раньше никогда не относился равнодушно к таким вещам, а сейчас, столкнувшись лицом к лицу с живым свидетелем и даже жертвой этой мрази, я переживал это особенно сильно. Я кричал это сквозь стиснутые зубы, бешено стуча кулаками по баранке, от чего вся машина ходила ходуном. Серёжка снова застыл в своей обычной позе и, наклонив голову, молча слушал мою истерику.

- Прости, Серёжа, прости. Я не хотел тебя напугать. Прости, извини.

- Да нет, ничего. Я тебя не боюсь. Ты прав.

Я включил передачу, и мы поехали. Спокойно и медленно. Нужно было прийти в себя.

Через несколько дней мы с Сергеем были в центре Москвы, я показывал ему старый город, канадский дом, Рождественку, Сретенку, рассказывал ему кое-что из истории названий этих улиц и из истории самой Москвы. Он слушал с неподдельным интересом, иногда перебивая меня наивными вопросами.

- Это что, мы сейчас там стоим, где встреченную икону из рук в руки передали? Прям здесь? Вот где стоим? И тыщу лет эта улица здесь?! И дома те же? А-а...

Мы часто вместе катались по Москве. Больше о себе Серёга ничего не рассказывал, а я и не спрашивал. Он, как хвостик, постоянно был рядом, не оставляя меня ни на минуту. Иногда, увлечённый каким-нибудь рассказом, он не замечал того, что я стою у двери туалета и я жду, когда же он отступит в сторону, чтобы я мог её открыть. Когда мы с Юркой уходили на очередной "вечерний разврат", как мы это шутливо называли, Лёшка оставался с Серёжкой дома. Пацан хмурился, провожал меня до самой двери, недовольно бурча, и у него очень портилось настроение.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] . . . [12]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>