Горячая гей библиотека

Прости, родной, прости...

Часть 8

Отдохнув, парни-таганрожцы завезли нас обратно в Майкоп и вернулись к себе. Мы остались в Майкопе. Юрка с Лёшкой блаженно отдыхали под домашним навесом, потягивая и нахваливая изготовленное батей домашнее винцо, к неизменному батиному удовольствию, а мы с Серёгой поправляли пошатнувшиеся немного дела в бизнесе (я всегда заставал их немного пошатнувшимися после своих "деловых" отлучек в Москву), чинили автомобиль и занимались ещё черт знает каким нужным делом.

Скоро Серёжа пожаловался, что у него болит десна. Стоматологическая поликлиника - без проблем. У меня там в регистратуре работала одноклассница Ольга, между прочим, моё очень давнее увлечение, я с ней "дружил", как это тогда называлось.

Карточка, осмотр, удивление, восторг?!

- Ой, девочки, я такое только в учебниках видала (именно "видала", а не "видела", и с ударением на первое "а")! Какой чудный пародонтоз! Последняя стадия, похоже. Дальше, кажется, вся челюсть выпасть должна!

- Папаша, - это уже обращаясь ко мне, - вы что, сына в концлагере держали? Это ж надо так его замучить! Это его надо полгода чёрти чем кормить, чтобы так запустить болезнь. Травой, сеном!

Эх, милая, знала бы ты, как ты была права и догадлива в этот момент. Но разве может эту догадку нормальный человек принять всерьёз? Вот и эта сердобольная барышня просто сердито пошутила на одесский манер, что, кстати, очень характерно для кубанцов, хоть и немного странно.

Лекарства, уколы, ванночки, процедуры, лампы, парные ингаляции, отвары трав в рот, нос, в.... Нет, "туда" не было! Вернее, было. Но это было семейное, супружеское средство, рецепт которого сохранялся многовековыми традициями нормальных счастливых семей.

Через пять дней исчезли явные признаки болезни, через десять - пародонтоза как не бывало.

- Крепкий у Вас сын, папаша, - похвалила нас барышня. - А ты, казак, папу слушай, но хорошо кушай!

Это уже к Серёге, наконец, отмучавшемуся от этих всех процедур и от пронзительного "папаша" в мой адрес. При этом слове, когда мы были с ним вместе на рынке, в магазине, в поликлинике, парнишка всегда резко передёргивал плечами, и, если бы не ванночки на деснах или ингаляционная трубка, или мой взгляд, он бы наверняка что-то сказанул бы. Я всегда предостерегал его запрещающим знаком от такой оплошности, и он застывал, преданно и доверчиво глядя мне в глаза. Он верил, что я знаю, что делаю. Надо, так надо...

Несколько комично и непривычно было слышать, когда тридцатисемилетний мужик произносит, обращаясь к пареньку, слово "мужа". Да и в обратном порядке, кстати, тоже. Но это слово как бы вобрало в себя нашу настоящую жизненную суть, каковой мы друг для друга и являлись, соединило два слова "муж" и "жена", в которых мы оставили правильное для нас ударение и ровно столько букв, сколько считали правильным и соответствующим нашим характерам и облику. Мы мужики! Но иногда мы бываем немного "жёнами" - в подарок друг другу, друг для друга. Вот это "немножко", одна буковка алфавита и содержала в себе нашу тайну, хранимую от всех.

Ещё мы долго спорили о том, чью фамилию нам взять в качестве семейной. И всё-таки я убедил его в том, что раз он меня первый выбрал, он меня первый полюбил, то его фамилия и будет стоять первой и главной. Семья Никитиных. Звучит! Борис и Сергей Никитины!

Сергею и вправду нравилась моя фамилия, но я дал ему почувствовать, что в нашей семье нет на самом деле кого-то одного, всегда главного. Мы с ним равны. Если две равные части сложить вместе, получится замечательно красивая фигура. Симметрия всегда красива, по природе своей органична, и, глядя на симметричную фигуру, никогда не скажешь, что она "неправильная", кривая или что-то в ней не так. Язык не повернётся. А если и есть какой малый огрех в линиях, то его не видно за общим фоном красоты и совершенства.

Вот так мы и пришли к выводу, что мы - две совершенно одинаковые по своей сути и значимости половинки одного целого. Мы и есть это целое. Одно целое. Тронь нас, разорви пополам, разъедини - и мы перестанем существовать, умрём, так же как умрёт разорванный вдоль, на две равные части, любой живой организм. Мы единый, целый организм, только более сложный, чем просто человек. Главным в нужный момент должен быть тот, кто лучше справится с этим главенством. И мы всегда вдвоём решаем, кому в данный момент нести этот гордый титул. Может, словом, может, взглядом, может, чувством, но только сообща. А если кто-то из нас сделает ошибку, не справится, то второй тут же подставит своё плечо, не раздумывая, не рассуждая и не осуждая. Мы поняли, что и ошибки теперь у нас общие. Так вот что оно такое: "муж да жена - одна сатана"!

Вот так мы с Сергеем вместе постигали простую человеческую житейскую философию семейной, супружеской жизни. Почему я говорю о том, что мы вместе постигали? Потому что за то время, что я прожил бок о бок с моей женой Татьяной, а это без малого семнадцать лет, мне ни разу не пришла в голову эта мысль! Я был - муж, она - жена, но мы не были "одна сатана"!

Вечером мы укладывали парней, Юрку с Лёшкой, в большом зале родительского дома, конечно, отдельно друг от друга по причине полного отсутствия дверей в зале и полной звукопроницаемости дома для шорохов, вплоть до отдалённых кухонно-ванно-туалетных помещений, а затем уходили в нашу спальню с большой двуспальной кроватью и всеми спаленными причиндалами.

Дверь в нашу спальню была, и закрывалась она довольно плотно, отделяя нас с Серёжкой от зала и от всего остального пространства этого большого дома, поэтому мы с пареньком сначала немного бесились, боролись или что-нибудь заговорщицки, вполголоса, рассказывали друг другу, прижавшись головами, а потом долго и нежно занимались тем, что в нашем случае правильнее было бы назвать супружеской страстью, чем супружескими обязанностями. Желанием, но не обязанностью.

Так было и в этот раз. Мы побесились немного, затем наша игра плавно перешла в супружеские игры, ласки, нежность, а затем и в самое главное, к чему мы с Сережёй стремились оба, но не торопясь. Сладкие стоны вполголоса. Нежные слова шёпотом. Поцелуи, иногда и не шепотом... Мы научились не планировать роли, не придумывали сценариев, поз. Я научил Серёжу экспромту, воле случая. Мы шутливо называли это: "Как фишка ляжет". А кто будет фишкой - мы жребий не тянули.

И вот в момент почти пика эйфории дверь в нашу спальню с шумом распахнулась. На порог влетела мать, готовая разразиться ругательством. Она стояла за дверью и всё слышала. Она давно начала подозревать нас с Серёжкой, но ей всё не удавалось подойти близко к нашей двери и отчетливее расслышать нашу возню. Парни чаще всего ещё не спали, пока мы с моим супругом ласкали и любили друг друга. Она, в принципе, представляла себе, наверное, какую-то картинку происходящего в нашей спальне, но то, что она увидела на самом деле, своими собственными глазами, её просто повергло в шок. Глаза её округлились, а щёки покраснели, попунцовели от стыда и смущения. Казачка, воспитанная в суровых условиях безотцовщины, обременённых строгими правилами и обычаями казачьих традиций, дико смешанных в "семейной кастрюле" с такими же многочисленными и строгими национальными традициями и обычаями мужа-черкеса (моего отца), увидела два голых мужских тела, член одного из которых был вонзён в другое. Серёга испуганно смотрел на неё, повернув голову через плечо, а я приподняв голову с подушки. У нас у всех троих были открыты рты. Хотя сказать "открыты рты" - это ничего не сказать. В народе говорят, "челюсти отвисли". Это означает крайнее удивление, смущение, выпученные немигающие глаза, судорога в горле, судорога мышц, чаще рук, иногда икота и, наверное, ещё много чего, но это остальное несущественно. Прямо в лицо моей матери были вызывающе направлены две задницы, причём задница её сына была в этот момент явно несвободна. Не заметить какую-нибудь деталь в этом случае было просто невозможно. Разве что полностью слепому.

Со зрением у моей матери было всё в полном порядке. Она спокойно и с одного прицела вдевала тонкую нитку в тонкое ушко иглы без всяких приспособлений, типа очки или тонкая проволочная петелька. Вот что значит качественная натуральная еда со своего огорода, свинарника, курятника и коровника, которые окружали её в своё время большую часть жизни, прожитой вне города и его токсинов, в кругу своего (бабушкиного) натурального хозяйства!

В общем, картина предстала перед ней законченная в своей художественной грациозности поз, мимики лиц и, вдобавок, в обрамлении оборудованного в пастельных тонах соответствующего интерьера моего семейного будуара. При этом тема картины тоже не вызывала никаких сомнений или двояких толкований. Как "Последний день Помпеи". Полный абзац!

страницы [1] . . . [6] [7] [8] [9] [10] . . . [12]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>