Горячая гей библиотека

Капля дождя на моей щеке

Часть 1

Сегодня я опять проснулся с таким настроением, что хоть головой об стену. Не хочу никуда идти, особенно на работу. Заболеть, что ли? На месячишко-другой, чтобы была возможность остыть и попробовать совладать с самим собой. А нужно ли? Да кого я обманываю? Неужели даже самому себе мне противно признаться, что я не такой, как все. Родители давно махнули рукой на то, что я постоянно без девушки. А я хочу, чтобы она у меня была, но как-то всё не то и не так. А тут ещё эта ситуация на работе...

Я нервничаю, оттого и злюсь, и вот почему. Я так хотел влюбиться, и влюбился - в парня! Раньше такого со мной не бывало. Порой я заглядывался на парней, но не более того. Мне нравилось рассматривать их фигуру, представлять, насколько они накачаны по сравнению со мной, думать о том, чиста ли их обувь и побриты ли они, какие джинсы и рубашки они носят, насколько аккуратно подстрижены ногти на их пальцах, болтаются ли на их шее украшения. Аромат - да, мало кому приятен запах пота! А так как я к этому приглядывался, то, естественно, сам строго следил за этим.

Затем мне наскучило просто глазеть на общий вид, мне стало этого мало, захотелось видеть черты лица, глаза и губы. Первые попытки чуть не стоили мне парочки выбитых зубов. Ну, загляделся я на парня. У него такие пушистые и длинные ресницы были, что я не удержался и, наверное, чересчур похотливо улыбнулся, незнакомец заметил это, а дальше пошло-поехало. В общем, потом я стал аккуратнее с улыбками.

Я редко курю, но всегда с жадностью упиваюсь видом курящего мужчины, это действие так эротично; поэтому я часто симулирую острый приступ нехватки сигареты, чтобы подольше постоять возле рта, томно втягивающего дым, и пускающего через ноздри дразнящий аромат.

Что-то я увлёкся своими воспоминаниями, а на повестке дня стоит главный вопрос: что мне делать с Кириллом, коллегой по работе. Он у нас в отделе новенький, такой милашка! Светлый, несколько худощавого телосложения, ниже меня сантиметров на пять - при моём-то небольшом росте; зелёные глаза, тонкий нос и губы, дразнящие своей недоступностью...

И вот кому я сейчас улыбаюсь? Тебе, Кира, тебе. И пусть это пока лишь наш общий фотоснимок, где мы всем офисом отмечали Новый год. Хочу, чтобы ты был моим. Никогда ранее особо не задумывался над тем, что буду соблазнять парней, ведь я скорее был пассивным ценителем мужских форм, не более. Ты на моём фоне такой маленький, но, тем не менее, успешно вселяешь в меня благоговейный страх. Когда наши тела оказываются рядом и почти соприкасаются, хочется выть от невозможности прикоснуться к тебе, обнять твои худенькие плечи и при этом почувствовать их жар. А попка твоя такая аккуратненькая, что хочется сжать её руками. Открыто на тебя никогда не смотрел, так только, украдкой, и то озираясь, чтобы не заметил никто. Вот недавно, Кира, ты мне просто улыбнулся, и такая совсем невинная улыбка с твоей стороны заставила меня густо покраснеть, и в голове молниеносно промчалась тысяча пошлых мыслей, что бы я с тобой сотворил.

И вот я принял свою влюблённость и успокоился. Делать нечего, нужно двигаться вперёд. Вначале прощупаю почву: с кем ты встречаешься, как относишься к парням, а далее сформулирую коварный и жестокий план соблазнения со всеми вытекающими последствиями.

Я оказался в офисе, и мысли сексуального характера отступили, рабочие дела закружили, и только по истечении второго часа после полудня я отметил про себя, что главного источника моей столь мощной энергетики нет на рабочем месте. Дальнейшее происходило как в страшном сне: в кабинет с печальным видом зашла наша администраторша Евгения Александровна и сообщила, что Забродский Кирилл попал в аварию на своём мопеде и сейчас лежит в больнице, находящейся в нашем районе, в травматологическом отделении, третья палата, и что желающие могут навестить его...

В голове моей застучали отбойные молотки. Медленно встав из-за стола, я пошёл в кабинет прямиком к директору и отпросился у него, сославшись на плохое самочувствие, благо все рабочие дела успел привести в порядок. Но как только я вышел с работы, пулей помчался в сторону больницы.

Минут пятнадцать быстрого бега привели меня в бешеное состояние. Взобравшись по лестнице на четвёртый этаж, взглядом ищу ту самую палату, в которой сейчас лежит моя половинка. Ворвавшись бесцеремонно в палату, увидел его, лежащего на койке, с перебинтованной правой рукой и рёбрами, на лице ссадины и кровоподтёки. В его глазах читался испуг и удивление, но я повернул голову чуть влево и увидел сидящую на стуле женщину, очевидно, его мать, которая так же была ошарашена посетителем палаты. Всё поплыло перед глазами, и я рухнул на пол.

Где-то далеко я слышал их голоса, но возвращаться в реальность мне не хотелось. Он был жив. Как объяснить свой поступок? Теперь из меня клещами не вытащить то, что ещё несколько часов назад я готов был прокричать на весь мир. Что-то съёжилось во мне, возник страх от осознания того, что люди не поймут чувств, кипящих и источающих особый аромат, который могут уловить только двое. Но я вернулся, и первое, что увидел, это лицо женщины. Почувствовав неловкость ситуации, я отвернулся. Мать поцеловала Киру в висок и попрощалась с ним, но когда выходила, то посмотрела на меня, чуть улыбаясь.

Некоторое время я так и продолжал молча лежать на полу, не в силах произнести ничего; из глаз катились слёзы, ком застрял в горле, не хватало только разрыдаться в голос.

Тишину нарушил Кирилл.

- Чего ты лежишь на полу? - его тихий голос прозвучал, словно раскат грома.

И что я сделал? Медленно поднялся и вышел из палаты. Глаза, мокрые от слёз, почти не различали дороги, пациенты и медперсонал шарахались от меня, как от прокажённого.

На улице похолодало, закутавшись посильнее в пальто, я шёл, как на автомате, от холода всё сжималось в груди, я не мог вдохнуть полной грудью, спазм сковал мои лёгкие. Эмоций не было, слёз тоже, всё это осталось в палате номер 3. Почувствовав злобу, я понял, что изменился там, на холодном кафельном полу. Я был одинок.

Я заболел - сильно, с температурой и болью в горле. Взял больничный и провалялся на диване с ангиной около двух недель. По мною проверенным данным, Кирилл, будучи ещё на больничном, ходил уже на работу. "Выхода нет, буду увольняться", - так я думал вначале. А потом в гости ко мне зашла мама и перевернула всё с ног на голову.

Вот она сидит, такая ещё миловидная, моя любимая мама! Смотрит на меня и не может понять, отчего её всегда такой весёлый и отчаянный сын превратился вдруг в неживую куклу.

- Сынок, ты что, влюбился?

Этот вопрос застал меня врасплох, так что я чуть с дивана не упал. Её глаза так изучающе смотрели, казалось, в самую суть меня, что я почувствовал, что краснею. Стыжусь сам себя. Затем мама выдала заготовленную заранее речь, что давно поняла всё и любит меня всего-всего таким, какой я есть... После её ухода ещё минут пятнадцать в мозгу крутились мысли о том, что если уйду с работы, то сам лично буду считать себя трусом.

Первый рабочий день задался не совсем так, как мне бы этого хотелось. А хотелось мне незаметно, почти прозрачно пройти мимо Кирилла. Ну, а получилось вот что...

Напряжённый, несколько рассеянный, погружённый в себя, открывая уже входную дверь нашего отдела, я почувствовал глухой удар и услышал тихий стон. Оказалось, открывая дверь, я стукнул Киру дверью прямо в лоб.

- Да что же это такое! - прокричал я Кириллу прямо в лицо, хотя ему и так досталось.

Дальше больше. Вроде бы утренняя оплошность стёрлась под натиском рабочей суеты. Изрядно вымотавшись, я сделал перерыв, приготовив себе ароматный кофе.

И вот держу я горячую чашку и, вдыхая аромат, наслаждаюсь им. Возле самого уха, ощутив лёгкое дуновение, краешком глаза замечаю Киру, склонившегося ко мне. Он спрашивает:

- Ты что вечером делать будешь, а?

Рука моя дрогнула, и горячий, просто обжигающий напиток, пролился на мои брюки. Ор стоял в отделе просто капитальный! Половина офиса сбежалась поглядеть на Макса в мокрых брючках прямо в центре паха. Но дальше стало ещё хуже. Кирилл, перепугавшись не на шутку, схватил какую-то салфетку и левой рукой начал тереть ею моё пятно! Гогот поднялся 12-балльный. Я же, как дурачок, продолжал держать в руках уже полупустую чашку, глаза вылезли из орбит, догоняя ситуацию.

Следующие полчаса я безуспешно пытался отстирать брюки. Кирилл, подавшись в рыцари, выразил готовность привезти мне сменную одежду, и я, лопух, дал ему ключи от квартиры.

Через минут сорок он предстал передо мной, протянул мои серые любимые джинсики и смущённо проговорил, что нам надо прояснить ситуацию. В его руке я увидел листки и теперь уже отчётливо понял, о чём идёт речь. Иногда я позволяю себе рисовать, неважно что, увлекаюсь этим. А когда я болел, скука подстегнула меня к рисованию. Я фантазировал и старался, как умел, выплеснуть мои фантазии на бумагу. Кирилл получился там очень хорошенький, правда, немного без одежды и в недвусмысленных позах.

- Дай сюда! - я с остервенением хотел выхватить бумагу из его ладони, но он держал листки крепко.

- Это мой экземпляр, - его губы растянулись в улыбке, - но, как мне кажется, ты немного преувеличиваешь размер моего члена.

- Тогда приходи сегодня вечером ко мне, подкорректирую, - ответил Я с сарказмом, нагло упираясь взором в его пах.

- И приду, - перехватив мой взгляд, несмело пробормотал себе под нос Кира.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Служебный роман

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>