BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Дикие пальмы (Дневник друга)Часть 1 Подкатегория: без секса
Нечасто проверяя почту, я был весьма удивлён, когда у себя в ящике обнаружил письмо
от человека, с которым достаточно давно, если судить по современным меркам, не виделся.
Не могу обозначить жанр данного произведения, но почему-то в определённый момент мне
показалось важным и, что самое главное, возможным опубликовать в сети дневник, полученный
мною по электронной почте. Данный текст полностью состоит из очень незначительной
по объёму части оригинального дневника, остальное я посчитал слишком личным и затрагивающим
интересы ныне живущих людей. К сожалению, приходится признать, что события, изложенные
в тексте, имели место в реальной жизни, всё изложенное здесь не является вымыслом или чей-то
фантазией. Поскольку отрывки взяты из разных периодов жизни, то части имеют разную
стилевую окраску и порой кажутся бессвязными. Я в полной мере осознаю и несу
ответственность за то, что выдержки из дневника публикуется без согласия членов семьи и
автора. Текст публикуется через месяц после того, как из Украины пришло официальное
сообщение от правоохранительных органов о гибели автора этого дневника. Изначально
отрывки не были объединены каким-либо названием. Дикие пальмы - рисунок автора, подаренный
мне два года назад. Начало Сейчас мало кто помнит (и таково свойство
человеческой памяти), что в день, когда я родился, шёл дождь. Её руки пахли мылом,
настоящим земляничным мылом - сейчас такое не встретишь на прилавках магазинов. Медсестру
звали Надежда, от белизны её халата веяло чем-то только что утерянным, чем-то близким и
тёплым, и я, щурясь, слезящимися глазами, смотрел на неё, не отрывая взгляд. Она была
невысокого роста и достаточно коренастая, своим телосложением напоминая мужчину,
с крепкими жилистыми руками. Она твёрдо ступала по кафелю в туфлях на низком каблуке,
не обращая внимания на значительный шум, от которого ещё долго звенело в ушах. Она
принесла меня к другим новорождённым и положила у самого окна. Форточка была закрыта,
но мне казалось, что здесь холоднее, чем в других частях комнаты. Дождь прекратился, и
в воздухе стоял лишь запах осени. Тёмные, наполненные дождём осенние тучи и ветер,
игравшийся ветками растущей под окнами берёзы, - вот и всё, что я мог тогда видеть. Когда
мне стало совсем холодно, я закричал. Это был первый в жизни крик о помощи. Наверное,
у кого-то было счастливое прошлое, полное солнечного света и тепла, и многим хочется
вернуться в него, как к сказочному эльфу. Я не хочу ничего вспоминать. Точнее сказать,
стараюсь всё забыть. Мало интересного можно найти в борьбе с юной беспомощностью,
в невкусной еде садика, в первом наказании, в бесконечных кошмарах, в которых снилось
одно и то же, в константности посещения школы, маршрут в которую напоминал своим
постоянством муравьиные тропы, в первой смерти в семье, когда начинаешь понимать что-то
очень важное, когда заражаешься какой-то бесконечно глубокой, неземной грустью. Потом
снова драки в школе, перевод из одного учебного заведения в другое, и снова попытки
что-то доказать - всем или самому себе. Всё это глупо. Всё это уже тогда казалось мне
чем-то бессмысленным, удалённым от настоящей жизни на сотни миль. Той жизни, которая
лежит между мирами: когда ты не здесь, не погружён в рутину и ещё не там, не в жизни
"над головами". Свой первый дневник, написанный в школьные годы, я сжёг после
окончания учебного заведения. Помню, как он догорал вместе со всеми школьными фотографиями.
Огонь забирал у меня самый тяжёлый груз, который мне не хотелось тащить за собой дальше
по жизни. После последнего звонка я вернулся домой, закусил на скорую руку парой
бутербродов, собрал всё, что меня тяготило, в рюкзак и пошёл на территорию старого
заброшенного завода - наследие СССР, таких немало разбросано по просторам страны, и
у каждого найдётся в городе что-то подобное. Заброшенные, полуразрушенные здания всегда
навевают какие-то особые чувства: ощущение ускользающего времени, ощущение бессильности
что-либо изменить, остановить ход всего вокруг. Но в таких местах становиться легче:
своими старыми стенами, своей простреленной навылет крышей, через которую видно небо,
они забирают, даря взамен какую-то особую благодать, все твои страхи, всю немощность.
Здесь ты осознаёшь себя частью этого огромного мира, этой супер пружины, однажды
взведённой могучей рукой золотоглазого Коперника. И если кто-то находит в окружающем
нас мире гармонию и красоту, то я, оглядываясь вокруг, вижу смерть и разрушение,
гибель всего. И если эти могучие здания, эти муравейники, некогда живые, с могучими
стенами и запредельной высотой цеховых потолков, даже если они погибают в этом ходе
жизни, то важен ли этой вселенной крик такого ничтожного муравья, как я?! Я песчинка,
рождённая во Всём и во Всём умирающая... На третьем этаже я развёл небольшой огонь
в сложенных кирпичах, выпавших из стен, исписанных граффити, словно наскальными
рисунками, и непонятными изречениями различных маргинальных элементов, и отдал огню
то, что он должен был забрать. Полагаю, ночью здесь довольно опасно, но днём можно
посидеть на крыше, познавая гладь горизонта. С высоты всё кажется мелким и незначительным.
Всем знакомо это чувство, которое позже, взрослея, мы путаем с другим, пытаясь взобраться
по карьерной или социальной лестнице на вершину пирамиды, на вершину этого мира.
Первая встреча Мне кажется, это был первый летний месяц. На небе
красовалось яркое солнце. Сезон кваса и мороженого, прогулок по ночам без страха
замёрзнуть. Я сидел на ступеньках лестницы, ведущей к стадиону, и игрался в какую-то
дурацкую игру на мобильнике. Я ждал его. Услышав "привет", я оторвал взгляд от телефона
и поднял голову. Передо мной стоял 19-летний парень, в кучеряшках на его голове запуталось
солнце. Я обожаю его волосы. Они всегда пахнут чем-то приятным, чем-то до боли знакомым,
аромат из далёкого прошлого. Я люблю запускать пальцы в его волосы и создавать беспорядок
на его голове, близкий к хаосу, долго лаская руки в длине локонов. Это был первый наш
день. По-настоящему наш, ещё не поделённый между мной и им. Сон На улице
шёл дождь, в окно стучали огромные капли летней грозы. Я проснулся от удушья, мне нечем
было дышать, не хватало кислорода. Я тонул - это последнее, что запомнилось мне перед тем,
как я проснулся. Словно из глубины, пытаясь ухватиться за обманчивую надёжность воды, я
шарил рукой по темноте, теряя длину пальцев во мраке и находя их лишь в отблесках молний
далёкой, уходящей грозы. Бессильный преодолеть толщи воды, сдавившей грудную клетку, я
уходил на дно, всё глубже и глубже погружаясь в холод бездны. И лишь частицы солнечного
света, пробивающегося на глубину и сквозь пальцы протянутых к спасению рук, были видны,
словно свет далёких звёзд ещё дарил надежду, тихо шептал: "Ты жив"... Мне каждую ночь
снится море, каждую ночь мне слышится крик чаек и протяжные песни китов, словно голоса
из другого мира, с других планет. Первая ночь У тебя бывает чувство
предопределённости? Как будто знаешь всё наперёд. Всё так узнаваемо. Словно воспоминания
сна. Да, словно всё это уже снилось. И вот ты проснулся и ждёшь, ждешь того, что должно
произойти. Первая утренняя чашка с кофе, уехавший без тебя автобус, серые лица, бегущие
облака, непотушенная сигарета, его рука. Нежная бархатистая кожа. Я так люблю прижиматься
к нему, но он так редко позволяет мне его обнимать. В ту ночь, когда он обнял меня и
прижал к себе, я трепетно замер, словно последний, ещё не опавший с дерева лист, боясь
вздохнуть. Словно что-то великое решалось здесь и сейчас, во мраке комнаты. Но я был уже
слишком далеко, в глубоком космосе, среди неблизких планет. Моё сознание мчалось
в бесконечную даль. Увидевший небо станет другим - непременно. Та ночь... Я никогда
не забуду её. Одна судьба, одно дыхание на двоих в терпкой темноте комнаты. И мне казалось,
что так будет всегда. Выход 21 марта 2002 года я принял много чего и лёг спать.
Мне кажется, ещё была водка. Возможно,
я умер тогда в своей постели в доме родителей от передозировки. Возможно, всё это - лишь
продолжение какого-то странного сна, и нет ни меня, ни тебя. Всё закончилось тогда. В тот
странный день. Из всех дней, что я прожил, реальны лишь те, что я провёл с ним.
После показа Стрелка на часах застыла на полпути от двойки к тройке, время
сжалось в комок и застыло где-то в сердце апельсиновых фонарей этой звёздной
безветренной летней ночью. Я стою в двух остановках от дома и беззвучно кричу
в темноту. Из глаз градом катятся слёзы. У меня нет сил, у меня больше нет сил. В бессилии
я даже не могу сжать ладонь в кулак. Кеды словно вросли в землю, тело напоминает один
сплошной синяк. Оно уже не повинуется мне. Но мне нужно идти. Шаг, ещё шаг, ещё один шаг...
Я знаю, что всё это, вся эта боль скоро закончится. Всё когда-нибудь заканчивается. Всё
имеет начало и имеет конец. Нирвана Крымское лето. На небе нет места
для облаков, тишина поселилась в усталых ветвях виноградной лозы. На привокзальной скамье,
исписанной несдержанной "мудростью" молодёжи, спит кот. Электричка из Симферополя
в Евпаторию, полчаса пути позади... Его глаза были цвета моря, удивительно голубого,
удивительно глубокого. Умные, со смешинкой, усталые, с огоньком первой ночной звезды
где-то в самой глубине, глаза малыша, впервые смотрящего на мир с восторгом и восхищением.
Мир, пока ещё удивительный. Мир, пока ещё огромный и манящий за собой... Я постоянно
смотрел на него, мне казалось, что он знает что-то важное. От желания узнать это, увидеть
мир его глазами замирало сердце. Я думал, что это самый счастливый человек на нашей
планете, который сидит напротив меня, он манил своей обманчивой близостью, и стоило
в любой момент лишь протянуть руку и дотронуться до него. Его простая одежда, его
морщинистое лицо, крепкая шея и плечи - сложение человека, добывающего себе на пропитание
тяжёлым трудом. Его руки цвета морского песка, с глубокими порезами от лески на пальцах и
рёбрах ладоней. Он был спокоен, он был умиротворён. Он был подобен морю - огромному,
глубокому, бесконечному. Рядом с ним я представлял себя дельфином, скользящим по морской
глади, разрезающим морскую волну. Мне не хотелось быть ничем иным. Моё сердце билось
в бешеном ритме, вторя колёсам на рельсовых стыках. В тот момент я был абсолютно уверен,
я точно знал, что всё так и есть, что всё так и было. Я ощущал соль на своих губах,
чувствовал своими плавниками морскую прохладу, видел всполохи заходящего солнца на морской
глади. Моё сердце переполняла бесконечная радость и любовь ко всему на свете. Я и этот
огромный мир; мне кажется, что мы - едины. Мне кажется, что я люблю его.
страницы [1] [2]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Молодые парни
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|