Горячая гей библиотека

Армейская любовь

Часть 2

Наверное, всю эту ночь счастливая улыбка не сходила с моих губ. Я спал спокойно. Я больше не был одиноким, загнанным волчонком, я больше не был изгоем, напряженно оглядывающим все вокруг.

Среди ночи проснулся. Все спят. Свет падает из окон, освещая лица, простыни, приоткрытые тела ребят. Я вспомнил танец со своим парнем, вспомнил его глаза, тело, его красивый и большущий хуй, вспомнил, как он раскрыл мои губы и вошел в рот, вспомнил, как полилась сперма, вспомнил все до мельчайших подробностей. Мне захотелось, чтобы все повторилось снова.

Мой хуй стоял. Я коснулся его рукой - вверх, вниз - какое же это блаженство! Я хочу снова кончить. Хочу кончить прямо сейчас!

Я оглядел казарму. Все спят. Кажется, спят. Посмотрел на соседа справа (наши кровати соединены), спит. Тогда откинул одеяло в сторону и тихонько спустил свои трусы до колен. Я хочу кончить себе на живот, чтобы видеть сперму, чтобы обмакнуть потом свои пальцы в ней и попробовать на вкус.

Я начал дрочить. Сдерживая себя, чтобы растянуть удовольствие, стиснув хуй в руке, я открывал и закрывал головку члена, медленно, представляя, что касаюсь ее языком. Другой рукой я гладил живот, потом сосал свои пальцы и уже влажными пальцами теребил соски.

Вдруг я увидел, что одеяло моего соседа зашевелилось. Я остановился испуганно и, толком не зная, что делать: то ли резко накинуть на себя одеяло, то ли потихонечку натянуть его, - смог только повернуть голову и посмотреть.

Открытые спокойные глаза смотрели на меня. Одеяло продолжало шевелиться. Я не знал, что сказать и молчал. Тогда он освободился от одеяла... подлец, он тоже дрочил! Его трусы также были спущены до колен, обнажая стройные сильные ноги и рельефный живот, на который как раз и попадал блеклый свет с улицы. Он уверенно держал в своей руке серьезное орудие, также спокойно закрывая и обнажая его головку. Интересно, было ли видно на моим лице восхищенное удивление... я подумал, что если бы сейчас это орудие выстрелило, то наверняка его заряд достиг бы моего лица и я бы просто захлебнулся спермой. Я подумал, что слишком долго смотрю на его хуй, и быстро перевел глаза на его лицо. Он улыбнулся, со спокойным удовольствием оглядел мое тело, продолжая надрачивать свой хуй, другой рукой взял мою руку, державшую член, задвигал, давая понять, чтобы я продолжал дрочить. "Ничего страшного здесь нет, - подумал я, - мы просто вместе дрочим".

И мы дрочили, глядя на члены друг друга, заторапливая движения и вновь сдерживаясь. Не хотелось кончать сразу. Хотелось, чтобы эта дуэль еще продолжалась, и невозможно было уже больше не кончать! Он вдруг остановился, пододвинулся ко мне вплотную, взял мою руку с моего члена и переложил на свой. Его пальцы стиснули мой член, и сильная рука стала ебать мой хуй нежно и требовательно. Он подложил свою левую руку мне под голову, и моя голова как-то незаметно и естественно оказалась на его груди. Я чувствовал, что ему хочется увидеть как я обкончаюсь и задергаюсь. Это будет наслаждением для него и последней каплей для собственного удовольствия.

Он хочет видеть, как я кончаю! Эта мысль возбудила меня еще больше. Он дрочит мой хуй, а я дрочу его! Как крепко он обнял меня и как горячо он дышит прямо в мои волосы! Больше невозможно сдерживаться! Я не могу больше останавливать себя! Я не могу! Сперма брызнула из меня, и ее капли в это же мгновение я почувствовал на своей шее и груди. Горячие. Желанные. А он не прекращал мне дрочить. Он хотел, чтобы вышло все, что может подарить мой член в наслаждении! Ему это нравилось! Ему нравилось, что я кончаю, доведенный до этого его рукой! Ему нравилось смотреть, как я дрожу и извиваюсь, а он крепко держит меня.

Вот только я не мог дрочить ему. В этот момент рука разжала его член и выпустила. Тогда он схватил его сам. Стал дрочить быстро, не отпуская меня. Еще крепче прижал к себе, звук блаженства вырвался из его губ и угас в моих волосах. Я поцеловал сосок на его груди. И в это же мгновение он вдруг задергался, словно в конвульсиях и что-то горячее залило все мое лицо. В первые секунды я даже не понял, что произошло, и потом... сперма! Сперма залило мое лицо. Не было испуга, мне не было неприятно, я не испытывал брезгливости. Наоборот - как-то покойно и хорошо.

Он успокаивался, вздрагивания происходили реже и становились более мягкими. Он не отпускал меня, лишь благодарно поглаживал мое тело. Одна из капель его спермы была где-то рядом с глазом, и он начал слезиться, в нем что-то пощипывало. Я хотел вытереть, но он сделал это сам, аккуратно и нежно. А потом стал растирать свою и мою сперму по себе, по мне. Он растирал ее так, словно выводил магические знаки любви на наших телах. А потом поднес палец со спермой к моим губам. Я повернул голову и вопросительно посмотрел в его глаза. Он улыбнулся и облизал сперму с пальца, также спокойно и уверенно, как делал все. Мне захотелось подержать его хуй с остатками спермы во рту, и я потянулся, но в последнее мгновение не решился. Ну, осмелься хоть на что-нибудь! Я наклонился к его животу и коснулся языком спермы. Что-то в этом есть! Какое-то завершение наслаждения, какой-то изысканный кайф! И я слизал сперму с его живота.

Видел ли кто-нибудь, что происходило между нами этой ночью - не знаю. Никто ничего не сказал. Я подумал, не все ли равно. Столько счастья за одни лишь сутки! Это вознаграждение за терпение и осмотрительность или это соблазн, чтобы потерять осмотрительность и распуститься?

Моего соседа и нежного крепкого ночного любовника на утро отправили в другую часть. Он, вообще, провел у нас только двое суток, приехав, откуда-то в мою жизнь, чтобы я никогда не забыл эту армейскую ночь, и исчезнув из нее навсегда.

Значит, это все-таки вознаграждение.

Как же быстро человек привыкает ко всему хорошему, даже если хорошее можно было бы скорее назвать чудом! Если чего-то очень сильно хочешь и очень сильно ждешь, и это что-то вдруг приходит, да еще приносит с собой что-то неожидаемое, начинаешь думать, что так будет всегда и завтра судьба снова подарит тебе чудеса. Это кажется уже естественным и нормальным. Но, увы, чудеса потому и называются чудесами, что происходят чрезвычайно редко и, может быть, уже не повторяются никогда. Мой ночной сосед уехал, оставив возможность вспоминать и фантазировать о том, что могло бы быть дальше, если бы...

Мой кареглазый соблазнитель, казалось, потерял ко мне всякий интерес, был равнодушен при встречах и не давал мне повода ни о чем говорить. Я переживал. Я мучался, полагая, что он презирает меня и стыдится того, что случилось. Я думал, что напрасно так быстро позволил себя уговорить. Наверное, нужно было делать вид, что со мной это впервые. Наверное, нужно было спровоцировать его заставить меня взять в рот силой, чтобы его хотя бы мучили угрызения совести, или добиться, чтобы он тоже взял в рот и тогда бы он не смог презирать меня. Я корил себя, снова и снова возвращался к тому вечеру, размышляя о том, как же все-таки я должен был поступить. Конечно, он презирает меня. С замиранием сердца, я ждал, что теперь он кому-нибудь обо мне расскажет и не сегодня-завтра отношение ко мне изменится, меня начнут бить и заставлять сосать все подряд. Это было страшное ожидание. Я не мог думать ни о чем другом, старался не привлекать к себе внимания, почти не разговаривал, почти растворился на фоне серых казарменных стен. С ним тоже старался не встречаться, а, встречаясь, вел себя как провинившийся школьник, глубоко осознавший свою вину. Когда же все-таки взгляды наших глаз пересекались, я молил только об одном: не предавай меня, пожалуйста, не предавай.

И вдруг, недели через три, я почувствовал, что он как будто чаще и охотнее стал заговаривать со мной. Еще только по делу, но уже как-то доброжелательно или, во всяком случае, не столь сухо и равнодушно. "Наверное, показалось" - подумал я. На следующий день он вдруг сам зашел ко мне по работе, хотя обычно это делал я, забрал необходимые документы, уже почти в дверях неожиданно обернулся и спросил:

"Ну, как дела?"

От счастья я буквально задохнулся! Мне хотелось обнять его, упасть на колени, пресмыкаться перед ним - что угодно! Наверное, глаза мои сияли радостью и благодарностью, сияли щенячьи глупо и преданно. Он как-то смутился, потом взял меня за плечи, что-то хотел сказать, но смутился еще больше и, по-мужицки ласково, произнес: "Дурачок!"

Этого было достаточно, чтобы я снова был счастлив. Этого было достаточно, чтобы я снова принадлежал ему. Я начал рассказывать ему обо всем подряд, захлебываясь и перескакивая с одного на другое, я говорил о том, что пишут из дому, о ребятах в казарме, о старшине и еще бог знает о чем. Я нес всякую чепуху только за тем, чтобы он подольше был рядом со мной, чтобы видеть его, чтобы не оказаться опять наедине с собой, терзаемым неуверенностью и сомнениями. Он слушал, иногда улыбаясь, как старший брат, с нежностью и терпением. Потом взял мою руку. Я замолчал. Он смотрел мне прямо в глаза:

"Придешь ко мне сегодня вечером?" Я покраснел, все завибрировало внутри и я не смог ничего произнести. Я кивнул головой, уже не глядя в глаза. Он пожал мне руку: "До вечера!"

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Первый раз, Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>