Горячая гей библиотека

Киевская летопись (глава 1)

Часть 1

Богдан стоял, прячась от свежего днепровского ветерка за заборолом стены, окружавшей Гору. Солнышко едва-едва позолотило Подол, а Киев уже давно трудился, кропотливо сбирая бытовые мелочи в основу государства российского. С реки доносились крики лодочников, какие-то торговые люди беззлобно переругивались с княжьей дружиной, недовольные указанным им местом. Княжеское городище, окружённое сложенными из брёвен стенами, валами, рвами и частоколом, возвышалось над гладью реки. Внизу по оврагам несколько дорог спускались к Почайне, где на холме высился деревянный истукан Волоса.

Парень любил наблюдать за заморскими гостями, придумывать, кто и откуда прибыл, какие приключения пережил в дороге. Дворовые поговаривали, что его мать прижила Богдана от самого князя Владимира. Но в это он сам верил плохо. Ратное искусство давалось мальчишке с трудом, и его определили в помощники дьякам, для хранения и переписи княжеских книг. Богдан ещё раз вдохнул полной грудью мартовский пьяный ветер, внутренне содрогаясь, что придётся возвращаться в полутёмную келью к пыльным томам и чернилам, как его внимание привлёк необычный шум на пристани. Византийская галера, разгружавшаяся у дощатого настила, огласилась криками и бранью, дружинники с пиками наперевес бежали к ней. Видимо что-то напугало шестёрку коней на палубе, первый жеребец свалил сходни, и остальные ломанулись следом на берег, раздувая ноздри и высоко вскидывая крупы. Гребцы, обедавшие неподалёку, замерли, не зная как усмирить коней, толстый татарин-купец, что-то выкрикивая на своём языке, метался по берегу размахивая нагайкой. Чем вносил лишь дополнительную смуту. А разгорячённая шестёрка красивых, игреневой масти, коней, разметав белёсые гривы и хвосты над гнедыми крупами, крушила хлипкие шатры и навесы.

И тут над Днепром прокатился такой мощный свист, что над городом взвились все вороны и галки, кормившиеся в сорных кучах. Богдан прищурил глаза. Держась за канат, на носу галеры стоял голый по пояс беловолосый парень. Он-то и свистел, хохоча и выкрикивая что-то людям, в безумии бегавшим от лошадей. Татарин швырнул в парня камень, но не попал. Тот умолк. Прыгнул в воду и быстро добрался до берега. Когда лошади поравнялись с ним, схватил первого жеребца за гриву, легко оттолкнулся ногами и взлетел на спину не взнузданного коня. Животное встало на дыбы, молотя воздух копытами, однако наездник, странно закинув пятки на круп и слившись с блестевшей шеей, даже не шелохнулся. До Богдана долетел дикий высокий крик, словно ведьма из вышины подавала сигнал подругам. Кони рванулись за вожаком, опрокинув ратников, и помчались куда-то вниз по берегу.

- Вот чёртовы басурмане. - Он обернулся.

Тур, старший княжеский гридень, иногда баловавший мальчишку гостинцем либо рассказом о давних сражениях, стоял на стене.

- Эту шестёрку из самой Византии для княгини привезли. Необъезженные ещё. Запалят коней, ироды. - Гридень сплюнул.

- А не сбросят они того парня? - Вырвалось у Богдана.

- Дэньку-то? - Тур протянул ему пряник. - Этого оглашенного сам чёрт боится.

Он у Муратбая вроде пасынка. Про таких говорят, в седле родился, а стрелять из лука стал раньше, чем заговорил.

- Странно, - Богдан запустил зубы в лакомство, - татары все чернявые, а этот белёсый. Не из росичей ли?

- Кто их там, нехристей, разберёт. - Гридень достал из-за пазухи нож и деревянную ложку, которую принялся умело выстругивать. - Муратбай в Киеве частый гость. Говорит, подобрал парня совсем маленьким где-то у варягов, а может и врёт. Любит его, как сына, одевает и балует. А Дэнис строптивый, что твой жеребец. В позапрошлом году на Ивана Купала как сошёлся с Микулой и Сваргом на кулачках, да ты знаешь их, дюжие хлопцы. Те потом неделю валялись, раны лечили. Не торчал бы тут, Богдан. Ветер холодный, а ты худ, что щепка, да и одет в одну рубаху.

Парень молча кивнул и спустился со стены во двор. День, занятый нудной работой, тёк медленно. Утреннее происшествие на реке иногда вспоминалось, но уже как нечто далёкое. Спал он обычно на полатях в избе гридней, слушая разговоры дружинников и мечтая о дальних странах. Однако в этот вечер гридни гудели, как улей. Богдан свесил голову с полатей, пытаясь понять, что так взбудоражило воинов.

- Да говорю тебе, пимко непрошлый! - Высокий рыжий Василь, с обезображенным шрамом лицом петухом наскакивал на красивого чернявого Гриця. - Шатёр они за городом поставили, медами хмельными торгуют! Девки там агарянки, за толику малую ласками дарят. Принято так у византийцев! Я ж там бывал!

- Охолони, бес рыжий! - Широкоплечий спокойный Добрыня положил на плечи Василя свои огромные ладони. - До девок мы все охочи, не сумлевайсь. Зараз вечерю пробьют, тихо выберемся за тын, и покажешь дорогу.

- Добре, дружина. - Прокряхтел Тур. - Вам разгрузиться надо. Не ровен час пожар сотворите, вон как искры брызжут от нерастраченной силушки молодецкой. И я с вами пойду.

Богдан спрыгнул с полатей, подсел на лавку к Грицю, за которым ему всегда нравилось наблюдать, поднял свои зелёные очи на Тура и жалобно улыбнулся. - Меня возьмёте с собой, парни? Что-то сон не идёт.

- Молод ещё по девкам бегать. - Пробасил Добрыня. - Женилка не отросла.

- Отросла поболе твоей. - Сурово заметил Тур. - Двадцать лет парню. Не век же монахом куковать. Пусть идёт. Я за ним присмотрю.

На том и порешили. В темноте ночи семеро гридней, ещё Влас да Микула, Богдан - восьмой, выбрались из княжеского городища потайным ходом. Лошадей одолжили у знакомого шинкаря. Правда, на всех не хватило, кое-кому пришлось по двое на одной ехать, да не беда. Через засыпающий город ехали, перебрасываясь сальными шутками. Но когда увидали над обрывом, даже не шатёр, а целое скопище шатров и навесов, приумолкли. Шум, создаваемый пьяными голосами, смехом и звяканьем каких-то музыкальных инструментов далеко разносился по реке.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Прошлые века, Молодые парни, Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>