Горячая гей библиотека

Дучетто (глава 1)

Часть 2 (последняя)

Паша не удержался и плюхнулся рядом с Вадимом на лежанку.

Если бы пять минут спустя кто-нибудь, не побоявшийся дождя, случайно проходил мимо и заглянул в окно старого деревенского дома, то он увидел бы, как обнаженный светловолосый атлет подмял под себя юркого смуглого парня, запустил руки ему под свитер, а коленом раздвинул ноги. И как более хрупкий, закинув голову и закрыв глаза, совсем не уворачивался от энергичных укусов-поцелуев, которыми бугай покрывал его скулы и шею. А если бы случайный прохожий задержался, то в конце концов, он бы увидел как полетел в угол свитер, а за ним джинсы, и как, в результате настойчивых действий атлета, оголились аккуратно подстриженный лобок, ровненький небольшой член и трогательно незагорелая попка. Зритель мог бы не догадаться, зачем один из парней несколько раз слюнявил свои пальцы и что он там так осторожно делал рукой между двумя половинками уже задранной вверх этой самой попки.

Конечно, никто в окно не подглядывал. Парни были одни в этом затерянном уголке, а казалось Паше, что одни в целом мире. Вадим прижался к Пашке сзади и своими здоровенными ручищами, под стать его росту, гулял по Пашкиному телу. Теребил соски, бережно одной ладонью сразу прихватывал член и яички. Но и с проникновением затягивать не стал. Дучетто прикусил губу - ему было немного больно, но какой же долгожданной была эта боль. Пашка готов был терпеть и готов был не кончать, только бы Вадиму, этому жаркому, потному, наконец-то трахающему его Вадиму было бы хорошо.

Пашка не достиг в тот первый раз оргазма, но, все равно, был на седьмом небе. Когда мент отпустил его, он свернулся калачиком, положив голову на живот любимого, и думал, что ему хочется спать; что очень сладко ноет "дырочка"; что неохота, конечно, но придется сейчас бежать под дождем в сортир... Но оказалось дождь стих, и Вадим, стряхнув Пашку, заторопился:

- Рота подъем! Одевайся. Пошли, пока опять не ливануло.

"Ну что за юный натуралист попался, - думал Дучетто, шлепая в отцовских сапогах, которые были ему велики, за пружинисто шагающим ментом, - Сейчас бы в коечку". Вадим был явно в ударе и в своей стихии, его не смущал ни мокрый лес, ни чавкающее болото. Он бы весел и разговорчив. Дучетто, пожалуй, не разу еще не слышал, чтобы Вадим столько говорил. В какой-то момент сам себя оборвав на полуслове мент вдруг схватил Пашку, прижал к мокрому стволу дерева и впился ему в губы долгим глубоким поцелуем. После этого порыва у Дучетто значительно прибавилось сил. Он по-прежнему тащился чуть сзади, но теперь абсолютно, до щенячьего писка, довольный.

Утки не обнаружились ни на маленьком озере посреди болота, где их каждый год стрелял Пашкин отец, ни в уютном заливе за пару километров от деревни. Только стая северных, с белыми перьями, уток пролетела на недосягаемой для охотников высоте. Парни повернули домой, но оба были не особо разочарованы.

Толкая друг друга плечами, и перекидываясь шутливыми упреками, они почистили картошку, открыли консервы. Паша не взял с собой алкоголя. Все знали, что спортсмен-мент почти не употребляет спиртное. Но этим двоим и без выпивки было тепло и весело. После еды мент завалился на лежанку, всем своим видом показывая, что пора бы уже перейти к "сладкому". Но Пашка сперва неспешно убрал со стола, подбросил дров в печку, развесил сушиться влажные вещи. Вадим наблюдал за Дучетто, поглаживая свой пах:

- Паш, ты издеваешься надо мной?

- Это я-то издеваюсь? А кто таскал меня пять часов по болоту?

- Не пять, а четыре...

- Хорошо четыре. Вот теперь четыре часа книжечку полистай!

Дучетто не мог не повредничать. Но тут лицо у Вадима так забавно вытянулось, что Пашка прыснул и одним прыжком, с размаха, оседлал мента. Потом оказалось, что такая расстановка очень нравится обоим. Несколько раз за следующие сутки гибкий Дучетто занимал эту позицию и насаживался на неутомимый ятаган.

"Он мой, мой, - думал Паша, задавая темп - сейчас он мой".

Ночью парни несколько раз укладывались спать, желали друг другу "спокойной ночи" и даже на некоторое время отключались, но потом... Сперва Вадим, оказавшийся совершенно ненасытным любовником, начал тормошить, смотрящего сладкие сны, Дучетто со словами:

- Паш! Паш! Не спится тебе? А Паш?

При этом мент елозил рукой под спальником, гладя Пашку.

"Боже мой, - думал Дучетто, не открывая глаза, - да разве я мечтал о таком? Разве предполагал, что может быть так хорошо?"

- Ну спи, спи, - прошептал Вадим, - повернись только на бочок. Мент повернул к себе Пашку спиной, и Паша почувствовал, как в его натруженный анус очередной раз заталкивают горячую твердую плоть. На гране сна и бодрствования Дучетто прислушивался к своим ощущениям: оргазм то приближался, то убегал, пока, наконец, волна удовольствия не затопила Пашку. А под утро, еще затемно, проснулся уже Паша, так как отлежал себе руку. Осторожно высвободившись из-под лапы мента, он развернулся к Вадиму лицом. "Сейчас могу смотреть сколько угодно и не таиться", - подумал Пашка, и ему вспомнились все его ночные страдания наедине с кулаком. Рука сама потянулась к члену и Дучетто, стараясь не разбудить мента, стал тихонько поддрачивать. Не тут то было. Вадим открыл глаза, лениво потянулся и полез под спальник. Паша немедленно откинул покрывало и в сумраке рассвета, сколько продержался, столько наблюдал, как мужчина его мечты, царапаясь щетиной, неловко делает ему минет. Потом еще поспали.

Нельзя удержать время. Воскресенье, наполненное хозяйственной суетой, с коротким перерывом на секс, пролетело как один миг.

Домой двинули уже под вечер. Паша вел машину без фанатизма, гнать не хотелось, выпендриваться тем более. Он ехал бы так и ехал вдвоем с Вадимом под гипнотические ритмы Боба Марли, наслаждаясь родным русским монотонным пейзажем.

Дучетто, не отвлекаясь от дороги, иногда поглаживал колено Вадима, стараясь сдвинуть руку поближе к паху. Близость к любимому, сама обстановка дороги и воспоминание о пережитых выходных подвели Пашу. Он расслабился и задал злополучный вопрос:

- Вадь, а что мы скажем Лёлику?

- Лёлику? - Вадим напрягся как струна, аккуратно отвел руку Дучетто от своего колена и холодно, четко, почти по слогам, произнес:

- Олегу мы НИЧЕГО не скажем.

Рижская трасса. Двести километров до Москвы. Хрупкое хрустальное счастье, сконцентрированное в одной отдельно взятой легковушке, разлетелось вдребезги. Уже прежний, собранный, злой Дучетто свернул на обочину, остановился и совершенно спокойно, недрогнувшим голосом произнес:

- Выходи из машины!..

Вадим непонимающе уставился на Пашку. Тот повернул к попутчику вдруг страшно побледневшее лицо, и неожиданно заорал:

- Убирайся!.. ПОШЕЛ НА ХУЙ, Я СКАЗАЛ...

Только, когда машина пролетела километров десять, Паша успокоился, справился со спазмами в горле, вытер слезы и повернул обратно. Но на обочине Вадима уже не было.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Военные, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>