Горячая гей библиотека

Три встречи в апреле

Часть 2 (последняя)

Третья встреча

Он шёл мне навстречу в новой куртке, и я не сразу увидел его. Куртка была цвета хаки и шла ему, подчеркивала его фигуру.

- Примерил другую куртку, а на груди как будто сиськи появились, - рассказывал он, улыбаясь. - Не хочу иметь сиськи.

- Подойди поближе, - мне хотелось коснуться его.

Я потрогал ткань новой куртки.

- Ещё ближе, - погладил я его тело и неожиданно для себя сказал, - у тебя хорошая попка.

- Толстая. Вот, - он засмеялся, а я улыбнулся его кокетству.

- Посидим где-нибудь.

- Пойдём на набережную, - видимо, ему очень нравилось бывать там.

По дороге мы захватили большие бутерброды и сладкую воду. Я хотел взять вместо воды что-нибудь покрепче, но увидел, что ему это не нравится.

- Ну, ты вредина.

- У меня есть друг, так он ещё вреднее меня, вот.

Мне почему-то стало грустно от этих слов.

- Вреднее не бывает.

Мы опять проходили мост, но льдинок с "вечностью" уже не было - наступало тепло. Снежная Королева, наверно, уже умерла, а может быть, заболела и лежала одиноко во льдах.

- Скажи "мяу", зая, - мне захотелось подурачиться, - ну, скажи "мяу".

Я засмеялся и стал дёргать его за рукав. Он не говорил, раздумывая, и всё-таки решился.

- Мяу, - сказал он и тоже засмеялся.

- Ты сказал "мяу" примерно как "отстань". Скажи "мяу" как следует, - я опять дёрнул его за рукав.

- Мяу, - сказал он громко, и мы засмеялись.

Было приятно, что я добился своего.

- Ты не обижаешься на то, что я называю тебя "заей"?

- Не знаю.

Мы опять были на набережной, болтали обо всём. С ним интересно было разговаривать. Он рассказывал, что собирается работать модельером.

- Ты знаешь, у тебя получится, - согласился я и увидел, что ему были приятны мои слова.

Тёмно-синяя река всё так же дышала холодом. Я поймал себя на мысли о том, что южные реки не такого цвета.

- На юге реки не такие - они зелёные.

- Да? - удивился он.

- У меня есть знакомый с юга... - начал было он.

Но я его перебил:

- А я его знаю!

Он засмущался:

- Ну и знай... - и прервался, наверное, обиделся.

Мы сидели на гранитных ступеньках и жевали бутерброды. Я наблюдал за ним. Он ел аккуратно, не спеша, не роняя ни одной крошки, съедая всё. Весенний ветер раздувал его смоляные волосы.

- Ты маньяк, - сказал он мне, откусив небольшой кусок, и, наверно, чтобы не огорчить меня, улыбнулся.

Я обиделся, есть расхотелось.

- Ты же знаешь, что я не такой? Зачем ты так?

То, что было в подсознании, в чём я боялся сам себе признаться, вдруг неприятно обрело реальный облик. Только безумный человек, человек, уже потерявший контроль над своими чувствами, потерявший достоинство, самоуважение, стыд, может себя так вести. От понимания всего этого стало горько, неприятно и безнадёжно.

- Извини. Вот.

Мы помолчали.

- Слушай, а тебе никто не угрожал, не обзывал тебя в инете?

Он задумался.

- Был один натурал. Хотел переспать с парнем. Всё удивлялся, что у нас тоже могут быть чувства, - немного подумав, он добавил, - наглый такой.

Я тоже рассказал о своих контактах. Мне показалось, что он как-то изменился, слушая меня. Это был уже другой человек - чувственный, страстный, желающий. Мне и хотелось, и не хотелось поговорить с ним о его близких друзьях. Но мучительно было бы терзать себя - ревнивый зверь, сидевший внутри, пожирал бы меня.

Я коснулся его волос. Они были мягкие и густые.

- У тебя мягкие волосы, - сказал я.

- Нет, они жёсткие. Вот, - возразил он.

Апрельское неяркое солнце играло бликами на поверхности реки.

- Я скоро уезжаю.

Он промолчал. Хотелось плакать, но я знал, что этого делать нельзя. Это было бы банально и театрально. Я помнил его рассказ об одном его друге, который заплакал во время прощания, а он на него тогда накричал. Второй раз это было бы противным фарсом.

- Подари мне что-нибудь, - попросил я.

Он открыл свою сумку и стал что-то в ней искать.

- Посмотри, - он протянул мне свои конспекты с лекциями, - это мой почерк.

У него был аккуратный, понятный почерк.

- Вот, - протянул он мне двойной листок в клетку, на котором были нарисованы симпатичные звери.

- Это всё ты нарисовал?

- Не всё. Вот это - я, - показал он на симпатичную мордочку котёнка, - а это нарисовала подружка по парте.

Я рассматривал его рисунки.

- Забавные. Напиши на них что-нибудь.

Он достал ручку и написал посвящение. Затем снял металлическую пластинку с кольца с ключом и отдал её мне. На кусочке лёгкого металла на черном фоне был изображён дракон и выдавлена надпись "Эпидемия".

- Что это?

- Это группа такая. Вот.

Пластина была ещё тёплой от его рук (она и сейчас со мной, и всегда тёплая, когда бы я её ни взял в руки).

Кто-то позвонил ему. Он не спеша достал мобильник в тёмно-бордовом футляре и стал разговаривать с кем-то из своих подружек.

И пока он сосредоточенно разговаривал, я подумал: "Пока ты ещё им нужен, но скоро это пройдёт. У них появятся мужчины, настоящие мужчины, самцы. Твои подружки будут до безумия хотеть их, страдать из-за них и жаловаться тебе на них. Но они будут любить их. А ты... Ты будешь внимательно выслушивать своих подружек, искренне жалеть их, жить их жизнью. Ты будешь оставаться хорошей подружкой их ранней и нежной юности. Ты останешься куклой, с которой они любили играть, которую целовали в щёку, которой доверяли свои самые сокровенные тайны. Кукла будет лежать где-то, спрятанная и забытая. Иногда на неё будут натыкаться, радостно ей улыбаться, брать её в руки, вздыхать, целовать и снова забывать о ней, потому что она будет уже не нужна. Ты не сможешь и не захочешь понять, что происходит, будешь капризничать и дуться, но ничего изменить уже не сможешь - твоё время уйдёт...".

Закончив разговор, он аккуратно надел чехол на телефон и спрятал его в сумку, висевшую через плечо. Всё у него было в футляре, всё было хорошо и на своём месте, даже чувства. Хотя я догадывался, что это не так.

Зашли в церковь. Сегодня был праздник, и внутри были люди. Немного побродив и осмотрев всё, я вышел. Он немного задержался, а выйдя, возмутился:

- Много женщин было с непокрытыми головами, - и добавил, - это неуважение к церкви.

- Хм, - сказал я и подумал: "Во всём ты ищешь порядок".

Мы подходили к станции метро, где должны были расстаться.

- Как ты смотришь на то, что я приеду ещё раз?

Он улыбнулся.

- Было бы здорово. Вот.

Он уходил в прошлое, в воспоминания, улыбнувшись и подняв слегка руку. Совсем как там - в альбоме, на фотографии.

- Пока.

- Пока-пока.

Он улыбнулся чуть смущённо и ушёл. Я оглянулся - я не мог не оглянуться - он поднимался по лестнице.

Сожаления не было. Я знал, что скоро снова увижу его, надо только немного подождать. Я чувствовал, что огромное чувство, возникшее во мне и уже управляющее мною, ведёт меня куда-то в неизвестность. Может быть, к краю пропасти, а может - к вершине блаженства. Я понимал, что таким, каким был прежде, я уже не буду. Со мной осталась моя физическая оболочка, мои рефлексы, мои инстинкты. Но я стал другим человеком, другим существом.

Опять летел поезд, трясся вагон, и незнакомые люди окружали меня. Я думал, что уезжать будет тяжелее, и сам поразился той крепости духа, которая проявилась во мне. Я ощущал спокойствие, ожидание и терпение. Я ехал разобраться в себе, но так и не разобрался. Может быть, не смог... или не захотел. Человек за всё в жизни платит. И сейчас я тоже расплачивался.

***

Ночь. Темно. В окно смотрит золотая луна. Твоя красивая голова с мягкими густыми волосами лежит у меня на плече. Лицо уткнулось мне в подмышку. Моя рука затекла, но я не хочу тебя беспокоить. Мы лежим, прижавшись друг к другу. Нам тепло и хорошо. Ноги переплелись. Так, как ты любишь. Сок нашей любви склеил наши тела и стёк немного вниз. Мы единое целое. Единый организм. Я молча с любовью смотрю на тебя, на твои прекрасные густые ресницы и румяные щеки. Я счастлив, как никогда. Хочется плакать, но я не могу, ведь ты этого не любишь.

- Я тебя люблю, - говорю я ему.

Он улыбается во сне. То ли этим моим словам, то ли словам, сказанным накануне (Муза, попу прикрой!), то ли своим цветным и сказочным сновидениям с феями. Он тихо сопит, а я счастлив.

Ты прав - ты сделал то, что должен был сделать. Я ни к кому не испытывал таких сильных чувств, как к тебе, потому что я тебя люблю. Тебе предстоит ещё большая, долгая жизнь. Я не хочу, чтобы у тебя было столько плохого, сколько его было у меня. Хочу, чтобы ты был счастлив. А сейчас спи, зая! Мой сладкий и чистый юноша.

Всё проходит - остаётся лучшее... Спасибо тебе, Котёнок!

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>