Горячая гей библиотека

Дучетто (глава 4)

Часть 2 (последняя)

Аккуратно переставляя ноги и стараясь не делать резких движений, Вадим преодолел расстояние до кухни. В холодильнике нашлась заначка водки и апельсиновый сок. Он зарёкся пить днём, но ведь он ещё в форме, поэтому эта целительная порция будет считаться ещё вчерашней, а не сегодняшней.

В ванной, избегая в зеркале вида чужого неприкаянного мужика со свиной щетиной на опухшей физиономии, Вадим разделся и встал под ледяной душ. Колючие струи воды долго били ему в лицо, всё не справляясь и не справляясь с испариной. Вода холодными ручьями пробегала по груди, прессу, пробиралась под яйца и маленьким водопадом срывалась со сморщенного члена.

Вадим сел на дно ванны и сцепил пальцы на затылке. Минут через двадцать ему полегчало, и тут сквозь шуршание распылителя и журчание стока к нему вдруг прорвалась далёкая мелодия мобильника. Он рванулся, задел раковину, чуть не снёс косяк, саданулся о сейф в коридоре, отчаянно заскользил мокрыми ногами по линолеуму и всё равно опоздал. Мелодия смолкла в тот самый момент, когда он выхватил телефон из внутреннего кармана куртки, но зато немедленно ожил входной звонок. Прикрывшись курткой, Вадим распахнул дверь.

- Я не вовремя? - небрежно спросил Дучетто. - Ты так долго не открывал и мобилу не брал... Ты не один?

Всё для Вадима преобразилось и ожило в одно мгновение. Словно его целый год дома не было или вообще не было, а сейчас он вдруг нашёлся: такой как есть - голый, веснушчатый, мордатый и с похмелья, но снова живой. Он уронил куртку, волнуясь, сделал приглашающий жест:

- Входи.

Дучетто протиснулся бочком в тесную прихожую, бросая настороженные взгляды в глубь квартиры, и повторил свой вопрос:

- Ты не один?

- Теперь нет. Теперь с тобой.

- Ну, здравствуй тогда, что ли?

Вцепившись в гостя, Вадим понял и вобрал в себя всё сразу: вкус утреннего кофе, лёгкий запах дорогого одеколона и свежее дыхание холодного утра.

- Значит так, - первым пришёл в себя и отдышался от поцелуя Дучетто, который вобрал в себя нечто совсем другое, - я согласен на твои ролевые игры. Я так понял, что сопротивление тебя только заводит? Исполню в лучшем виде. С моей стороны два условия: во-первых, презерватив обязателен. Не хочу, чтобы меня волновала твоя личная жизнь. А во-вторых, будь добр, постарайся не ставить мне лишних синяков. Мой партнёр ни о чём не должен догадаться.

- Ты всё сказал? - оскорбился Вадим.

Он вдруг почувствовал себя нелепым цирковым медведем перед одетым с иголочки поджарым, стройным Пашкой и добавил:

- Я живой человек, между прочим, а не аттракцион для прилива адреналина! Не было никогда никаких игр и не будет...

- Тогда, в клубе, была игра! - перебил его Дучетто, повысив голос, и лицо его приняло упрямое выражение.

На скулах Вадима заиграли желваки:

- Нет!

- Игра! - крикнул Дучетто и в подтверждение своих слов стукнул ребром ладони по косяку.

- Это тебе легче так думать...

"Боже мой, зачем я спорю?" - подумал майор. За год он перемерил множество слов, переставляя их, как пятнашки, и составляя из них фразу-покаяние. Одна комбинация показалась Вадиму достаточно убедительной, и он бесконечно репетировал её бессонными ночами. Но теперь эти слова застряли у него в горле. Когда-нибудь, в другой раз он ещё произнесёт: "Я поступил с тобой плохо. Так плохо, как только вообще возможно поступить с человеком", - и, целуя ладони, вымолит у него прощение. А сейчас он просто поймал Пашкину руку и мягко завел её ему за спину. Что-что, а болевые точки майор милиции, в прошлом боец спецподразделения, знал отлично.

- О`кей, как скажешь... Пошли тогда, - резко сменил тон Вадим и подтолкнул Дучетто в спину.

- Я сам!

- А вот теперь без САМО-деятельности, - начал вживаться в роль хозяин квартиры.

Он швырнул парня носом на мятую постель, одновременно дёргая на себя его замшевую куртку:

- Давай сюда шмотки свои пижонские, если не хочешь, чтобы я их помял.

Вадим навалился на Дучетто, захватом блокируя движение и вспоминая то, каким жёстким, неудобным, суставно-мускулистым соединением могут быть два сплетённых мужских тела. Но их тела говорили на одном языке, допускающем этот звериный, рваный, первобытный лексикон.

Куртка стала единственной вещью, которую Паша отдал Вадиму без боя. Горячий, раскрасневшийся и злой от того, что ему никак не справиться с Вадимом, Дучетто был отчаянно азартен в этой нелепой возне, и Вадим, совсем не желая того, втянулся, завёлся с пол-оборота, ошалел от непристойного вида полуголого расхристанного Пашки. Впрочем, теперь Вадим знал, что делал, и по возможности контролировал себя. Так играет кошка с пойманной, но ещё не придушенной мышкой. Она позволяет мышке чуть отбежать в сторону, глотнуть воздуха, почувствовать псевдосвободу, а потом опять загребает, прижимает её тяжёлой лапой, чтоб не рыпалась, и наслаждается трепещущей тушкой.

Дучетто сдался неожиданно. Он просипел:

- Эй, полегче! Для тебя же покупалось.

Вадим сфокусировался и сообразил: то, что он только что чуть не разодрал на куски, были стильные хипсы под цвет рубашки.

Дальше сдерживаться не осталось выдержки. Поехало и ожило всё вокруг: ходуном заходила кровать, раскачался до опасной амплитуды торшер, свалился с тумбочки будильник... Один парень впечатывал, а другой со стоном завершал движение, чуть провожая, делая из точки запятую.

Вадима вело в полудурмане, как будто это всё происходило не с ним, как будто это не у него в руках Паша вдруг начал ловить ртом воздух и, закидывая голову, биться затылком о его плечо. Тонкие белые струйки полетели на простыни, упали на пол, потекли по внутренней стороне Пашкиного бедра. Вадима накрыло следом, и он сам не мог теперь ответить - бесконтрольно или всё-таки сознательно он нещадно впивается пальцами в Пашино тело, оставляя у того синяки на ягодицах, и терзает спину, печатая на ней полукружия засосов.

После секса Паша валялся на боку попёрек кровати, как измученный, выбросившийся на сушу дельфин:

- Ну, ты и мерзавец! Тебе совсем нельзя доверять, да?

Вадим промолчал, сосредоточенно натягивая джинсы и приглаживая пятернёй светлые волосы "римской" длины. Не признаваться Пашке в том, что нет у него никакой личной жизни, и что если бы Дучетто не сказал ему про партнёра, то никаких следов на теле и не было бы.

- А что тебя принесло в такую рань без предупреждения?

Дучетто рассмеялся, осторожно разминая руку:

- Как что? По-моему, сюрприз очень даже удался.

- В следующий раз всё-таки позвони заранее, я хотя бы побреюсь, - и Вадим встревоженно уточнил на полтона ниже, нависнув на руках над Дучетто, - ведь следующий раз будет, правда?

- Посмотрим, - умудрился одновременно улыбнуться и поморщиться Паша, притягивая Вадима к себе за шею. - А куда это ты собрался? Я тебя ещё не отпускал.

Вадим смутился:

- Паш, я не уверен в том, что смогу ещё раз... Похмелье, знаешь ли, плохой афродизиак.

- Просто полежи рядом со мной, - вдруг совсем по-человечески, без рисовки попросил Дучетто, и Вадим не смог ему в этом отказать.

В этот раз никто не тянул одеяло на себя, никто не пытался взять верх, никто ничего не пытался доказать другому, и неожиданно случилась близость - настоящая, полная, исчерпывающая близость, не похожая ни их обычный разговор, ни на их необычный, экстремальный секс. Когда всё на равных, потому что любимому и долгожданному Пашке дозволено было в этот раз абсолютно всё.

- Ты лишил меня девственности. Ты знаешь?

- Догадываюсь. Ты... Ты не жалеешь?

- Дай подумать... Нет, я не жалею...

Через час, провожая Пашу, Вадим вернулся к волнующему его вопросу об их следующей встрече:

- Пах, такое дело... У меня тётка под Тулой живёт. У неё там банька, то да сё. И осенняя охота до конца ноября открыта. Может, махнём туда вдвоём, а? Ты ещё не забыл, как мы когда-то душевно на охоту съездили? Кстати, - вдруг вспомнил Вадим, - тебе большой привет от Лёлика.

Паша застыл:

- От какого Лёлика?

- Ну, ты даёшь! Как от какого? Помнишь, со мной паренёк такой славный жил? Вы ещё дружили взахлёб, в одной компании тусовались?

Паша двумя руками схватился за голову и выдавил из себя со стоном:

- Когда ты его видел?

- Да я сто лет его не видел! - неожиданно для себя начал оправдываться Вадим, которому показалась странной, но одновременно и лестной такая бурная реакция на его слова. - Он просто позвонил мне вчера, хотел поболтать. Рассказал, что взялся за ум, что живёт теперь с родителями и прилежно учится, что давненько не видел никого из вашей старой отвязной компании. А я повеселил его историей о том, как мы с тобой случайно столкнулись ночью у чёрта на рогах... Паш, что с тобой?

***

Лёлик проснулся с заложенным носом на мокрой насквозь подушке. Он перевернулся на спину, и теперь слёзы затекали ему прямо в уши. Зачем начался новый день, ему было совершенно непонятно. Потолок с разводами, который Лёлик отупело разглядывал, напомнил ему что-то из прошлого под стать настроению: что-то беспомощное, стыдное...

И мысли лезли в голову горестные. "Такое случается сплошь и рядом. Почему я посмел думать, что меня это минует?" - думал он.

Если бы Лёлика спросили, любит ли он Пашу, он бы без колебания ответил: "Да! Всей кровью, всей кожей". Но маниакальным сторонником моногамии Олег никогда себя не считал. Не он ли пару раз закрывал глаза на неоправданно долгое отсутствие Дучетто на танцполе, а один раз исхитрился пропустить вопиющий случай на даче у друзей, когда обкуренный Паша и один из хозяев так бессовестно натоптали в кустах за беседкой, что сомневаться в том, чем они там занимались, не приходилось... Всё это не имело никакого значения, если утренние сонные четвероногие объятия доставались ему, Лёлику.

Что-то оборвалось неделю назад. Теперь по утрам совсем чужой, какой-то отстранённый Дучетто разбитой губой мечтательно улыбался чашке кофе. Паша ходил как пьяный, смеялся невпопад и обрушивал на Лёлика шквал необязательных вопросов, ответы на которые слушал с остекленевшим взглядом. Олег, ещё ничего не анализируя, ещё ничего логически не сопоставляя, уже желудком чувствовал: Дучетто в кого-то серьезно влюблён.

Вчера, в фитнесе, праздно болтаясь рядом с остервенело качающим пресс Дучетто, Лёлик сделал очередной заход, всё ещё надеясь услышать правду про Пашин ночной фортель недельной давности:

- Между прочим, в клубе сегодня мокрая вечеринка. Мы могли бы там не хуже, чем здесь, размяться...

- Поезжай один, Олли. Развлекайся! - ожидаемо отреагировал на его слова и так порядком взмокший Паша. - А я после бассейна сразу домой. Неделя была просто чумовая.

- Ценю твоё доверие. Но почему бы тебе не довериться мне ещё больше и перестать скрывать от меня твой случайный трах? С любым такое может случиться. Неужели ты думаешь, что я буду биться в истерике из-за того, что ты кого-то там снял на трассе?

- Слушай, отъебись, а? Повторяю: не было никакого случайного траха. Ты достал уже меня этими разговорами!

"Так... случайного секса не было. Значит, был неслучайный", - продолжил травить себя Лёлик.

Ещё чуть-чуть помаявшись без дела, изнурённый подозрениями, он сменил тактику:

- Ты заметил вон того шикарного персонажа?

- Шутишь? Я его торс разглядываю с тех пор, как он в зале появился.

- Там не только торс впечатляющий. Помнится, в постели этот парень был просто супер...

- Что ты несёшь? В какой постели? - рассмеялся Дучетто. - А мне вот помнится, что постелей сроду не стояло в той тёмной комнате, в которой ты мог ему отсасывать. И я вообще подозреваю, что это самец натурала. Может, хватит уже, Ол?

Попытка вызвать ревность провалилась. В эти дни ничто не могло испортить Паше его волшебного настроения, а Лёлика успокоить.

Наблюдая с бортика бассейна за энергичным Пашиным кролем, Олег вдруг явственно представил, как он стискивает в воде этого предателя, эту неблагодарную суку, этого единственного любимого и важного для него человека, и они идут ко дну, вместе с последним воздухом из лёгких расставаясь и с жизнью. Кому она нужна, эта грёбаная жизнь, если они не будут вместе?

- Привет, Олег! Давно тебя здесь не видел, - Лёлик не сразу очнулся от своих мрачных грёз, но, наконец, сфокусировался на том самом атлете с могучим торсом. - Как насчёт...

- Нет! Не интересуюсь! В другой раз.

- То есть? А... да я не об этом, - немного стушевался парень. - Я только хотел спросить: как насчёт того, чтобы погреться в сауне. Ты сидишь тут с синими губами, мурашками размером с горошину и с таким выражением лица, как будто пришёл топиться, а не мышцы подкачать.

- Извини-не-помню-твоего-имени, спасибо за заботу. Я закаляюсь...

Лёлик задумчиво посмотрел вслед белобрысому бугаю и вдруг сорвался в раздевалку, где по памяти набрал номер, уже давно стёртый из его записной книжки...

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Военные

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>