BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Что-то с памятью моей стало...Рейтинг: 3.52 (155), Автор: Ламес Часть 2 (последняя) Закончив проповедь, он коротко и резко кинул в мою сторону: - Раздевайся! Мать
встрепенулась - видно, он не посвятил её в подробные планы своих действий, но отчим
тут же проехал по ней взглядом, как танком, и она осела. Я, хватаясь за последние
обрывки надежды, начал стягивать с себя свитер. - Штаны снимай! - выхватил мужчина
у меня из рук эту последнюю соломинку. Мать вскинула брови, набрала в лёгкие
воздуха и выдохнула отчаянно: - Ииигорь! Но он крикнул ей: - Замолчи! Ничего
с ним не случится! Не барышня, млеееать! Пуссть, ссука, мужжиком растёт! Этот
довод подействовал на неё как-то успокаивающе, и она замолчала, даже стала смотреть
на меня притворно колючим взглядом. На меня крик отчима всегда действовал зомбирующе,
а сейчас и подавно. Не веря сам себе, что делаю это, дрожащими и потными руками я начал
расстёгивать ремень и ширинку. Слегка приседая и отгоняя от себя абсолютно все мысли,
чтоб в голове стало совсем пусто, я стянул джинсы до колен и снова распрямился. Он
ухмыльнулся и издевательски произнёс: - Трусы туда же! Наверное, если бы я знал
этот сценарий с самого начала, я бы попытался убежать из дома, выпрыгнуть с балкона,
разбить окна и орать, орать, орать... Тогда у меня не было опыта унизительного раздевания
под пристальными взглядами, за исключением разве что хирурга на медосмотре, который,
впрочем, деликатно щупал мои органы, засунув руку в трусы, да ещё раздевалок
на тренировках. Но сейчас у меня уже не было сил на сопротивление отчиму, и я просто
стоял и тянул время. То ли земля должна была разверзнуться и поглотить его, то ли
молнии с неба ударить в изверга, но увы... Прошло около минуты. Я так и стоял
с опущенной головой. И тут отчим с каким-то страшным сопением чрезвычайно медленно
начал подниматься с кресла, и я в ответ на это потянул свои семейки вниз... Мать
смотрела чётко в сторону, я прикрывал руками своё достоинство, уже изрядно поросшее
волосами, а отчим хмыкал и снимал с ноги шлёпанец... Мужчина встал, подошёл ко мне,
приказал повернуться, задрал мне майку до лопаток и звонко хлопнул тапком по моим
ягодицам. Я ойкнул - от неожиданности, а не от боли. Первый удар был слабым. На втором
я удивился, что это, оказывается, очень больно, а на пятом или шестом я, забыв свой
стыд, уже судорожно пытался защитить жопу руками. Отчим упорно молчал. Он убирал мою
руку и продолжал шлёпать меня то наотмашь, то коротко и крепко, то по ягодицам, то
по бёдрам. Было очень больно, но я сжимал губы, чтобы не крикнуть. Когда мне стало
казаться, что звёздочки зажигаются в моих глазах, а отчим уже изрядно вспотел и устал,
вышла промашка: я прикрывался, а он со всей дури ударил меня по пальцам - не специально,
случайно. Я, ещё сильнее сжав губы, упал на пол и стал кататься по нему, потирая
выпоротую жопу. Я постанывал, слёзы градом лились из моих глаз - уже непонятно,
от унижения или от боли. Мать в кресле тоже плакала и жадно курила. - Вон в свою
комнату! - почти прохрипел отчим и куда-то вышел. Я встал, натянул штаны и, стараясь
не смотреть на мать, побрёл к себе. Там я завалился животом на диван, уткнулся лицом
в подушку и с удивлением осознал, что голова моя, наконец, желанно пуста, мыслей в ней
не было никаких, только тупая боль и обида. Вскоре я уснул. Дня через два я обнаружил
на заднице здоровенный синяк, сидеть было больно, приходилось устраиваться за партой
боком. Продемонстрируй я тогда кровоподтёк деду или бабке, от отчима в нашей квартире
мигом бы не осталось и следа - в этом я уверен. Но мне помешал рассказать им обо всём
то ли стыд, то ли что-то другое, прорывающееся сквозь обиду... С тех пор "учёба"
в нашем доме проводилась с завидной регулярностью вплоть до того, когда я уже
собирался стать третьекурсником универа. Ни расстояние, ни новые друзья и интересы,
ни сама взрослость не ослабили власти отчима надо мной. Каждый раз после порки я
плакал, забившись в угол, строил планы мести, ненавидя Игоря каждой клеточкой, клялся
себе, что больше не позволю ему это сделать с собой, убеждал себя в том, что я взрослый
и способный постоять за себя парень, но - увы... Как только я встречался взглядом с его
ухмыляющимися глазами, моя решимость противостоять ему исчезала бесследно, летела
куда-то в тартарары... Само наказание со временем несколько видоизменилось. Порол
Игорь меня всегда своим ремнём, намотанным на руку или сложенным вдвое, бляшкой -
никогда. Никогда он не позволял мне лежать во время наказания. Особой ритуальности
в этой процедуре не было. Дождавшись момента, пока мы останемся дома одни, и наскоро
найдя причину для "учёбы", отчим вёл меня в мою комнату. Никогда он не раздевал меня
сам, просто говорил: - Давай! - и я полностью снимал с себя брюки и трусы, клал их
в сторону. Если Игорь забывал ремень, а это бывало, шёл за орудием наказания в другую
комнату я - не обязательно раздетый, иногда ещё до этого. Отчим не усматривал в подавании
ему ремня какой-то ритуал, он просто пытался унизить меня ещё раз. Прикрываться руками
от стыда мне категорически запрещалось, и не только во время порки. Отчим был твёрдо
уверен в том, что мужик не должен стесняться мужика ни при каких обстоятельствах!
Однажды я резко натянул трусы в ванной, увидев, что он зашёл в помещение. Через пять
минут он пришёл ко мне в комнату, сел на диван и приказал: - Показывай писюн!
В ответ на моё удивленное: - Что такое?! - он рявкнул что-то неразборчивое, отчего
я прижух, приспустил трусы и вытащил член. - Хм, а я думал, что там писька женская.
Ты так его прятал! Я покраснел до самых ушей. Отчим спросил: - Там всё работает?
Точно? Покажи, - и я, как зомби, стал отворачивать головку. - Молодец, - удовлетворённо
хмыкнул мужчина и ушёл. Тогда я был уже студентом... И вот я до сих пор думаю: почему же
он ко мне так и не притронулся? Страх? Боязнь признаться самому себе до конца во влечении
ко мне? Сделай он тогда первый шаг, хоть какие-то полшажочка, я бы тут же пал к его ногам.
Сколько перевидал я за годы учёбы голых парней, сколько было тогда ситуаций, ведущих
к близости с ними, но у меня перед глазами всё равно всегда стоял красивый бугорок плавок
отчима, его ехидные большие губы манили меня и не отпускали... Но нет, наша близость
ограничивалась поркой. Я стоял перед ним без трусов, почти чувствовал членом его дыхание,
и только страх не давал мне возбудиться по-настоящему. Он читал мне, уже раздетому,
последнюю нелепую нотацию, основанную на каких-то подозрениях в том, что я принимаю
наркотики или что меня скоро выгонят из универа за прогулы. Потом он приказывал мне
повернуться и нагнуться. Это значило, что я должен, держа ноги на ширине плеч, достать
руками пальцы ног. Так он меня, в основном, и порол. Моё дыхание сбивалось, я постанывал,
но никогда не орал, с годами я даже научился выдерживать все 30-40 стежков в одной позе,
стоя смирно, как солдат. В его порке не было ни педантичности (сначала одна половинка,
потом другая), ни пауз для нравоучений, ни смен позы или орудия наказания. Он никогда
не привязывал меня к чему-нибудь, не заставлял считать удары или оставаться голым какое-то
время после порки. Подозреваю, что ему просто нравилось созерцать меня именно в таком виде:
взрослый парень, студент, половозрелая особь, стоит перед ним в позе раком, широко
расставив ноги, промеж которых свисают волосатые яйца и член. Мне трудно объяснить это
иначе, как тайным его желанием обладать мною хоть в той мере, в которой он сам этого
не боялся... Иногда он ставил меня на колени и зажимал мою шею бёдрами. Такие моменты
вспоминать особенно сладко. Я чувствовал упругость и приятную мускулистость его бёдер
сквозь тонкую ткань брюк. В плавках он меня так не порол, но всё равно я от ударов
вскидывал голову и упирался ею в его задницу. Однажды он проводил "учёбу" в брюках
от костюма тонким коричневым ремнём. Когда он стал его расстёгивать, у меня земля поплыла
из-под ног. Я был уверен в том, что сейчас отчим вытащит член и заставить меня сосать...
Но этого так никогда и не произошло. Всякий раз после порки отчим уходил в свою комнату,
а я, дождавшись момента, когда он начнёт смотреть телевизор, неистово дрочил, представляя,
как я спускаю с Игоря штаны и целую его в плавки... Я давно живу с парнем, и мы
не практикуем никаких порок и других унижений. Нам хватает обычного секса. Вроде бы...
А Игоря давно нет на свете. Лет через пять после того, как они с моей матерью
расстались, мы узнали о том, что он пьяным погиб в страшной аварии. Мне было не жаль его
тогда и не жаль сейчас. Но воспоминания причудливы, а фантазии - тем более. Сейчас моё
воображение рисует крепкого небритого мужика в военной, но небрежно надетой форме. Будто
мы живём с ним на какой-то даче в глуши, и каждое утро он заставляет меня раздеваться
догола и гоняет на пробежку, потом принуждает глубоко приседать и отжиматься, садиться
на шпагат в голом виде. Он вожделенно смотрит на моё тело, но притворно неудовлетворённо
хмыкает. Он проводит мне еженедельные медосмотры, приказывая отвернуть головку, нагнуться
и раздвинуть ягодицы, иногда больно и без смазки засовывает мне туда палец, иногда сжимает
мои яйца и стучит тыльной стороной ладони по моему прессу. Конечно же, он порет меня,
в разных позах, но всегда ремнём, и никогда - лёжа, ведь я не "кисейная барышня".
Однако, унизив меня, растоптав, опустив до уровня амёбы бессловесной, он уходит.
С сожалением, но твёрдо. Ни мои поджарые крепкие ягодицы, ни моё мужское достоинство
в живописном девственном паху, ни даже трогательно притягательные волоски на внутренней
стороне бёдер не могут сломить его волю. Он жёстко трёт мне мочалкой спину в душе, я то же
самое делаю ему, как делал когда-то Игорю, но ни он, ни я не опускаемся рукой ниже
"ватерлинии"... У него всякий раз разные лица, потому что лицо отчима я толком уже
не помню. У него разные фигуры, разная осанка, разный возраст и говор. Он многолик,
беспощаден, сладок и недосягаем. Мне его, наверное, уже не изгнать из своего сознания.
Так и будет он каждый раз уходить, оставляя меня досадовать на него, изливаться в левую
руку и ждать, ждать момента, когда его резкий окрик снова окатит ледяной водой мою душу
и одновременно обратит её в привычное счастливое бегство, а толстый кожаный ремень
принесёт мне долгожданную боль...
страницы [1] [2]
Этот гей рассказ находится в категориях: Мужики и молодые, Садомазо, Унижение и подчинение
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|