BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Принц-пленникЧасть 2 На второй день строгого поста я упал в обморок, надеясь на то, что за мной пришла
смерть. Но меня привели в чувство и впихнули в меня отвар из птицы и вино, невольно
нарушив один из моих гейсов. Мне подлили снотворного в отвар, и я вырубился. Когда
я очнулся, евнух отчитал меня, словно нашкодившего котёнка, и я, уже не сдержавшись,
швырнул в него тарелкой. И снова не промахнулся. Но наказывать меня за это не собирались.
Дэнна велел выпустить меня из комнаты в общие помещения ночной половины его усадьбы,
на мужскую часть, чтобы я познакомился с его наложниками. У него было пятеро красивых
юношей, разных обликом и схожих характером - все они были уже рождены рабами и знали
свою участь с самого начала. Внутри ночной половины был небольшой сад, где, собственно,
и проводили большую часть дня его невольники. Пятеро его парней мирно беседовали,
когда из своих покоев появился я. Даже по одежде я отличался от них. Евнухи притащили
мне кучу нарядной одежды и украшений, но из всего вороха я выбрал лишь чёрные
штаны и тунику из серого шёлка, кожаный пояс и никаких украшений. Невольники, избалованные
гаремные юноши, были нарядны, пестры и звенели браслетами, ожерельями и серьгами; от них
пахло благовониями, от меня же - только чистой кожей. Я на фоне наложников выглядел
вороном среди канареек, особенно с моим надменно-наглым выражением лица. Итак, я
появился, уселся с нахальным видом на краю фонтана, потрогал воду кончиками пальцев и
брезгливо отряхнул их, затем устремил взор на его ребят, оглядывая их с презрительным
недоумением, сверху вниз, потом равнодушно отвернулся. Невольники пока решили не лезть
ко мне, тем более им не понравилось выражение моего лица. Они не были знакомы с теми,
кто родился на воле, а уж с сыновьями горских князей и подавно. Каждый был по-своему
хорош. Один - кареглазый, весёлый, смуглый, черноволосый, другой - с пепельными кудрями
и сапфировыми глазами, третий - сероглазый, тонкий и русоволосый степняк, четвёртый
был словно солнышко - золотистый, с ярко-зелёными глазами, а пятый - тёмно-рыжий, с
чёрными, как ночь, очами. У них были разные темпераменты и характеры, но все они были
послушны и ласковы, как и подобает рождённым в неволе. Я резко отличался от них. Их
движения были отточены евнухами, мои - веками традиций моего рода, они смотрели
на хозяина с ожиданием милости, а я - с презрением. У них была душа рабов, у меня -
князя. Они привыкли подчиняться, я повелевать. Я знал, что такое воля, а они нет.
Парни его любили телесные ласки и с удовольствием дарили их друг другу. Итак, двое
юнцов уселись напротив меня и принялись с упоением целоваться.
Отвращение на моём лице было столько явным и сильным, что один из наложников совершил
глупость, стоившую ему большого изумления и боли. Он подошёл ко мне, сидевшему на бортике
фонтана, опустился передо мной на корточки, взглянул мне в глаза и ласково спросил:
- Тебе это не нравится? Это же прекрасно! - и погладил моё колено. Молниеносно
я двинул ногой ему в лицо - так, что наложник отлетел и упал. Парни ошарашенно
столпились возле упавшего, растерянно глядя на меня. Я смотрел на них с издевательской
усмешкой. Его наложников никто никогда не бил и не наказывал - они всегда были послушны
и ласковы, и такое стало для них шоком. Даже впятером они были бессильны против меня,
кто был тренирован на воле и чьё предназначение заключалось в том, чтобы быть воином и
вождём. Евнухи сбежались и тоже стояли, как идиоты. Парень поднялся, утирая кровь с лица,
и ещё раз раскрыл не для дела свой глупый рот. Он изумлённо спросил меня: - За что?
Что я сделал? Я проронил: - Ещё раз притронешься - убью. Ясно? - и ушёл. Дэнна
велел евнухам не запирать мои покои, чтобы я мог спокойно ходить по всей ночной половине
и пересекаться с остальными парнишками. Он не стал наказывать меня. Утром я решил снова
пройтись по саду, и тут пятеро его идиотов решили напасть на меня. На что они рассчитывали -
неизвестно, но ничем хорошим для них эта затея не кончилась. Слабы были они против меня.
В мгновение я расшвырял их, как котят; двое из них согнулись от ударов в живот, двое
струсили. Дэнне доложили об этом. Он вошёл в ночную половину, когда драка уже утихла. Его
наложники опасливо переглядывались, я же был абсолютно спокоен. - Итак, мне доложили,
что тут произошла безобразная драка. Кто даст какие объяснения? Начинай, Амарго, -
обратился Дэнна к одному из своих наложников. - Господин мой, - начал его раб, - вчера
вот этот новичок, Нейри, напал на Инира и ударил его в лицо. - Это было вчера, и я
знаю, что за что-то досталось Иниру. Меня интересует, что было сегодня? И что ты скажешь,
Нейри, по поводу своего поведения вчера и сегодня? Я усмехнулся уголками губ и ответил:
- Вчера я ударил этого Инира, чтобы он свои руки держал при себе, а сегодня мне, видимо,
решили устроить тёмную... Если они хотят, могут ещё раз попробовать, если им это понравилось.
Мне не жалко. - Итак, я понял всё, и требую уяснить на будущее: больше никаких драк и
ссор. Ты слышишь, Нейри? Ты можешь забыть все свои подвиги в горах! - Слышу, но если
дотронутся - убью. - Ты забываешься, Нейри! Итак, чтобы все запомнили на будущее: Нейри
тридцать плетей, остальным по десять. Я презрительно хмыкнул, но глаза мои загорелись
нехорошим огнем, а остальные рабы оторопели: их никогда до этого случая не наказывали.
Дэнна ожидал, что я буду сопротивляться наказанию и устрою ещё одну драку, но этого
не произошло. Я покорно стянул с себя рубашку и штаны, лёг на скамью животом и положил
голову на сложенные руки, словно ожидая, что мне будут делать массаж. Другие его наложники
откровенно боялись наказания, они хныкали и ныли, я же был презрительно-спокоен. Я ни разу
не вскрикнул, не застонал, лишь плечи подрагивали под ударами плети, другие же заходились
криком. Бить слуги Дэнны умели - на моём теле не оставалось следов, но боль была адская.
Однако я сам дошёл до своей комнаты, где меня и заперли. Вот теперь мне стало совсем
жутко. В этом чужом, незнакомом доме среди рабов я был один, и мне хотелось домой, к брату
и отцу. Дома меня любили все, я был всеобщим баловнем. Я помню, как часто сидел в дружинном
доме, у воинов отца на коленях. Меня кормили самыми вкусными кусочками, рассказывали самые
чудесные сказки и задаривали диковинками из разных стран. Меня баловала и тискала вся
усадьба отца, от рабов до князя. Ни от кого я не видел зла и обид, только радость и ласку.
Меня учили драться лучшие воины, читать и писать - привезённые за золото мудрецы, видеть
духов - самые сильные шаманы, но никто не любил меня так, как мой брат. Он был для меня
всем, и я был для него целым миром. Отец рассказывал, что, когда я родился, он привёл
брата к моей колыбели и поручил меня ему. Брат был горд этим безмерно и был счастлив
исполнять завет отца до самой смерти. Мой брат учил меня всему, благодаря ему я не боялся
темноты, рано выучился плавать и ездить на лошади, к брату я мог прийти со всеми своими
бедами и радостями, и он мог открыть мне своё сердце. Мы были одним целым, хотя матери
наши были разными. И тогда, уже в плену, он не спас свою жизнь из-за меня, из-за моей
смазливой морды, благодаря которой меня и оторвали от него. Теперь я ненавидел себя.
У меня отобрали всё и превратили меня в игрушку, управляя моими эмоциями. Интересно,
чего ждал Дэнна, когда меня отправили к этим раскрашенным куклам, которые не имеют
права именоваться мужчинами? Он ждал, что я буду с ними разговаривать, что я стану
таким, как они? Естественно, я ударил, но потом я пожалел об этом. Мне почему-то
стало жалко это существо. По-моему, его вообще никогда в жизни не били. Но и трогать
меня не стоило. Потом они решили напасть на меня, и это было уже совсем смешно. Дэнна
решил показательно наказать меня, и мне было неимоверно больно, их заколдованные бичи
не оставляли шрамов, но жалили до костей. Но я не кричал, нельзя было. Это потом я
расплакался, уже в своей клетке. Слёзы бежали из меня потоком - я выплакивал всё, всю
свою короткую жизнь, которой оставалось течь недолго. Я знал, как поступить, меня учили
и этому. Отец был мудр. Почему-то он не хотел, чтобы я становился воином. Не знаю, кем
он хотел видеть меня, но только не воином. Но учили меня как воина и вождя. Я расколотил
очередную тарелку, и евнух, видимо, посчитав, что раз меня избили плетью, то и ему
можно поиздеваться надо мной, решил поорать на меня, из-за чего вторая тарелка прилетела
ему ровно в грудь. Скоро им придёт в голову идея кормить меня из корыта... Я припрятал
несколько осколков тарелки и вечером рассёк себе вену на левом запястье, после чего лёг
на ложе ничком, прижав руки к груди, но не перекрывая выход крови. Отлично, я был
доволен тем, что сделал. Надеюсь, духи моей земли примут меня обратно.
страницы [1] [2] [3] [4]
Этот гей рассказ находится в категориях: Мужики и молодые, Первый раз, Прошлые века
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|