Горячая гей библиотека

Домбра (глава 1)

Часть 7 (последняя)

Мой товарищ оказался между двух огней - я сзади, Домбра спереди. Пухлого приятеля моего всего встряхнуло, и он замер так, боясь потерять то дивное вдруг ощущение, что так внезапно приобрёл. Теперь я чувствовал себя и на своём месте сзади, и на месте друга впереди, вошедшим в женщину. Я ощутил, как набух клитор, распирая срамные губы, и как горячая жидкость вдруг потекла из пещерки влажной и, посочившись по яичкам друга, стала капать на пол. Отклонив голову в сторону, я обалдел: на пол стекала кровь! Но и Денис уже понял это, удивлённо и восторженно полуобернув свое знойное лицо ко мне:

- Кажется, я понял - она же целкой была! Вот это да-а! В таком возрасте себя сохранила! Сохранила для меня!

"Ага, для тебя! - мысленно возмутился я наглости Пили. - А я здесь что - для мебели? Или чтоб тебя тут подпирать?"

А он на миг даже забыл, что стоит нагой, распёртый моим членом у себя в заду. Его восторг передался и мне, и я качнул в запретном месте друга, ещё, ещё, ещё... Он, потрясённый, опешивший от всего, что так сразу навалилось на него, был не в состоянии возражать, принимая в себя мой чудо-орган и не понимая ещё, почему напор в нутро ему становится не менее приятен, чем лоно женщины? Приятно спереди ему, а теперь ещё и сзади, и он, охваченный пламенем любви с обеих сторон, не мог уразуметь, что происходит? И вместо того, чтоб, наконец, место своё мне уступить, теперь уж точно не думал уступать! Теперь он позволял уже иметь его, иметь, и нисколько против этого не возражал. Он уходил в новые, необычные ощущения, уже не зная, что же ему приятнее, нежный охват аж шейкой матки или мой твёрдо-нежный напор мужской внутри него? Полное лицо его лоснилось и сияло, гримаса блаженства невольно искажала его, он застонал обречённо, вздрагивая, снова содрогаясь от моего напора в его запретном месте. Обхватывая любимую то за налитые бёдра, то за пухлый таз, то за круглые бока и вздымающийся арбузик-живот, то страстно сминая и встряхивая ей величественные груди, тем временем он ждал с хотеньем, когда я снова и снова колыхну, поддам ему вовнутрь; всё удовольствия и сразу - счастливчик!

И тут мы оба увидели, как Лидия Васильевна приоткрыла глаза, слабо глядя на нас. По яичкам, по ногам Пили стекала кровь её порванной плевы, и, наверное, от боли-то она и очнулась раньше, чем мы предполагали! Но отрываться от неё, снова кидаться за спасительным букетом теперь не было у нас ни времени, ни сил, ни желания. Пусть будет то, что будет! Возможно, она и не понимает ещё, не ощущает толком ничего, возможно, сейчас она сама опять погрузится в глубокий сон? Но завуч не только не засыпала снова, она всё более осмысленно смотрела на нас. Недоумённо приподнимая голову и упираясь локтем в столешницу, она тихо застонала. Но подняться дальше ей мешали её задранные кверху ноги и полный живот. Сейчас всё может закончиться и рухнуть в самый неподходящий для нас момент! Я сильнее обхватил друга и шепнул ему:

- Давай, начиняй её скорее, а я тебе помогу. Давай, давай же!

И тут мы оба дали!

Глядя на нас во все свои красивые глаза, завуч методично колыхалась всем своим объёмным телом на столе, груди её огромные, как холодец, вибрировали от напора нашей плоти, соски становились торчком от уже взаимного желания. Денис жадно оглаживал её необъятный бюст, пытаясь удержать вместе расплывающиеся, выскальзывающие из рук формы. А я всовывал ему, своим напором также ощутимо сотрясал его округлости, и он, как эстафету, перенимая жаркие волны мои, через себя передавал энергию страсти в неё, и всё сильнее и сильнее. Домбра приоткрыла удивлённо рот, уходя в ощущения невероятной благости у себя внизу, что расплывались изнутри, что росли и крепли.

Зубы Дениса застучали в сладостном ознобе, и я со всем уже безумным откровением имел его, а через него и сквозь него имел и учительницу нашу! А он имел её, сам сзади наполняемый все больше мною. Моя энергия подхватывала Пилю и, как огнедышащий скакун, уносила товарища в неё - любимую мою! Она же поневоле тоже имела нас обоих, впуская в запретные владения свои и возвращая нам энергию обратно, умноженную уже её позывами плоти и надрывая нас обоих желанием своим, теперь разбуженным и сильным. Мой твёрдый стержень стал началом стержня товарища, его же член стал продолженьем моего. Мы слились воедино и уже в едином ритме низвергались в ту, которой дорожили, которую любили самой нежной плотью, любили сердцем каждого из нас и душой каждого. Любовь безумная навеки нас объединила.

Наши энергии закольцевались и пошли по кругу в одной вибрации, которая становилась всё сильнее по мощным импульсам тепла и сладости призывной. Вихрь, центрифуга закружила и потянула нас в себя. Надрывно распирая нас, энергия троих вскипела и понесла в космический полёт. Мы стали вдруг единым целым, будто преодолели вдруг неведомый порог.

Я видел, как изумлённо Домбра расширила глаза, я понял, как она уже реально видела всё и осознавала, и ощущала каждого из нас двоих в себе самой. Сопротивляться ей сейчас? А смысл, когда надрывной негой врывались мы в неё и возносили её сущность в небеса, где благодать и вечная услада? С каждым качком нашим завуч полнилась всё больше, уж до края, короткая шея её, возмущённо напрягшись было, безвольно расслаблялась, голова, поднявшись, опускалась снова и мерно стала покачиваться на столе. Глаза её прекрасные круглились, и дыхание груди высокой подпирало, становилось всё чаще, горячее. Мы дарили ей благость, которую она ни с кем ещё не познавала, мы были первыми мужчинами в жизни её, и ей оставалось ей лишь покориться и возблагодарить нас за безумный подарок, за нашу плотскую любовь. Ладошками пухлыми она нервно обхватила края стола и сама уже нам помогала удерживать её, чтоб ни в коем случае в самый ответственный момент не соскользнуть и не лишиться плена наших ласк, вожделенья и напора.

Запретные позывы плоти общей сейчас кружили нас троих в вихре наслажденья, мурашки, токи пробегали по спинам каждого из нас. А ей хотелось плакать и кричать, но она закусила нижнюю губу и тихо, надрывно постанывала, зажмурив глаза. Налитые щеки её разрумянились так жарко, что тепло от них, казалось, доносилось и до моего лица. Она невольно подмахнула недрами своими в Дениса и сжала лодыжки вокруг моей шеи. Опрокинутая на столе, с бесстыдно задранными ногами, стреноженная, она была бессильна перед сладким пленом и изнывала от новых и новых напоров наших, парализованная наслажденьем. Она была уже готова вот-вот оплодотвориться, и мы были готовы её оплодотворить.

Мы вдвоём в одном порыве вдруг мощно толкнулись вперёд и... замерли, дрожа. Последний вздрог, встряска и лавина, поднимающаяся снизу каждого из нас! Вот оно, вот, сейчас, ещё немного! Клитор, пульсируя, пустил нам волны жара, готовый к взрыву. Домбра напряглась и замерла - сейчас начнётся!

Пиля изогнулся назад, вжимаясь в меня сильно, жадно, с чувством. Все запреты сейчас прочь - только наслажденье, только выплеск скорый важен теперь, и важнее этого нет уже ничего! Он ощущал меня в себе, а себя в любимой, и нас обоих в ней. Как сильный лук внатяжку, мы с ним изогнулись оба, жарко ощущая друг друга и её. Дыхание перехватило у каждого из нас; ещё надеясь удержать лавину общую, мы были уже не в силах сделать это. Я замер, пронзив собою друга ещё разок, он колыхнулся покорно и, зависнув на уде моём, уже не слезал с него. Он оторвал ладони от нежных грудей, раскрыл заворожённо руки, будто встал по центру меж полюсов магнита, разрядами энергии, охватившего его с головой. Так и держал он руки в воздухе, не в силах их опустить, надрывом неги вкрай распёртый с двух сторон!

Я не сдержал лавину первый. Оглаживая круглые бока Дениса, из-за плеча его взирая на отдаваемую сейчас любовь свою, я был вдруг сотрясён мощным сладостным порывом внизу себя.

Семя рванулось из жарких недр моих и обильно брызнуло внутрь Дениса, но как же... ведь там резиновое препятствие на мне! Однако он мой живой выплеск ощутил, да и сам наполнился позывами, неуправляемыми уже. Приняв самый заветный, решающий от меня толчок, он задрожал и в могучем порыве сам стал выплёскивать струёй, ещё струёй облагороженное семя своё в жену (ведь на этот миг она стала его женой по праву овладенья!). Она же растворила полностью сокровищницу девы и с желанием впустила в недра сокровенные порывы нашего оплодотворенья. Она пустила сок обильный, и последние могучие позывы всколыхнули и её, распёрли и жарко встряхнули. Волна от неё прокатилась и по нас, от нас мощно вернулась к ней, вынуждая вздрогнуть её ещё и ещё раз...

Из моих владений сквозь Дениса взлетали призраки крылатые - моя энергия оплодотворенья! Как белые лебеди, величественно влетали они в друга и в неё, и от его промежности в Домбру устремились крылатые призраки его любви, не менее могучей. Сладкое вместилище женское их все с любовью подхватило, и, сливаясь в единое торнадо, птицы энергий наших все вместе стали возноситься дружной спиралью сквозь неё, через голову в неведомую даль. С жалобными стонами Домбра задрожала на столе, невольно жаждая, чтоб мы вошли в неё ещё и глубже, и как можно дольше задержали там свою безумную любовь. Любовь запретная свершалась, ещё свершалась, ещё не прекратилась! В урагане сладком, неодолимом, мы возносились все втроём в великий космос, мы растворялись там, где никто из нас ещё ни разу не был. Мы сплавились все воедино, любя друг друга и боготворя друг друга от всей души. Слезы наворачивались нам на глаза, и все препоны, что мешали нам раньше, сейчас забылись напрочь, они казались теперь просто нелепыми и смешными. Никакая сила не могла бы нас теперь разъединить...

страницы [1] . . . [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
18-19-летние, Первый раз, Бисексуалы

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>