Горячая гей библиотека

Дикие пальмы (Дневник друга)

Часть 2 (последняя)

Восьмая нота

Женщина подошла к сцене с большим букетом недорогих, но гармонично подобранных цветов и протянула их мне. Я наклонился к ней и взял букет одной рукой, но она не спешила разжимать пальцы. Невольно я так и остался стоять, наклонившись к ней, а она всё смотрела в мои глаза, и мгновения превратились в вечность. Аромат букета окутал меня, и голова закружилась ещё сильнее. Казалось, что я сейчас потеряю сознание и упаду прямо на неё, но вдруг она отпустила цветы, и, поднимаясь, я бросил на неё беглый взгляд - она всё так же смотрела в мои глаза в попытке понять, где же тот загадочный мир, где рождается музыка. Это был отчётный концерт, это был и мой день.

В школьные годы я впервые услышал музыку Чарли Паркера. Это очень, очень сильно меня впечатлило. Но ещё больше меня поразил этот инструмент, от которого веяло фантастической завершённостью. Своей неприкрытой мощью и немыслимым количеством клапанов он переворачивал все представления о музыкальных инструментах, и когда мне представилась возможность записаться на подготовительные курсы, ни минуты не раздумывая, я стал играть на саксофоне. Сакс - самый хулиганский инструмент, бросающий вызов всему миру музыки, всему миру.

Преданность

Это было моё проявление духа, неотделимое от вожделения и желания ему принадлежать.

Горе тому, чьё счастье так зависит от другого человека. Он - первый солнечный луч, первые капли дождя, я хочу, чтобы он всегда был первым. Он смеётся, смеюсь с ним и я; он грустит, и моё сердце в тисках у грусти. Лишь поборов себя, мы сможем полностью быть соучастны жизни другого человека. Всё остальное - ложь. А теперь, теперь его нет рядом, и мне так холодно, и я уже не уверен в том, что моё дыхание способно растопить хоть пару снежинок. Мне так его не хватает!

Прости.

Океан звуков

Среди всех ночных шумов самый громкий - шум моего сердца. Летними ночами я открываю окна и впускаю в дом звуки ночного города. Под ласковой крышей тьмы весь мир преображается, становится иным. В двух кварталах от меня проносится полицейская машина, чуть дальше, в центре, гоняют байкеры, потом шум уходящих поездов, поскрипывание стрелки привокзальных часов, чуть ближе шум реки, слышно, как вода бьётся в сваи мостов, а за пределами города, на аэродроме, самолёты разогревают свои мощные двигатели. Шум то наступает, то затихает во тьме. По улицам разлит монотонный гул фабрик и заводов, многочисленных станков, подвывающих друг другу в унисон. Звуки взлетают и опускаются, летят за облаками и падают с высоты, спешат, сомневаются, цепляются за шпили антенн и свет фонарей. Я погружаюсь в звуки, в ощущения, бывшие сегодня рядом, они всплывают, как память о дневных встречах, о случайностях, но сейчас уже нет защиты дня. И, оставаясь в одиночестве, это эхо не кажется таким далёким. Никого и ничего не осталось рядом. Они ушли. И лишь шум сердца отталкивает все прочие. Настоящее, прошлое... Одинокий нарушитель тишины в океане ночных звуков.

Взгляд с обложки журнала

Тебе покупают сигареты, напитки, кормят тортами и сочным манго, с тебя не спускают глаз, не оставляя ни на минуту без присмотра, тебе подбирают одежду - самую лучшую, самую дорогую. Каждый день стрижка, семь или двенадцать укладок, литры шампуня, воска, снова шампунь, потом проходы, бесконечные проходы, от которых болят ноги, сводит в судорогах от усталости мышцы, и это повторяется снова и снова. Твоё появление вызывает восторг и навязчивое копошение вокруг тебя, словно ты разбудил пчелиный улей, только и ожидавший твоего появления. Это похоже на сказку из тех книг, где на обложке нарисован маленький принц в изящном палантине, а поверх - воротник "жернов" с кружевной отделкой. И ты купаешься в этом счастье, не замечая бег времени.

А после показа... после показа всё заканчивается. В одно мгновение, словно кто-то навсегда повернул ключ в захлопнувшейся за твоей спиной двери. И ты, ещё не в силах что-либо понять, просишься обратно, в этот уголок счастья, бьёшься, стучишь кулаками в дверь. Но все проходят мимо, даже не замечая тебя, и "стреляют" на выходе последнюю сигарету из пачки, купленной для тебя вчера. Проходят долгие дни, полные слёз и душевной пустоты, пока однажды ты снова не начинаешь слышать шум дождя, идущего за твоим окном.

Я не хочу возвращаться в модельный бизнес. Хватит!

Ты один из тех, кто действительно достоин жалости и сострадания.

***

Как опускается солнце в океан - видел когда-нибудь? Дикие пальмы на берегу и кокосовые орехи, плавно покачивающиеся на волнах. Ветер, такой нежный ветер, с привкусом соли и умиротворения.

Небо Барселоны на шпилях Саграды, зной города и тесноту улочек; морщинистые руки мариниста, сплетения виноградной лозы - видел?

Шаг механизма, мерный шаг часового механизма, вторящий щебетанию старой пишущей машинки...

Первый снег на улицах Осаки. Глаза солдата, уходящего на войну. Птицы-пророки, кружащиеся над тобой. И словно всё рушится и снова обретает формы.

Восемь углов больничной палаты-одиночки с ужасным свойством превращать секунды в Бесконечность Бессмысленного Бытия.

Партизанские тропы и чуткий сон постового в час перед восходом солнца. Никогда так не спал ты, не так ли?

Капли влаги на белоснежном оперении ангелов...

Ты видел?

Вот и всё

Приехав в Крым, я остановился в Большом Атлеше. Эта мысль мне показалась весьма удачной. Дом, в котором я жил, был достаточно комфортабельным, хоть и далеко от моря, но хозяйка была со мной дружелюбна(впрочем, по зиме в этих местах рады любому заезжему) и денег запросила мало, что для меня было особенно важно, потому как деньги для человека без дохода ценнее раз в сто, чем для тех, кто их зарабатывает.

Первые дни, просыпаясь достаточно поздно, я только тем и занимался, что ходил вдоль побережья, проводя время среди скудной крымской природы. Люди в это время года и в этих местах - редкие гости. Санатории пустуют, и берег мёртв. Крымская природа напоминает марсианские пейзажи; фиолетово-синие тучи, наступающие с моря, полные дождя и сомнений в реальности лета, готовы были в любую минуту зацепиться своим грузным брюхом за выступающие прибрежные скалы.

Постоянно дул ветер, и было чертовски холодно. Я возвращался обратно в дом и долго ещё отогревал посиневшие руки рядом с батареей. Дверь в комнату плохо запиралась, и хозяйская кошка норовила постоянно что-то стащить из еды. Каждый день приносил новые потери. Впрочем, трёхцветная чертовка платила по счетам: оставалась на ночь у меня и, как только гас свет, засыпала в моих ногах. Иногда я думал, что это лишь очередная её уловка с целью узнать местоположение еды, но, по правде говоря, ей отлично это удавалось узнать и без подобных хитростей.

В субботу, поехав в Черноморск для того чтобы купить недельный запас еды, я встретил старика. Он возвращался из магазина домой, и в руках у него была сумка, до краёв набитая хлебом. Не думаю, что она была очень тяжела, но старик согнулся в три погибели, и ноги еле-еле несли его обратно. Мне стало нестерпимо жалко его. Предложив свою помощь, я проводил старика до самой бухты Очеретай, и, невольно разговорившись по дороге, я рассказал ему о том, что делаю в Крыму поздней осенью.

Иногда я долго смотрел на него, на старческие движения, полные усталости, на его заплатанную одежду, на морщинистые руки. Даже довольно простые хлопоты по хозяйству отнимали у него часы времени. Бывало, намаявшись до самого обеда с одним только завтраком, он бросал всё; стоя в проходе, резко взмахивал рукой и садился на стул, чтобы выкурить сигарету.

Выслушав мой рассказ, он принял обратно сумку с хлебом и, уже было обернувшись, сказал, что я могу жить у него, если захочу. Так я и переехал к старику.

В бухте находилась лодочная станция, уже давно заброшенная, в которой и жил старик, присматривая за лодками, чтобы не растащили всё вконец. С комфортом пришлось распрощаться, но теперь я засыпал и просыпался под шум набегающих волн, под шум моря. В станции был один источник тепла, он же источник тёплой пищи, а для нас и центр всей вселенной - старая буржуйка, местами уже изрядно прогоревшая. Иногда приходилось выбирать между выкуренной сигаретой и несколькими строками, написанными в дневнике. Холод сковывал даже мысли, и не спасали ни перчатки, ни свитер, ни старый плед, впрочем, такой же дырявый, как и стены станции. Проснувшись посреди ночи, я шёл к печке, чтобы немного запастись теплом, прислушивался к дыханию старика, пытаясь понять, жив ли он, да так и засыпал на едва тёплых кирпичах под треск дров посреди лунного света, посреди моря.

В начале ноября стало совсем холодно, и однажды днём пошёл снег. Первый снег. Я стоял на берегу, как и прежде, в своём лёгком осеннем пальто, уже без перчаток, опрометчиво подаренных старику, и смотрел на то, как из мраморных туч на гладь воды опускаются белые хлопья. Ослепительно белые, они безмятежно парили в небе и погибали, едва коснувшись воды. Спустившись к морю, я упал на колени и стал собирать снег руками, даже не понимая зачем. В тот момент мне казалось, что пространство рук может дать ему ещё хоть пару минут жизни.

Я был наивен, как и в тот день, когда встретил Его. Мне казалось, что наше счастье будет вечно, что мы сможем преодолеть любые невзгоды. Что, засыпая, я буду просыпаться рядом с ним. Завтрак в постель, ужин в городских ресторанчиках или кафешках, путешествия на край земли, его рука в моей руке. Глупые фильмы в кино, и мы в последнем ряду, походы по магазинам, вечерние посиделки у друзей. Его смех, его весёлый прищур глаз за чёлкой, его дыхание, стук его сердца... Я не хочу умирать, но жизнь без него не имеет смысла. Я правда не хочу умирать, мне одиноко, холодно и страшно, и даже нет сил, чтобы остановить слёзы.

В следующей жизни я буду китом, огромным голубым китом, разрывающим толщу вод океана в бесконечных путешествиях по бескрайним глубинам. Их крик как голос с других планет, словно плач вселенной, их грациозность подобна мягкости воды. И я знаю, что буду гоним сотней китобойных судов. И когда мою плоть будут рвать на куски чудовищными гарпунами, в глазах будет всё та же любовь, которой не хватило на то, чтобы остаться с вами.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>