Горячая гей библиотека

Моцарт в кирзовых сапогах (глава 4, ДМБ-73)

Часть 2 (последняя)

4.

Пир с Лёсиком, надо признаться, удался на славу. Мы снова сидели в каптёрке. Стриж поднялся на табурет, дотянулся до парадных форм, висевших под потолком, и виртуозно извлёк из кармана одной из них бутылку водяры - 0,5. Наверное, за все годы службы прапорщик впервые был так удивлён.

Оказывается, предложив Лёсику отметить дембель, Стриж проявил себя как стратег и тактик - когда прапорщик опорожнил последнюю порцию "Столичной", ему захотелось сразу двадцать два удовольствия: добавить водяры и поиметь бабу. Стриж совершенно искренне уверил его в том, что выпитая водка была последней заначкой, а насчёт "бабу бы" мы только развели руками.

- А в других парадках если порыться? - предположил Лёсик, имея в виду алкоголь.

- Товарищ прапорщик, - вполне правдоподобно заверил его Стриж, - эт что же, все двести парадок дивизиона теперь перебирать? Так мы до дембеля как раз и провозимся. А как же Варя?

- Хрен с вами, - решительно, но пьяно произнёс Лёсик и поднялся из-за стола. - Стриж, остаёшься за старшего. Хотя... - тут он перевёл взгляд на меня: - Или ты, Моцарт, за старшего?

- Да нет, пусть Стриж: салаги его слушаются на раз.

- Стриж! - уважительно произнёс прапор, покачиваясь от выпитого. - Да под него весь дивизион лёг!

Стриж сдержанно хмыкнул - он и сам это знал. Вот только я ещё под него не лёг. Мы посмотрели друг другу в глаза и прочли в них одно и то же. Лёсик с интуицией, обострённой водкой, уловил наш перегляд, но по инерции продолжил, обращаясь к Стрижу:

- Тебе, Серёга, надо оставаться в армии. Такие, как ты, нужны нам.

- Спасибо, товарищ прапорщик, - отвечал задушевно Стриж.

- А ты, Моцарт, - обратился ко мне прапор, - чилвек ты (он так и говорил: чилвек), конечно, хороший, но воин ты х...вый: ничего, кроме своих Моцартов, не знаешь. Тебя в первом же бою враг уложит. Жалко мне тебя, Федя.

Стоявший передо мной прапорщик вдруг положил свою крестьянскую пятерню мне на голову и привлёк к себе, почему-то прижав моё лицо к тому месту, под которым я своей щекой явно почувствовал начинающий твердеть член. Я не сопротивлялся, но Стриж увидел, как у меня от удивления поползли на лоб глаза.

- Товарищ прапорщик, - пришёл мне на помощь Стриж, - так кто за старшего? И потом, вы собирались...

- Да! Я ж к Варваре позвиздел. Велосипед бензином заправил, двадцать минут и...

- А не поздно?

- Какой поздно! Светло, как днём: белые ночи - опизденеть, - и вдруг, предвкушая грядущее, пропел: - А я поеду к ВАрюшке, надену на х... варежки...

Мы проводили Лёсика до ворот дивизиона и, убедившись в том, что прапорщик не долбанётся со своего велосипеда, вернулись в казарму.

- Ну что, ещё дербалызнём? Или мыть ноги и в койку?

- А что - ещё имеется? - удивился я.

- Моцарт, ты как на свет только что родился. Наебать начальство - первый шаг по службе. Конечно, у меня этих заначек - по всей казарме.

- Вот это настоящий пир, - протянул я.

- А на третье, вместо компота, я тебя, Федюня, трахну.

- Это как же? - вполне искренне опешил я.

- "Лучше нет влагалища, чем очко товарища", - произнёс Стриж старую солдатскую поговорку и припечатал пятернёй мою задницу.

5.

Вторую бутылку водки Стриж извлёк из совсем неожиданного места - в ленинской комнате наш будущий маршал приподнял гипсовый бюст Ильича, который оказался своего рода футляром для бутылки водки. Вот про этот схрон даже я не знал. Мы тут же, в ленинской комнате, приложились к горлышку, не забыв поднятой бутылью поприветствовать галерею портретов из Брежнева, Суслова и прочих родных лиц, которые где-то в Москве денно и нощно неустанно боролись за мир во всём мире, а мы с сержантом Стрижем им явно сейчас помогали.

Всё-таки мы хорошо забалдели: нас здорово раскачивало, когда мы поднимались на второй этаж. Мы поддерживали друг друга, но как-то более плотно, чем обычно ходят по казарме те дружки, что "не разлей вода".

Стрижу явно не терпелось приступить к боевым действиям.

- Куда пойдём? - спросил он. - В секретку?

- Да где там устроишься? - деловито вопросил я.

- А пошли в спальню. Там никого: дивизион на стрельбах. А я всю службу, прикинь, мечтал откинуть одеяло и на свободе, открыто кончить.

- А я любил кончать на посту № 2 - там, где ракета вздыбленная стоит. Только заступлю на пост, у меня сразу х... вставал.

В коридоре мы, к нашему удивлению, застали странную картину: дневальный, который в этот ночной час должен был стоять, фигурально выражаясь, на тумбочке, отсутствовал.

- А где этот х...? - удивился Стриж, не увидев на привычном месте дневального. - Федя, нас предали.

Дневальный торчал в конце коридора у прикрытых дверей, которые скрывали святая святых казармы - спальное помещение. Вся позиция и поза дневального были несколько странны: он явно подглядывал. Но за кем? И зачем надо подглядывать? Правой рукой боец шарил по собственным гениталиям.

Стриж приложил палец к губам: "Тихо!", и мы по-звериному, чуя добычу, бесшумно двинулись к дневальному. Подкравшись сзади, Стриж мгновенным движением зажал наблюдателю рот и погрозил перед его физиономией кулаком: молчать! Дневальный пришёл в ужас и отрапортовал, а попросту тут же заложил друзей:

- Они там Устав нарушают: любовью занимаются.

- Че-го? - протянул Стриж. - Бабу привели?

- Нет, - шёпотом продолжал дневальный, ещё более закладывая друзей, - боец с бойцом занимаются любовью.

- Ебутся, что ли? - по-свойски уточнил Стриж и посмотрел в створку двери. - Федь, глянь-ка.

Я посмотрел в приоткрытую дверь, и у меня сразу стал набухать член. Чуть влево, возле окон, за которыми белела пелена полуночи, на койках, стоящих вплотную друг к другу, под простынями происходило загадочное движение. Приглядевшись, можно было понять, что на этом солдатском ложе валетом трахаются наши сослуживцы. Они увлечённо делали друг дружке минет, утратив при этом всякую воинскую бдительность. Кто из них кто - разобрать было трудно: едва виднелись лысые макушки их голов. Мраморная белизна простыней придавала их фигурам античность. Моя рука непроизвольно полезла к себе в штаны, чтобы утихомирить моментально напрягшийся член. Я уложил своё орудие поудобнее и, скосив взгляд, увидел, что и Стриж и дневальный вытащили из штанов свои вздыбленные члены. Я последовал их примеру.

- Во дурни, - матюкнулся Стриж, - наяривают друг друга - а вдруг кто войдёт? Нет, чтобы транзистор включить, чтобы заглушить возню!

"Резонно, - подумал я. - Стратег им тактик!"

- За мной, - тихо приказал Стриж, не прекращая поглаживать своё орудие.

Проскользнув в спальное помещение, мы бесшумно приблизились к кровати, на которой любовники предавались пороку. Один из них - им оказался Карабас (он же финн Мягконен) - увидел подошедших и (в полном смысле слова) ох_ел, тем более что перед его физиономией как раз торчал кол напарника.

- Почему Устав нарушаем? - рявкнул Стриж. - Почему в рот ебёмся?

- Винват, тварищ старший стрижант, - непослушными губами проговорил Мягконен.

С противоположной стороны из-под простыни показалась голова напарника. Это был, конечно, Буратино. В первую секунду парень насмерть перепугался, но через мгновение, увидев наши обнажённые члены, успокоился и даже нагло заулыбался:

- Подкрепление прибыло! - объявил он.

- А вот попробуй - какое! - сказал Стриж и приблизил свой член к лицу рядового.

- Ого! - оценил Буратино командирские габариты, приподнялся и, упираясь локтями в кровать, потянулся губами к неожиданному лакомству.

- Карабас, - приказал Стриж, - ублажи Моцарта.

Покладистый финн последовал приказу, да с такой исполнительностью, что я вынужден был процедить:

- Зубы!

Ублажитель подчинился.

Мне было любопытно: а какой член у представителя соседнего братского народа? Достоинства его выглядели поскромнее моих, тем более сержантских, но ещё не остывший после игр с напарником его член представлялся вполне приглядным стволом, и я не без удовольствия сжал его разгорячённое орудие у себя в кулаке.

Парни старательно обрабатывали наши члены. Дневальный, который вывел нас на эту тёпленькую кампанию, стоял чуть в сторонке, один на один со своим вздыбленным достоинством. Мы сосредоточенно предавались нежданным ощущениям.

- Щас разряжусь, - утробно произнёс Стриж. - Федюха, пошли в свой угол. А ты - на пост, - не забыл он свои командирские замашки, - да не обтрухай тумбочку.

Карабас и Буратино заржали.

- Стой! - вдруг остановил парней Стриж и протянул им бутылку. - По глотку - за дембель, мужики! Закусить можно только вот этим... - и Стриж многозначительно глянул на свой член. - Да нет, - тут же рассудил сержант, - он мне ещё пригодится.

Сержант глянул на транзисторный приёмник, стоявший на тумбочке возле наших любовников и объявил:

- Возьму, а то Моцарт давно Моцарта не слушал, - и пояснил мне: - Глушитель. Ты громко стонешь, когда спускаешь...

То ли по случаю белой ночи, то ли из-за того, что мы хорошо со Стрижом наклюкались водяры, казарма казалась огромной. Мы оставили Буратино и Карабаса наедине с их сказочными эмоциями и ушли в самый конец казармы. Там мы торопливо разделись и рухнули на кровати.

Стриж улёгся на спину, и я сразу приник к его горячему и твёрдому члену, прижался к нему губами, лицом, своими пьяными мыслями о странностях любви.

И это была только середина белой ночи.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Групповой секс, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>