Горячая гей библиотека

Алматинский апорт

Часть 3 (последняя)

Вскоре его писька настолько увеличилась в размере, что перестала помещаться у меня во рту. Тогда я взялся за неё обеими руками и стал обсасывать только головку. Было видно, что Ерсайыну это нравилось, - мало того, что он перестал вырываться, так ещё и начал подмахивать мне, ритмично двигая бёдрами и время от времени издавая лёгкие стоны.

- Ну, вот видишь, тебе это, оказывается, нравится! - сказал я ему, оторвавшись от его члена. - А ты ещё зачем-то вырывался!

- Да ничего мне не нравится! Я не гей же какой-нибудь! - тут же отозвался он.

- Ну, конечно! Вон как у тебя стоит-то!

- И что? От такого у любого встанет!

Ничего не ответив ему, я снова сжал губами головку, а правой рукой стал ласкать его небольшие яички. Парень опять задёргался, на этот раз уже от щекотки, потом с силой подался вперёд, заскулил, и его член разразился потоком семени. Проглотив всё до последней капли, я, наконец, оторвался от его письки.

- Ну-ну, теперь только попробуй сказать, что тебе это не понравилось! Когда дрочишь, ведь нет такого кайфа, согласись?

- Я не дрочу.

Вот те раз! Чтобы горячий южный парень не занимался рукоблудством в его-то возрасте? Никогда не поверю!

- Да ладно, не гони, такого не бывает! Дрочишь по-любому, да ещё и по нескольку раз в день!

- Нет, я бросил... Раньше да, дрочил много, а потом бросил; говорят, вредно это, типа потом на бабу стоять не будет... - серьёзным тоном сказал он.

- Что за бред? Где ты только такое слышал? А бабы что, прямо так часто у тебя бывают, что ли?

- Нечасто, но мне хватает, - буркнул Ерсайын.

- И когда же последний раз было? - ехидно спросил я, вспомнив разговор, который состоялся у нас на прошлой неделе, пока мы курили перед последней парой во дворе универа.

Мы говорили как раз о девушках, и, помнится, тогда он хвастался тем, что почти каждый вечер наведывается к своей недавно переехавшей молодой соседке не только для того, чтобы попить чаю... Тогда он так красочно и с таким вдохновением описывал их встречи, что да как у них бывает, что я сразу понял - брешет.

- Не помню уже. Да что ты пристал, тебе-то какая разница?

- Нда... А как же та соседка - Гульнара, кажется? Ты же её каждый день трахаешь, и сосёт она так, что у тебя от кайфа слюни текут. Или это всё только в твоих мечтах происходит, а? Слушай, а она вообще существует? - я не смог удержаться, хотя мне не следовало это делать.

Сейчас он быстренько вспомнит, кому хвастался своими придуманными сексуальными похождениями, и вычислит меня.

- Ты... откуда про это знаешь? Ты кто вообще такой? - дрожащим голосом спросил он.

- Ой, я бы тебе сказал, да не поверишь, так что лучше не буду.

- И голос твой мне кажется знакомым... Слушай, мы с тобой вместе учимся, что ли?

- Да фиг его знает, может, и учимся, - хохотнул я. - Какая разница-то? Ну, узнаешь ты, кто я, и что это изменит? Или тебе не всё равно, с кем сексом заниматься?

- Да пошёл ты!

- Пойду, когда время придёт. А сейчас мы с тобой продолжим, ты же не против?

- Как продолжим? Что ещё ты задумал? Если сейчас мне в рот вставлять станешь, откушу нафиг! Ты понял? - пригрозил он с отчаянием в голосе.

Оно и понятно - силы-то неравны, и если я этого захочу, то придётся бедному Ерсайынчику сосать, никуда он не денется... Признаться, у меня промелькнула такая мысль, но я тут же отогнал её. Нет, на такое я не способен! Чтобы я давал в рот связанному парню, который не может оказать сопротивление и вынужден делать то, что он не хочет делать! Это уже уголовным преступлением попахивает - изнасилование с использованием беспомощного состояния потерпевшего, или как там это называется! Да и потом, разве я могу сделать ему плохо?

Я лёг на пол так, что наши лица оказались рядом, и, подавшись вперёд, ткнулся губами сначала в его нос, а потом и в рот, дрожа всем телом и не в силах поверить в реальность происходящего. Парень снова начал вырываться, но я схватил его руками за голову и, прижав к себе, начал жадно целовать, чувствуя, как от вкуса его слюны кровь устремляется к моему уже и без того изнывающему от возбуждения пенису. Достав его из трико, я начал яростно дрочить, продолжая целовать Ерсайына взасос. Оргазм, пришедший ко мне почти сразу, был подобен цунами, волна которого накрыла меня, заставив всё моё тело содрогаться от наслаждения. Впервые в жизни я кончил так быстро и с таким удовольствием. Правда, кайф длился недолго: парень неожиданно отстранился и вдруг плюнул мне прямо в лицо.

- Сука! Ты что меня тут, как бабу, целуешь, а? Ещё и дрочишь сам при этом! Я тебя ненавижу, понял? Я тебя убью, как только мы отсюда выйдем!

На несколько секунд я замер, словно впал в ступор, а придя в себя, с удивлением обнаружил, что плачу, и совсем не потому, что его плевок попал мне прямо в глаз. Размазывая по лицу его слюни вместе со слезами, я вдруг понял, как же это больно. Как больно слышать слова ненависти от человека, которого любишь!

4.

В понедельник я так и не попал в универ, потому что после бессонной ночи чувствовал себя далеко не лучшим образом, а от пережитого стресса у меня даже начал слегка дёргаться правый глаз. Я проспал до обеда, а остаток дня провёл перед телевизором, бездумно пялясь на экран и всё проигрывая в памяти то, что произошло между мной и Ерсайыном в бане. Это ведь был мой первый секс! И пусть всё было далеко не так, как я представлял себе раньше, но всё же... Я не только отсосал у парня своей мечты, но и поцеловал его в губы! Эх, если бы это можно было повторить! Вспомнив вкус его достоинства и наш, точнее, мой поцелуй, я тут же возбудился, но потом в голову пришли не совсем приятные воспоминания, и от возбуждения не осталось и следа.

Прикрыв глаза, я снова оказался в бане, рядом со связанным Ерсайыном, который не переставал изрыгать проклятия в мой адрес и обзывать меня последними словами. Вот я подхожу к нему и, наклонившись, пытаюсь обнять его и успокоить, но от этого он злится ещё сильнее и снова кричит, что сломает мне все рёбра, как только у него будет такая возможность. А вот, убедившись в том, что мужики угомонились и, судя по всему, наконец-то уснули, трясущейся рукой я открываю дверь и, увидев, что в огороде никого нет, поворачиваюсь к парню и говорю ему, что ухожу и что не могу его развязать, так как боюсь, что он сразу же кинется на меня и приведёт в исполнение все свои угрозы.

- Ни хрена себе! Как это уходишь? А со мной тут что будет? Мужики эти проснутся и опять избивать меня начнут, а я даже вырваться не смогу! Развяжи мне руки! Быстро!

- Прости, Ерсайын, но нет.

- Да не трону я тебя, не ссы. Правда не трону.

Я знаю, что верить ему нельзя, но в то же время представляю, что будет, если дядя и Антон Кузьмич придут сюда через несколько часов и найдут его тут связанным...

Снова подойдя к парню, я всё же развязываю ему руки. В ту же секунду он резко вскакивает. Тогда я со всей силы толкаю его в грудь и пулей вылетаю из бани, а потом несусь к спасительной калитке и дальше, по спящему дачному посёлку так быстро, словно за мной гонится сам чёрт...

На следующий день по дороге на учёбу я страшно волновался. После первой пары, во время которой я всё бросал на парня нервные взгляды, пытаясь понять, узнал ли он меня в бане, Ерсайын вдруг подошёл ко мне в коридоре и тихонько так сказал:

- Пошли поговорим.

На негнущихся ногах я пошёл с ним к выходу. Мы завернули за угол и закурили, причём он достал мою зажигалку, которую я так и не поднял с пола в бане.

- Красивая зажигалка, да? - ехидно улыбаясь, сказал он. - А знаешь, чья она?

У меня внутри всё похолодело, я захотел что-то сказать, но из меня вырвалось лишь нечленораздельное мычание. Я тут же представил, что сейчас он захочет отомстить мне за то, что было в бане, и на всякий случай сделал шаг назад, хотя знал, что бегством мне не спастись, - парень носится, как лань, и на всех соревнованиях неизменно приходит к финишу первым.

Правда, Ерсайын, судя по всему, и не собирался нападать на меня. Он снова засунул руку в карман и вдруг достал оттуда блокнот. Тот самый, который сначала попал в руки дядюшке, а теперь каким-то непостижимым образом оказался у него. Чёрт, похоже, он снова выпал у меня из кармана, на этот раз в бане, и парень подобрал его вместе с зажигалкой, когда уходил, а я так торопился и волновался, что не заметил этого. И даже не вспомнил про дневник, когда вернулся домой. Ой, как всё плохо! У него же в руках настоящая бомба, и если он захочет воспользоваться ею, то прощай, учёба! Когда в универе узнают о том, что мне нравятся парни, я просто не смогу оставаться здесь далее. Насмешки однокурсников, их косые взгляды, а возможно, и нападки - разве я смогу выдержать всё это? И потом, там ведь написано о том, что я чувствую к нему... Разве я когда-то мог предположить, что однажды он прочитает всё это? И что теперь? Он станет смеяться надо мной и над моими чувствами, а я... Я буду продолжать любить его (теперь даже ещё сильнее после того, что у нас было), и это не принесёт мне ничего, кроме боли и горечи от безответной любви.

Мне стало так грустно, что на глаза навернулись слёзы. Я всхлипнул и отвернулся.

- Эй, ты чего ревёшь-то?

- Ерсайынчик, милый, прости меня, пожалуйста! Прости за всё! Только не показывай никому мой дневник, я прошу тебя! - залепетал я и, отметив про себя, что впервые в жизни так унижаюсь перед кем-то, бухнулся на колени перед парнем прямо в грязь.

- Ага, значит, когда я связанный был и ничего сделать не мог, ты надо мной издевался и всякие вещи неприятные говорил, да ещё и хотел меня там связанным оставить, а сейчас вот так вот сразу и Ерсайынчик, и миленький, да? - он снова ухмыльнулся, но теперь почему-то уже без злости.

- Прости меня, - снова повторил я.

- Хорошо, я подумаю... может, и прощу тебя... Но у меня есть одно условие. Ты будешь моей девочкой, вот!

- Что?!

- Что слышал. Теперь ты - моя девочка! Ты будешь сосать у меня, а я буду трахать тебя так часто, как захочу! И ты будешь делать всё, что я скажу! Или этот блокнотик прочитают все, причём не только в нашей группе. Так что выбирай! Хотя что это я? Ты же, по-моему, сам этого хочешь - или нет? Такого тут в своём дневнике про меня понаписал! - он многозначительно потряс блокнотом в воздухе и вдруг продолжил уже совсем другим тоном, который я никогда прежде не замечал в его голосе. - Слушай, а что, у меня правда глаза самые красивые? И от моего голоса у тебя мурашки по спине?

- Правда, - прошептал я, чувствуя, как от избытка эмоций земля уходит у меня из-под ног.

После лекций Ерсайын снова подошёл ко мне и, приобняв за плечи, сказал на ухо:

- Я хочу начать прямо сегодня. У меня как раз дома никого нет до самого вечера.

Быстрым шагом мы пошли к метро. В переходе какая-то пожилая женщина продавала яблоки. Увидев нас, она тут же принялась рекламировать свой товар.

- Ребята, берите! Яблочки только с ветки, сладкие! Всего сто пятьдесят за килограмм прошу!

Уставившись на корзину с шикарным, сочным алматинским апортом, я тут же вспомнил все события прошлой ночи, которые теперь казались невероятными, словно всё это было сном. Надо же, как бывает! Всё началось так просто и банально - тётушка отправила меня на дачу, чтобы я отнёс таблетки дядюшке, а закончилось всё... Впрочем, по-моему, всё ещё только начинается.

- Ты чего встал? Пошли! - Ерсайын легонько подтолкнул меня в спину и засмеялся. - Сегодня у тебя на десерт будет кое-что послаще, чем яблоки.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Азия и Кавказ, Совращение натурала, Изнасилование

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>