Горячая гей библиотека

Рождённый в Искре

Часть 4

С утра, когда я проснулся за полчаса до общего подъёма, первой мыслью, которая тут же завладела мною, была мысль о том, как я посмотрю в глаза Константину и что будет, если кто-нибудь узнает, что вчера произошло между нами? А вдруг он уже всё всем рассказал? Что скажут остальные и какие последствия могут быть за такое поведение? Как отреагирует Елена Листопад? Всё, моя характеристика в институт накрылась! Какой кошмар.

Но всё оказалось намного проще, и я даже удивился, что в атмосфере моего общения ничего не изменилось.

- Доброе утро, соня! - весело прошептала Света, заглянув в мою комнату, - побежали на пятиминутку, - она сделал призывный знак рукой и скрылась за дверь.

Каждое утро начиналось с пятиминутки, проводимой директором лагеря, с участием всего педагогического персонала - воспитателей, вожатых, физрука и плаврука.

- Друзья, сегодня очень важный и торжественный день - открытие второго созыва. Концерт, приуроченный к этому событию, я знаю, готов, и, надеюсь, будет не хуже, а даже лучше того, который ознаменовал начало предыдущей смены. Тем более, сегодня мы ожидаем уважаемых гостей из парткома и народных депутатов из братской БССР. По обмену, так сказать. Не подведите, и прошу соответствовать! На сегодня летучка закончена, все по местам! - торжественно завершил речь директор "Искры" - Валентина Фёдоровна Мыслицкая, Народный учитель СССР, женщина в годах с благородной копной седых волос, растрепавшихся во время сна и ещё не прибранных в обычную громоздкую халу, в цветастом фланелевом халате (на пятиминутку она всегда выходила, как только что из кровати) и обязательной, распухшей, видимо, от бесконечных планов, идей и задач, зелёной общей тетрадью.

Мы, как по команде, встали и отправились будить свои отряды.

Надо сказать, я был в полном замешательстве. Во время утренней летучки Костя ни разу даже не посмотрел в мою сторону, держался ровно, как будто этой ночью ничего и не было. Только когда мы начали расходится, он слегка улыбнулся мне и что-то начал обсуждать с Ритой и воспитателем их отряда.

"Очень странно, и даже обидно, - блуждал я в своих мыслях. - С одной стороны, хорошо, что всё сохранилось в тайне, но ведь мы были так близки, ближе некуда, почему же Константин ведёт себя так обыденно?"

К полудню во мне произошёл такой мощный перелом, такой груз и грусть обуяли мою душу, что мне было в тягость вся эта предконцертная суета и всеобщая торжественность. Я понял, что мне не хватало его, я не хотел ничьего внимания и общества. Я желал видеть, слышать и чувствовать только его, ощущать его в себе. Я влюбился.

Целый день до вечернего концерта я видел Костю всего несколько раз - в столовой, на репетициях и один раз издалека на улице, когда он вместе с директором лагеря, старшим воспитателем и Еленой Листопад встречал почётных гостей.

Меня грело лишь ожидание вечера в актовом зале, где с Костей мы должны были сидеть в одном ряду и я смог бы быть так близко к нему. Тогда я ещё и не предполагал, что в это вечер мы будем намного ближе, чем я на то рассчитывал.

Концерт прошёл на ура, все были довольны и счастливы. Пели песни, танцевали, показывали художественную пирамиду и комические сценки из лагерной жизни. Не забыли передать привет всем братским республикам, Артеку и детям Африки.

Мы, вожатые, тоже принимали участие в некоторых номерах, а в заключение вместе спели гимн "Искры".

После отбоя (возбуждённых праздником пионеров укладывать спать гораздо сложнее, скажу вам) все вожатые собрались вместе, опять-таки в корпусе первого отряда, отпраздновать, так сказать, открытие смены, немного выдохнув и расслабившись от сопутствующего этому дню напряжения. Отчего-то традиции собираться всем вместе, воспитателям и вожатым, в лагере не было. У нас были разные компании, и мне это нравилось. Всё же воспитатели смотрели на нас, вожатых, немного свысока, хотя внешне общались ровно и доброжелательно. Однако, уверен, самомнение у них перед нами зашкаливало. Потом меня всегда мучал вопрос: "С кем же проводила тёплые летние вечера Елена Листопад? С воспитателями она не водилась, с нами тоже. Наверное, спала".

Несмотря на всеобщее возбуждение и бодрое, приподнятое настроение, я всё ещё тяготился своим влечением к Косте и хотел уединения. При этом мы общались просто как старые приятели, шутили и балагурили. Но, уверен, Константин прекрасно замечал в моих глазах, что мне надо больше.

Мы накрыли в комнате отдыха большой праздничный сладкий стол, как вдруг худосочный Артём с возгласом "Алле, оп!" извлёк из-под стола две бутылки "Агдама".

- Сегодня чай отменяется, отметим по-настоящему! - оповестил Артём.

- Ты что, вино?! Ни в коем случае, Артём! - буквально испугалась Катя Белкина.

- Наливай, чтобы мы без тебя делали! - весело приказала рыжая Рита.

Тут же чайные чашки наполнились портвейном, и я по примеру остальных поднял одну из них. Катя Белкина, несмотря на свой первоначальный протест, одна из первых схватила чашку и уже готова была поднять тост за состоявшееся открытие.

"Ничего себе, - подумал я. - Они удивляют меня с каждой минутой".

Хотя ничего удивительного в нашем тогдашнем поведении не было. Последующим поколениям всегда кажется, что их предки жили скучно, были не такими раскрепощёнными и современными, не умели веселиться, не пили вино, не влюблялись, не были молодыми. В этом и есть заблуждение потомков, в этом-то и состоит вечный конфликт поколений. Просто мы, сегодняшние, уже начали забывать, какими беззаботными и открытыми были сами, как весело умели проводить время, какие безрассудства нам были присущи, и как много нового и интересного мы ждали от жизни.

Время пролетело незаметно, и мы, возбуждённые молодостью, крымской ночью и "Агдамом", начали собираться. Точно не знаю, сколько было времени, но уже начало светать, и южные пейзажи понемногу просыпались, разливая свои краски вокруг.

Мы со Светой, весёлые и захмелевшие, пытаясь говорить и смеяться как можно тише, семенили, прижимаясь друг к другу от утренней свежести, по вымощенной тропинке к своему корпусу.

И хотя я и сожалел, что мне так и не удалось в этот прекрасный вечер побыть с Костей наедине, всё же мне было хорошо. Мы с ним много общались за столом, шутили, и он даже пару раз недвусмысленно хватал меня в свои объятия, как бы пытаясь повалить и побороть.

- Аркадий, - вполсилы окликнул меня мужской голос, - погодите.

Это был Костя. Мы со Светой остановились, чтобы его подождать. Он трусцой подбежал к нам.

- Свет, мы с Аркадием тебя сейчас проводим, и мне нужна его небольшая помощь. Ты не против, я его долго не задержу. Да и всё равно, сейчас самый сон. Все спят как сурки.

- Ох, парни, - давясь со смеху, протараторила Света, - знаю я вашу помощь, небось припрятали за "баней" ещё немного "чайку".

- Ну, Света, ты же знаешь, мы люди ответственные. С утра на пост, как штык, - с поддельной серьёзностью произнёс Костя.

- Да, ладно, ладно. Аркуа, ох и не завидую я тебе. Я сейчас как завалюсь в постельку, а тебе ещё нашему ответственному Константину помогать. Идём, проводите меня, и я вас отпускаю, - так же задорно прощебетала Света, и мы отправились дальше.

Тот хмель, который так расслабил и веселил, мгновенно исчез, и меня охватили такое волнение и озноб, что я прямо на месте начал чувствовать, как весь буквально затрясся. Холодный пот выступил на лбу. Что же, что на этот раз со мной сделает мой возлюбленный пионервожатый первого отряда?

Мы подсадили Свету на балкон, через который она проникла в комнату (двери корпуса, само собой, на ночь запирались, и мы, если после отбоя покидали свои отряды, а это было каждую ночь, возвращались исключительно через намеренно оставленные открытыми балконные двери), после чего Костя жестом руки позвал меня за собой. Через несколько мгновений мы оказались, действительно, возле "бани".

"Неужели мы, и в самом деле, будем продолжать пить портвейн", - немного с досадой подумал я.

- Подожди, я сейчас, - вдруг Костя отбежал немного в сторону, и через несколько секунд вернулся с той самой стремянкой, благодаря которой мы имели неограниченный доступ к водным процедурам.

- Костя, мы будем принимать душ? Сейчас, когда уже светает? - прошептал я.

- Да, а ты против? - заулыбался он и уже вынимал стекло, - Держи, смотри не урони, поставь здесь, возле стремянки.

Я послушно принял от него штапики со стеклом и прислонил их к стене "бани".

- Я залезу, ты за мной. Я там тебя поддержу, вперёд!

Как только я оказался внутри, Костя прижал меня к стене и принялся жадно целовать. Да! Я так ждал его губы, так хотел ещё раз почувствовать теплоту его тела, его крепкие руки, его неповторимый аромат!

- Раздевайся.

- Что?

- Снимай одежду, я же тебе обещал пионерскую помывку, - так же деланно серьёзно, как несколько минут назад Свете, Костя ответил мне.

Когда я, наконец, полностью разоблачился, он был уже абсолютно обнажён и включил душ в одной из кабинок.

- Иди ко мне, не бойся.

- Я и не боюсь, с чего ты взял?

- Вот и здорово, поцелуй меня, - Костя крепко прижал меня к себе, и наши тела окатила мощная струя горячей воды.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>