Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 8)

Часть 6 (последняя)

Когда время подошло к обеду, "Князя" хватились. Пересчитывая Лёшкин отряд, воспеты никак не могли поверить, что отсутствует один человек, продолжая перекличку снова и снова. Что это?.. Побег?.. Самоубийство?.. Очередное ЧП?.. Преподов буквально трясло от злости...

Когда кинулись в мастерские, то с нескрываемым облегчением обнаружили хоть и бесчувственного, но зато живого "Князя", сидящего на полу рядом с каптёркой. Лицо его было ужасно бледным, осунувшимся, с какими-то тёмными кругами под глазами. Он не реагировал на голоса и крики, а когда его подняли, даже не мог двигать ногами. Так его и потащили в больничку, а отряды отправили в столовую.

В больничке все худшие ожидания воспетов относительно того, что же могло произойти с "Князем" в мастерских, подтвердились. Снова поднялся грандиозный шухер. Правда, длился он недолго. Воспеты быстро раскрутили "Князя" на признание, пообещав в обмен на информацию предоставление квалифицированной медицинской помощи в городской больнице и выход на волю после курса лечения, поэтому "Князь" быстро согласился и насильников своих сдал. А уже к вечеру "Питона" с компанией увезли.

- "Князь" не жилец, - посетовал "Егорёша", залезая под одеяло. - "Татарин" его убьёт к хуям за подельников. Ведь стопудово его была идея опустить.

- А ты бы что на его месте сделал? - поинтересовался Лёшка.

Уже объявили "Отбой" и дежурный, предупредив о разговорах, потушил свет.

- Ой, бля даже не знаю... Ну его на хуй, в такой блудняк попасть... Но, с другой стороны - стучать...

- Так если бы он не рассказал ничего, подельники "Татарина" сейчас бы где-то среди нас тусовались, а сам "Князь" вернулся бы в отряд пидором. Представляешь, какая у него бы жизнь пошла? А так беспредельщиков убрали, "Князя", наверное, подлечат и отправят домой из этого пиздеца, чтобы скандал не раздувать. Единственный, кто во всём этом проиграет, это мы. Нам тут воспеты, я так думаю, пиздец устроят окончательный.

- Это точно, - согласился "Егорёша" и вздохнул, - давай лучше спать.

В это же самое время у себя в кабинете за столом сидел "Мюллер". Кабинет мягко освещала настольная лампа. Большого света Сергей Витальевич не любил. В чашке, стоявшей недалеко от лампы, уже давно остыл заваренный чай, который даже успел покрыться тонкой пелёночкой. Не обращая на это никакого внимания, "Мюллер" делал затяжку сигаретой и, оставляя её тлеть на краю пепельницы, отпивал с неким безразличием к вкусу холодный чай, после чего ставил кружку на место. Параллельно он разложил рядышком стопку дел, поочерёдно их пересматривая, переворачивая какие-то бумажки, перечитывая их. Затем он что-то помечал карандашом в своей записной книжке и откладывал дело в сторону. Идея директора о расформировании отрядов ему не нравилась изначально. Помимо предстоявшего объёма работы, которая, в связи с грядущими изменениями в структуре учреждения, сваливалась на его плечи, все эти новшества грозили ещё и потерей контроля трафика вещей, запрещённых к обороту в стенах вверенного им заведения. Это были деньги, алкоголь и запрещённые продукты питания, карты да много чего, что так или иначе проникало в зону под строгим контролем "Мюллера", имевшего с каждого такого оборота помимо своего процента ещё и полную информацию о цепочке проникновения, плюс возможность влияния на блатных и актив путём регулирования данных потоков. Однако сейчас в складывающейся неопределённой ситуации ближайшие перспективы рисовались куда более туманными.

Опять же "Мюллер", который не первый год был на так называемой воспитательной работе с подобным спецконтенгентом, понимал, что всплеска насилия избежать не удастся, о чём собственно говоря, и свидетельствовали события последних нескольких дней. Опасность ещё заключалась в том, что речь шла о трудно поддающихся контролю воспитанниках, которых невозможно было просчитать или предвидеть их дальнейшие поступки. Когда-то в пору ещё мятежной молодости у Сергея Витальевича был случай в практике, когда воспитанники опустили своего сверстника на хате и скинули "маляву" старшему смотрящему, мол, наказали по понятиям бокопора. Смотрящий ответил, что они долбоёбы и что членом никто давно не наказывает и что это вобще западло по понятиям и беспредел чистой воды. Однако спустя несколько дней смотрящий получил новую "маляву" с извинениями, в которой те благодарили его за науку и, извиняясь, сообщали, что беспредельщиков наказали, тоже "опустив" за нарушение понятий, а заодно и "батькА" до кучи, который в камере должен был следить за порядком и не сумел разрулить базар правильно. В общем, дикий народ - дикие нравы!

Правда сейчас "Мюллера" больше интересовал другой вопрос - допускать или не допускать сходняк. Он курил и взвешивал все "за" и "против". Он уже точно знал место, время и приблизительный круг участников, и теперь только оставалось понять, какую угрозу это всё может нести для него лично и для всего учреждения в целом. Ошибка или просчёт могли бы дорого обойтись в случае принятия неправильного решения. С одной стороны, конечно, "Мюллеру" было выгодно, чтобы те подняли кипеш и, может быть, даже разморозили зону, устроив бунт. За такое ЧП директора по голове уж точно гладить никто не станет и наверняка уже вскоре освободится долгожданный и вожделенный кабинет, а вместе с ним и доступ к бюджетному финансированию, что открывало известные перспективы. С другой стороны, за такое спросят со всех и удержаться в кресле самому "Мюллеру" будет тоже достаточно трудно, особенно учитывая непредсказуемость развития бунта.

Вобщем, было над чем поразмыслить. "Мюллер" взял листочек и стал писать фамилии воспитанников, отводил от них стрелочки к другим фамилиям, что-то подчёркивал, зачёркивал, ставил знаки вопросов. Он комбинировал и полностью погрузился в свои занятия. Это было его любимой стихией. Продолжая таким образом увлечённо работать, он не заметил, как время перевалило далеко за полночь. Зевнув и сладко потянувшись, он похрустел шеей, затем взял исчёрканные листы бумаги, поднялся и подошёл к сейфу. Открыв тяжёлую дверцу, "Мюллер" положил в него свои записи и вернулся к столу за делами. Уже собираясь закрывать сейф, вынимание "Мюллера" привлёк одиноко лежавший на отдельной верхней полочке лист бумаги. Взяв листочек в руку и повернувшись к свету таким образом, чтобы удобнее было читать, "Мюллер" глазами пробежался по коряво написанным строчкам: "Воспитанник Старинов, пользуясь своим физическим превосходством, силой завёл воспитанника Короткова в каптёрку второго отряда, где под угрозой расправы принудил к действиям сексуального характера".

"Ах, да! Как же я мог про это забыть?" - "Мюллер", промурчав какой-то мотивчик из модного фильма, вернулся за стол, сел и ещё раз внимательно перечитал текст. "Старинов, с ним всё понятно, Цван уехал на тюрьму, хотя как он сумел "Гвоздя"-то спалить х.з. Хитрый подлец, такой не пропадёт... Теперь Коротков... Так-с... Принудил к действиям сексуального характера. Хм... Это может сыграть...". "Мюллер", задумавшись, прикинул какую-то комбинацию, почесал пальцами левой руки мочку уха, потом взял остро отточенный карандаш и сделал в перекидном календаре на столе запись: "Коротков", подчеркнув её два раза, после чего вернул листок на место, запер сейф на ключ и, потушив свет, пошёл к стоявшему тут же в кабинете разложенному дивану и лёг спать.

Лёшка проснулся среди ночи, по какой-то странной и необъяснимой причине, связанной с внутренним беспокойством. Он открыл глаза и, приподняв голову, осмотрелся по сторонам. Пацаны крепко спали и сопели на всё помещение. Где-то несколько раз скрипнула койка. Всё было тихо и спокойно. Правда, на душе у Лёшки было тревожно. Лёшка пытался вспомнить, что ему снилось, однако ничего путного вспомнить не мог и, проворочавшись под одеялом ещё какое-то время, вскоре снова уснул и проспал уже до самого "подъёма".

страницы [1] . . . [4] [5] [6]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, Групповой секс, Изнасилование

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>