Горячая гей библиотека

Настоящий полковник (глава 11)

Часть 4

Велимир знал, как я весь год мучился, переживая отсутствие писем. Потому и настоял, чтобы мы в дни короткого отдыха поехали в деревню. Туда, где вырос. Где могилы самых близких мне людей.

Волновался до дрожи в ногах и руках. И всё только от того, что незаслуженно обидел названного брата. От того, что не написал ему сам. Я был обязан это сделать. Вместо откровенного послания напридумывал чёрте что, как самовлюблённый и избалованный болван. Забыв главное, в этом мире у меня единственный близкий родственник - Тимофей. Нельзя кидать камни в того, кто обожает тебя, кто, не обращая внимания на хамское поведение, по-прежнему заботится, посылая деньги и посылки.

Деревня раскрылась разом, как на бреющем полёте. Родной дом смотрелся особенно выпукло, сверкая новой крышей и яркой покраской стен. Не знаю отчего, ведь никому о приезде не сообщали, но стоило двум курсантам в лётной форме появиться на улице, как хлопнула калитка и из неё выбежал Тимыч. Он мчался ко мне, вытянув вперёд руки. Сграбастал. Поднял, уцеловывая и крича от радости.

На крыльце скромно стоял парень и улыбался точно так, как когда-то моя дорогая бабушка, а из открытой двери дома пахло только что испечёнными пирогами и горячим борщом. Мы долго сидели за столом в саду, принимая соседей, слушали и рассказывали, а ещё много-много ели.

Все дни, проведённые в деревне, оба были окружены вниманием и заботой. Иногда даже неудобно становилось от их количества. Показал Велимиру все свои любимые места. Купались в озере и загорали. Лазали в саду по деревьям и лакомились созревшими яблоками.

Меня радовали отношения Тимофея и Феденьки. Ничего такого не выпячивалось, но я видел, как хорошо им вместе, каким светом любви постоянно горят глаза Фёдора.

Каких-то откровенных разговоров наедине с Тимкой не случилось. Я жалел об этом. Мне необходимо было испросить его прощение. А уже позже, возвращаясь в училище, понял, что, видимо, ещё не пришло для этого время. Видимо, ещё носит мой старший брат боль потерянной любви ко мне.

А вот тому, как сложилось у них с Велимиром, удивился. Мой дролечка даже в собственной семье был постоянно в "зачехлённом состоянии", а тут настолько с парнями сдружился, что мог часами соловьём заливаться, то рассказывая что-то, то слушая сам.

Вернулись.

Наш временный дом встретил нас привычной тишиной и сладкими воспоминаниями. Срочно возжелали обновить их, поскольку так давно не уединялись в желании очередной раз выразить всю любовь, так распирающую обоих, что в штанах разом стало тесно.

Только здесь за толстенными стенами дома сталинской постройки точно осознавался смысл старинной английской пословицы: "Мой дом - моя крепость". И, согласно выданной справке из умной башки Велимира, уяснил, что данное выражение принадлежит английскому юристу семнадцатого века Эдуарду Коку. Смысл оного всеми воспринимается однозначно: дом - место, где каждый, имеющий его, может и должен чувствовать себя в полной безопасности.

Да, действительно, только здесь мы могли шастать голышом и трахать друг друга, где придётся. В полной уверенности, что никто за двойными дверями не услышит нас. Никто не увидит за толстенными портьерами на окнах. Никто не придёт на звук ора или мата, который всегда сопровождает наши совокупления.

Вот уж, воистину, дорвались! Часа три попеременно ублажали друг друга, а боевые мечи никак не хотели терять твёрдости и стойкости. Надеюсь, что впереди ещё так много дней и ночей, когда нашим хуям скучать не придётся. А что? Жить, так по-королевски, ебаться, так до полного изнеможения!

Встреча с сокурсниками была не менее тёплой, чем с родственниками. Даже наметили дружескую попойку в любимой кафешке, где вкусно кормят, а алкоголь можно принести и свой - на подобную шалость знакомые официанты постараются "закрыть глаза".

На четвёртом курсе преподы усиленно готовили нас к полётам на скоростных самолётах. Основной курс обучения чередовался: то теория, то практика. Но лётной подготовке уделялось много внимания. Это и высший пилотаж, и полёты в составе групп, а также занятия по применению учебного вооружения. Наиболее сложными приёмами, отрабатываемыми курсантами, являлись воздушный бой "один на один", а также перехваты.

Свободного времени было мало. По барам и клубам ходить мы не любили. А вот концерты классической музыки посещали часто, как и художественную галерею. Там Велимир устраивал целый экзамен, кто есть кто и что ими написано. А ещё много рассказывал, поскольку, в отличие от меня, он как житель столицы имел возможность ходить и в Третьяковскую галерею, и в Музей изобразительного искусства имени Пушкина.

Короткие каникулы в этот раз использовали для поездки по просторам великой страны - Советского Союза. Нас не волновала туристическая инфраструктура городов - успеем ещё и их когда-нибудь осмотреть, а вот красота природы затягивала, как омут. Забирались в медвежьи уголки, используя принцип автостопа, проезд на электричках, иногда поезд. Нам не нужны были гостиницы с огромным количеством звёзд, достаточно было сарая с сеновалом, скирды в поле или простого непромокаемого полога, растянутого над спальными мешками. Главное вместе, и чтоб никого рядом. Важно было чувствовать своим голым телом тепло любимого. И не важно, что ебались всю ночь. Утром мы бодро вставали и двигались дальше, полные неутомимой энергией и неизвестно откуда взявшимся силами.

На пятом курсе вся наша курсантская братия чувствовали себя уже настоящими лётчиками. Поскольку проходили курс боевой подготовки и применяли имеющиеся знания в реальных условиях. При этом оттачивались манёвры и приёмы боевого пилотажа на современных типах самолётов.

К примеру, учебный план лётчиков-истребителей включает достаточно много времени отработки каждого движения на тренажёрах, доводя его до автоматизма. Но не меньше часов проводили и на аэродроме. В реальных полётах шло освоение индивидуальной техники пилотирования, групповой слётанности, боевого маневрирования в составе пары. Отработка самолётовождения. Полёты по приборам "под шторкой" в сложных метеоусловиях. Мне особенно запомнились ночные вылеты. Сложно, но интересно.

Нас не просто качественно "хорошо" готовили к службе. Нет. От каждого добивались выработки навыков по максимуму, только - на профессиональное "отлично". И событие, произошедшее по весне, стало только тому подтверждением.

Те полёты, по завершении пятого курса, проходили на выезде. Южный аэродром, где уже давно царствовало лето. Вылеты проходили в привычном для всех режиме. Каждый получал за них то, что заслуживал. У меня в тот день что-то не заладилось, и вернулся я предельно расстроенный, мысленно проводя разборку полёта, готовясь к разговору с инструктором. После выполнения задания группа отлетавших располагалась на краю поля, недалеко от центра полётов.

Вот в небо ушёл и мой дорогой парнишка. Пахло сухой травой, хотя вокруг пробивалась новая травка. Она зеленела среди сухого ковыля и очень радовала.

Мы очнулись от полудрёмы и ленивого трёпа, заметив какую-то напряжённость и суету среди руководителей. Стали слышны громкие команды, отдаваемые сурово-резким голосом. Пришли в движение спасательные и пожарные машины. Поняли, что произошло что-то неординарное.

Всё дальнейшие мы узнали уже из рассказа самого виновника события - Велимира: "Полёт проходил чётко, согласно заданию. Постоянно контролируя приборную доску, взглянул на часы. Через двадцать секунд правый поворот и возвращение на точку. Выполнил всё, что полагалось по плановой лётной таблице. Себя и самолёт ощущал как единое целое! Радовался, что всё получается, что хорошо делаю то, к чему стремился всегда.

Именно в этот миг боковым зрением заметил нечто чёрное, промелькнувшее впереди. Самолёт тряхнуло. Двигатель смолк.

Попробовал запустить, не получилось. Повторное нажатие кнопки. Затем ещё и ещё раз. Тишина.

Самолет по инерции продолжает мчаться, но понимаю, что пройдёт несколько секунд, и машина начнёт терять высоту. Планировать или падать?

Доложил руководителю полётов: "Я - сто первый. Остановился двигатель. Предполагаю попадание птицы. Трижды пытался запустить, безрезультатно". Команда: "Повторить и постоянно быть на связи". Снова мой доклад: "Двигатель не запускается!" Голос в наушниках: "Ваша высота?" Сообщаю: "Пятьсот". Вопрос: "Что внизу?" Всматриваюсь, отвечаю: "Поле. Люди. Село".

Так. Если последует команда катапультироваться, сработает парашютная система и моё спасение. Но тогда неуправляемый самолёт ринется вниз, чтобы, ударившись о землю, громыхнуть огромным огненным взрывом.

И тогда могут погибнуть люди. Те, что работают внизу, в поле, а может, отдыхают в домах...

Провёл незримую прямую линию. От себя до предположительной точки соприкосновения с землёй. Самолет должен перетянуть через село, и вон на том жёлто-буром поле высота станет нулевой. Там будет посадка или...

Никаких или!

Натренированное тело готово к действию, сердце стучит ровно и чётко, рука твёрдо держит управление. Я знал, что такая посадка связана с огромным риском. В тот момент о личной опасности не думал, все мысли были о людях, что подо мной, на земле. Доложил руководителю полётов: "Иду на посадку".

Поле стремительно мчится навстречу. Поднял чуть выше нос самолёта - впереди вырастал пологий холм, и надо было как бы влезть на него. Влезть, но не врезаться.

Концентрация максимальная, я и самолёт - неразрывное целое. Касание.

Странно, но так отчётливо услышал шорохи шин о стерню. Сначала тихие, затем усилившиеся. Самолёт, притираясь теснее к земле, мчится вперёд. Возросла горизонтальная перегрузка.

Выдержать! Не бросить рукоять управления!

Скорость упала, развернуло вокруг правой плоскости. Быстро отстегнул ремни и за борт! Кубарем скатился на землю. Всё в порядке. Сам цел. Чудо-птица тоже"...

Вот такой он - мой сокурсник, мой друг, мой любимый человек.

Как результат - запись в лётной книжке: "Курсант Велимир Петрович Храбров готов к ведению боевых действий, днём и ночью, в любых погодных условиях. Оценка "отлично"".

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Военные

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>