BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Первый день в тюрьмеРейтинг: 1.28 (2802), Автор: кОлька Не буду рассказывать, как я оказался в СИЗО и за что. Длилось это недолго, всего пару
месяцев, но эти два месяца изменили всю мою дальнейшую жизнь. Так вот, в СИЗО перед
заходом в хату меня дёрнули к оперу, который был со мной очень предупредителен и почти
ласков. Предлагал защиту за сотрудничество, обещал в случае согласия поместить в хорошую
камеру, внеочередные передачки и всё прочее, что они в таких случаях обещают. От
сотрудничества я категорически отказался, на что опер сделал сочувствующее лицо и сказал,
что он всё понимает, что я, мол, тут человек новый и он не в претензии. Напоследок напоил
меня зелёным чаем (сказал, что чёрным чаем угощать контингент не положено) и выпроводил
из кабинета, сдав меня на руки другому вертухаю, что ждал под дверью. После этого мне
выдали матрац и кое-что из белья. Перед камерой завели в какой-то кабинет, заставили
стоять и ждать, пока вертухай поговорит с другим сотрудником и тот скажет, в какую камеру
меня вести. Пока я их ждал, с животом стало твориться что-то непонятное. Желудок то
скручивало так, что я приседал от боли, то его отпускало, но становилось просто невмоготу
от желания облегчиться, потом опять схватывало. В общем, пока меня вели вдоль длинного
коридора с однообразными железными дверьми, я чуть не обделался. Попытался попросить
вертухая завести меня в туалет, но он только рассмеялся и несильно стукнул меня дубинкой
по спине, от чего я слегка приспустил повидла себе в трусы. Сейчас, вспоминая тот
момент, я понимаю, что коридор был не таким уж и длинным, но тогда время растянулось, и
расстояние до камеры, возле которой мне приказали остановиться, казалось бесконечным. Я
из последних сил сдерживал позыв расслабить сфинктер и выпустить всё себе в штаны,
не дождавшись, пока откроют камеру. Только переступив порог камеры, я первым делом
кинулся к параше, сбросив возле неё все свои вещи и еле успев сорвать с себя штаны и
присесть над очком. Срал я громко, попукивая и выпуская из себя струи коричневато-желтоватой
вонючей жижи. Параша была отгорожена от остальной камеры небольшой стенкой высотой примерно
по грудь, и пока я срал, я вспомнил, что когда-то читал, что будто бы первым делом
при заходе в хату надо всех поприветствовать. На всякий случай я не стал ждать, пока
просрусь, и с толчка негромко выкрикнул что-то типа "привет арестантам" или что-то в этом
роде, точно не помню. В ответ раздалось дружное ржание, и чей-то голос сказал, что, мол,
жопе слова не давали, другой пошутил насчёт голоса из параши, а кто-то ещё заявил, что
чуханы сосем оборзели, первым делом парашу приветствуют, а уже потом арестантов. Получилось
очень неприятно: хотя я и не хотел ничего плохого, а вроде как получилось, что уже с первого
шага в неволе допустил серьёзный косяк. Закончив дело, я кое-как привёл себя порядок и
вышел из закутка параши, хотел подойти к двухъярусной железной кровати, что стояла ближе
к окну, и поздороваться с хмурым мужиком, все руки которого были в синих наколках (я где-то
читал, что самые авторитетные заключённые спят на нарах ближе к окну). Но мне не разрешили
это сделать. Только я сделал пару шагов, как мужик с татуировками окрикнул меня, типа, пидор,
куда ломишься, там стой. Я испуганно остановился, но потом всё-таки сделал ещё шаг вперёд,
чтобы подойти и как-то объяснить, что я не петух, что просто подвело живот. Но в этот момент
откуда-то сбоку меня ударили в бок чем-то тяжёлым, и я упал на пол, скорчившись от боли.
Ко мне подошёл какой-то жилистый невысокий кавказец и, присев возле меня на корточки, сказал,
что таким чуханам, как я, возле окна делать нечего и что говорить с паханом я буду, стоя
на коленях возле параши, иначе он меня своими руками в ней же и утопит. Потом он встал
с корточек и кинул куда-то в сторону, мол, Шнырь, иди помоги чухану подняться и базар
держать. Ко мне подскочил маленький юркий мужичок лет сорока и помог мне подняться с пола
и отряхнуться. Кавказец за это время подошёл к мужику с татуировками, и они о чём-то
негромко поговорили, после чего кавказец, сильно коверкая слова, приказал мне встать
на колени и слушать, что мне будет говорить пахан. Пришлось встать на колени и слушать.
Пахан встал, потянулся, хрустнув костями, после чего стал говорить. Он говорил, что я чушка,
не умеющая вести себя с людьми, и что, начав срать вместо приветствия, я нанёс оскорбление
всей хате, за что они меня могут прямо сейчас убить, и это будет по понятиям. Потом он
продолжил, что убивать он меня не хочет, но сегодня ночью мне придётся жопой ответить
за мой косяк, а чтобы я не вздумал выломиться из хаты до наказания, я должен до вечера
просидеть в закутке у параши, пока не позовут. А если я попытаюсь выйти оттуда, то мне
опустят почки. Мне ничего не оставалось, кроме как бросить свои вещи на ближайшее место
на нарах, а самому забиться в закуток под высоко стоящим бачком у стены параши. Время
от времени к параше подходили мужики поссать или посрать. Они, совершенно не стесняясь
меня, доставали свой прибор и делали дело, иногда как бы случайно поливая мне ноги
струёй мочи. Когда срали, то жопой опирались на мои ноги, и я боялся сдвинуться с места,
думая, что если я неудачно пошевелюсь и они запачкаются, то меня снова будут бить. Я,
конечно, попытался забиться в угол как можно дальше от очка параши, но всё равно к тому
моменту, как стали разносить ужин, края моих штанов уже были в моче и кусочках дерьма.
На ужин была какая-то осклизлая каша с куском получёрствого хлеба и еле закрашенный чай.
Миску и стакан мне принёс Шнырь, поставил всё на край параши и ушёл. Аппетита не было, я
вообще не мог представить, как такое можно съесть, но как только я отошёл от стены,
чтобы посмотреть, что в тарелке, ко мне тут же подскочил кавказец и прошипел, что если я
хочу поесть, то должен есть с пола, не беря тарелку в руки, а то хуже будет. В общем,
за тот вечер я выпил только чай и всё; съесть ту неаппетитную бурду, тем более наклонившись
у воняющей параши, я не смог. После ужина пришёл Шнырь, притянул моё ухо к своим губам
и начал шептать, что меня будут ебать с шампунем вместо смазки, а когда так трахают
в первый раз, неминуемы разрывы очка. Он мне предлагал поменять свитер, который был
среди моих вещей, на три пакетика с маслом от мивины и обещал помочь правильно смазать
мне очко, чтобы всё прошло гладко. К тому моменту я от страха, унижения и безысходности
почти ничего не соображал и согласился. Шнырь порылся в моих вещах, забрал себе свитер и
принёс мне три маленьких запаянных пакетика с маслом. Потом он сказал мне спустить штаны,
повернуться к нему попой и слегка наклониться. Я из-за плеча наблюдал, как он надорвал
каждый из трёх пакетиков и вылил масло себе на сложенную лодочкой ладонь, чтобы масло
не разлилось. Потом он стал макать средний палец в масло и засовывать его мне в попу,
смазывая очко и слегка массируя его. Было очень стыдно, но я думал только о том, что
иначе мне просто разорвут анус при попытке войти в меня. Все приготовления заняли
минут 15-20. Шнырь сначала запускал в меня только средний палец, но к концу он уже легко
мог ввести в меня два пальца, средний и указательный. Я слегка сгибал ноги в коленях,
чтобы ему было удобнее это делать в узком пространстве параши. После того, как в мою попу
с десяток раз вошли и вышли уже по два его пальца, Шнырь сказал, что я уже готов, и
посоветовал, когда будут вводить член, расслабить попу и тужиться, как при испражнении,
чтобы член легче входил. Потом он ушёл докладывать пахану, что "свежее мясо" готово.
К параше подошёл пахан вместе с кавказцем и ещё одним мужиком - грузным и сильным,
судя по его фигуре. Я в это время уже успел натянуть штаны и опять стоял под бачком
унитаза в конце параши. Пахан сказал мне взять полотенце и идти с ними в другой край
камеры. Там мне приказали полотенце положить на пол, а самому раздеться догола и встать
на четвереньки, не наступая на полотенце. Я сделал, как приказали, и сзади первым
пристроился пахан. Почувствовав, как его член входит мне в анус, я испугался и дёрнулся,
за что тут же получил сильный удар по почкам, а пахан лишь сильнее взял меня за бока и
стал насаживать на стоящий кол своего члена. Всё было как будто не со мной. Я чувствовал,
как его член продирается сквозь мой сфинктер и входит в мою прямую кишку, чувствовал его
член у себя в прямой кишке, то, как он выходит из неё и снова входит, и в то же время
у меня было такое ощущение, будто я вижу всё это со стороны и весь этот ужас происходит
не со мной. Не помню, сколько времени это длилось. После того, как пахан кончил
в меня, он вытянул член, встал и, обойдя, взял меня за волосы, придвинул член к моим
губам и приказал мне его тщательно облизать. На члене были частички чего-то коричневого,
но я выполнил его приказание, облизал его и, подержав во рту, немного пососал, двигая
по его члену языком, как по сосательному леденцу, чтобы на нём не осталось ничего из моей
попы. В этот момент я даже не почувствовал ни отвращения, ни запаха кала. В голове билась
страшная мысль, что меня опустили и что теперь это навсегда. Потом ко мне сзади и
спереди примостились кавказец с тем здоровенным мужиком (мужик сзади, а кавказец
со стороны рта) и начали качать меня с двух сторон. Помню, что мужик кончил минут
через 15, а кавказец с длинным кривым членом так и продолжал насаживать мой рот на член,
запустив мне туда большие пальцы и крепко держа меня за скулы остальными. Когда он
наконец-то кончил мне в рот, я даже не почувствовал вкуса спермы. Была только боль и
страшная усталость. В эту ночь мне разрешили лечь на нижний ярус кроватей - тех,
что стояли ближе к параше. Засыпая, я слышал смех и обсуждение моих сексуальных достоинств.
Ночью меня разбудил кавказец и заставил вылизать ему очко после того, как он сходил
по-большому... Это был самый страшный день в моей жизни.
Этот гей рассказ находится в категориях: Тюрьма, Изнасилование, Групповой секс
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|