Горячая гей библиотека

Правила хорошего секса

Часть 2

Я покрыл карты и внимательно посмотрел на Мишу. Его снисходительность угасла, уступив место необычайной уверенности и спокойствию. Мне захотелось поцеловать его в аристократические сомкнутые губы, которые он, словно назло, только что облизнул. Я сделал большой глоток шампанского и через несколько секунд ощутил сокрушительный удар эйфории в мозг. Номер стал просторнее и уютнее, свет непонятного для меня источника стал ярче и мягче. Мишины части тела стали втрое притягательней, чем они казались в банкетном зале.

- Приятное шампанское, да? - спросил Миша.

Я промолчал. Игра шла своим чередом, и через несколько ходов желание поцеловать Мишу затмило новое желание - проиграть ему текущую партию. Это поражение заставит меня раздеться и стать его искусителем. Я должен отступить назад, чтобы прыгнуть дальше и стать хозяином положения.

- То есть кончить - это не главное для тебя в сексе? - вернулся я к разговору.

Я люблю, когда парни рассуждают о сексе. Их голос делает мои представления и домыслы осязаемыми, а их половые органы словно становятся соучастниками разговора.

- Не главное, - согласился Миша. - Главное - это обстоятельства, - и неожиданно добавил: - У меня всего две карты.

Он поднял эти карты к переносице и поверх них смотрел на меня своими восхитительными глазами. У меня осталось пять карт, из которых я выложил два козыря в надежде, что он их возьмёт, однако Миша покрылся.

- Я выиграл, - сказал он спокойно, но не без удовольствия и приказал: - Снимай штаны!

В силу своего воспитания я рано лишился чувства стеснения, но и не приобрёл бесстыдство. Вкупе с объектом своего вожделения раздевание для меня стало предметом особого удовольствия. Я поднялся и не спеша, хотя и демонстративно снял джинсы. Миша пил шампанское и смотрел на меня оценивающим взглядом. Когда я снова сел по-турецки, он продолжал смотреть на моё нижнее бельё. Я поймал этот взгляд и в очередной раз оказался благодарен не помню каким людям и обстоятельствам, которые приучили меня не только тщательно подходить к выбору трусов, но и менять их каждый день.

- Ещё партию? - спросил я.

Миша кивнул головой вместе с бокалом. Я перетасовал карты и заново раздал их.

- Что тебе нравится в парнях? - задал я вопрос, наблюдая, как Миша сортирует карты в руке.

- Ты спрашиваешь, почему меня влечёт к ним? - спросил он.

Я кивнул головой.

- Много лет назад я страдал от низкой самооценки, особенно при общении с ровесниками. В своих фантазиях я представлял себя такими же, как они - сильными и гармоничными. Поэтому я стал любить в парнях то, чем сам не обладал, - силу, мужественность, уверенность, наглость. Первый секс с парнем принёс невероятное облегчение моим страданиям, и я полюбил самих парней. С тех пор я занимаюсь с ними сексом. Мне нравятся далеко не все мужчины, и иногда мне нравятся женщины. Но, в общем, я люблю сильные руки, широкие плечи, рельефные части тела, я люблю грубую мужскую кожу. Особенно меня возбуждает упругий член. В голых мужских телах я черпаю своё вдохновение, они придают моей жизни вкус и заставляют вращаться мой мир.

Миша закончил фразу и картинно покрыл мою карту валетом, который смотрел на меня так же небрежно и снисходительно, как Миша смотрел на меня в банкетном зале.

- Ты не думаешь, что твоё отношение к сексу очень сложное?

- Отнюдь! Невозможно приготовить хороший ужин, не разбираясь в еде или в способах её приготовления. Всякий раз, когда ты что-то меняешь в своей жизни, это означает, что ты это проанализировал и дал всему свои имена. В сексе дела обстоят точно так же. Всё приходит со временем и с опытом.

- Могу себе представить, какой у тебя опыт, - произнёс я медленно, почти с вызовом.

- Я не коллекционирую парней, - спокойно ответил Миша и добавил: - Бито! Если угодно, я шмель, который опыляет цветки, получая нектар несколько иным способом.

- Противоестественным?

Миша сморщился:

- Пусть подавятся собственной слюной те, кто считает это противоестественным. Человек - существо социальное, и тот секс, которым он занимается, - это издержки общества, а не надругательство над природой. Хитросплетения человеческой морали и природных инстинктов порождают массу противоречий. Что здесь противоестественного?

- В погоне за удовольствием люди перестают рожать потомство. В этом противоречии победителем всегда выходит мораль.

- Чепуха! - Миша снова сморщился и добавил: - Бито! Люди перестают рожать, потому что это дорого, а не потому что мужчины кончают друг в друга. А что касается морали, о ней любят говорить, но многое из того, что делает человек для человека, используется как атрибут сексуальности - одежда, косметика, парфюмерия, дорогие машины, алкоголь.

- Одежда нужна для того, чтобы прикрыть нагое тело.

- Да, но её изготовление давно и далеко вышло за пределы этой утилитарной функции. Мода - это способ обратить на себя внимание. Так проще найти, с кем можно переспать.

Я почти не следил за игрой, хотя и не выказывал явное желание проиграть, но я испытал огромное удовольствие, когда Миша спокойно сказал:

- Я снова выиграл. Снимай трусы.

Я поднялся с пола и стянул с себя трусы. С вызовом, который состоял в том, что я смотрел Мише в глаза, я смял трусы и бросил их на кровать. Наконец возбуждение, которое до этого лишь томилось во мне, нашло выход. Мой член начал увеличиваться, что явно понравилось Мише. Он переводил взгляд то на меня, то на мой член и игриво заметил:

- Когда раздавали улыбку, ты, видимо, стоял в очереди за членом.

- И выстоял её! - парировал я. - Несмотря на то, что очередь была длинной.

Миша улыбнулся и отпил шампанское:

- Целеустремлённый! Это похвально! Ещё партию? - спросил он.

- Ещё, - согласился я.

Не знаю, поддавался ли Миша, но через пять минут третью партию он мне проиграл.

- Твои желания тебя не подводят, - заключил он.

- А чего я желаю? - спросил я.

- Раздеть меня, - ответил он и облизал верхнюю губу.

Я попросил его снять джоггеры. С полуулыбкой Миша встал, не спеша расстегнул пуговицы и снял их с себя. Он тоже смотрел на меня и в завершение так же, как и я, смял джоггеры и кинул их на кровать к моим трусам. На нём были белоснежные плавки, едва приспущенные, и они, скорее, прикрывали часть его тела, нежели служили нижним бельём в прямом смысле этого слова. Впрочем, в этом не было ничего удивительного с тех пор, как я понял, что Миша тщательно спланировал наш внезапный вечер.

- Можно сыграть ещё одну партию, - сказал Миша, поймав мой взгляд на своих плавках.

- Играем! - ответил я, чувствуя, как возбуждение накрывает меня с головой.

Или он проиграет и снимет плавки, или я это сделаю сам.

Я проиграл последнюю партию и, сняв футболку, остался совершенно голым. Целую минуту мы молча смотрели друг на друга, цепляясь взглядами за части тела. Потом я залпом выпил оставшееся шампанское и на четвереньках приблизился к нему. Я был готов. Интересный и непринуждённый разговор, который, по словам Миши, мало кто может вести, подвёл нас к логическому завершению.

Я взял его за скулы и погрузился в красную негу его губ, хранящих вкус шампанского. Каждый поцелуй был сильнее предыдущего, и с каждым поцелуем я продолжал подбираться к нему так, что, в конце концов, я опрокинул его на спину и лёг сверху. Он потрясающе пах, он был прекрасен на вкус, его кожа была чарующей, волосы мягкими, а глаза - неземного серого цвета. Миша в ответ на мои поцелуи ласкал мою спину и прижимал меня за ягодицы к себе, к тонкой ткани его белья, которая беспощадно сминалась под трением наших эрегированных членов. Затем он внезапно приложил усилие, и мы перекатились по полу. Оказавшись на мне, он поцеловал меня и сказал:

- Правило второе: соблюдай чистоплотность.

Я нехотя поднялся и вслед за Мишей пошёл в ванную. Это была большая комната, облицованная плиткой миндального цвета, с душевой кабиной и целой коллекцией махровых полотенец. Миша через голову снял футболку и скинул плавки. Как человек, который считает, что в каждом аккорде гармонии должен быть один фальшивый звук, я искал в Мише изъяны и полагал, что этой фальшью станет его маленькое или некрасивое достоинство. Но у него был прекрасный ровный член с орнаментом набухших вен. Я взял его в руку и оголил головку. В этот момент всё моё естество содрогнулось в предвкушении секса, который вот-вот начнётся.

Мы вошли в душевую кабину. Вода всегда потворствовала сексуальности. Словно увеличительное стекло, она умножает достоинства обнажённых тел, и часто лишь ей одной позволительно прикасаться к телу и гладить его во всех местах, к которым мы только мечтаем прикоснуться. Но теперь и у меня была эта возможность. Вслед за струями воды я гладил тело Миши - шею, плечи, грудь, руки, спину. Я вёл свои ладони по его телу всюду, куда вода указывала путь, - по ягодицам, в промежность, по бёдрам. Так же, как и вода, я обхватил его член одной рукой, а другой - его яйца.

Не переставая целоваться, Миша взял гель для душа и, подняв его над нашими головами, вылил на нас густую жидкость. Мы начали втирать его в свои влажные трепещущие тела, и через пару минут похотливых движений мы оказались заключёнными в один большой пенный кокон, из которого периодически, разбрасывая хлопья пены, вырывались наши стоящие друг на друга члены. В финале правила чистоплотности мы вооружились лейкой душа, но не столько для того, чтобы смыть пену, сколько для того, чтобы иным способом поласкать друг друга. Мы направляли струю сверху, сбоку, снизу, мы направляли её между ног, доводя себя до исступления.

После душа мы наспех вытерлись полотенцами и вернулись в комнату.

- Правило третье, - сказал Миша с той же интонацией, с какой объявлял предыдущие правила. - Безопасный секс.

Из тумбочки возле кровати он достал упаковку с презервативом и опустился передо мной на колени. Он взял мой член в рот и дважды глубоко заглотил его.

- Есть два равновеликих удовольствия - впускать и входить, - сказал он, надевая на мой член презерватив. - Я люблю, когда в меня входят, и я обожаю входить в других. Из всех форм подчинения людей самое сильное - это сексуальное подчинение. Его отличительная черта - безраздельное телесное и духовное обладание. Это органический слепок, в котором удовольствие не принадлежит никому по отдельности, а только двоим. Я буду продолжением и воплощением твоего удовольствия.

После этих слов Миша забрался на кровать и повернулся ко мне спиной. Опираясь на вытянутые руки, он выгнул спину и широко развёл ноги. Глядя на него, я понял, что всё вокруг перестало быть для меня сколько-нибудь значимым: июльский зной, рабочий день завтра, рутина, съём квартиры на лето, то, что мы незнакомы с Мишей, то, что эта встреча может быть первой и последней. Я смотрел на его спину с эротическим жёлобом позвоночника, который словно истончается на копчике, а затем стремительно переходит в иную, более чувственную глубину - промежность между ягодицами. Я смотрел на его анус и предвкушал, как через пару мгновений я введу в него свой член. Это было не просто сексуально и это было даже не приглашение. Это был приказ действовать.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Молодые парни, Случайное знакомство

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>