Горячая гей библиотека

Неудавшийся поход (глава 9)

Часть 2 (последняя)

Примерно час мы протирали, драили, мыли, натащили дров и развели огонь. Из шести матрацев сделали ложе. Иван приволок из кладовки пару комплектов постельного белья, подушки и одеяла. Застелил. Перетащили вещи. Сходили отлить и в душ, где, повизгивая и порыкивая от ледяной воды, быстро помылись. Растёрлись полотенцами докрасна. Вернулись и расслабленно завалились на новое ложе. Парень поднялся и подбросил в камин дров. Вернулся. Уселся мне на грудь и прижал мою голову к ширинке чёрных джинсов. Там каменел его жаркий болт.

- Ну что, начнём?

- Погоди, Ваня. Ты забыл - выпить мне надо.

Встали. Я вытащил из пакета Hennessy. Разлил по стопкам из нержавейки. Парень мотнулся на кухню и принёс на тарелке яблоки. Выпили.

Я резко встал. Ванька тоже мгновенно взвился на ноги.

- Ты хорошо подумал?.. Повтори ещё раз, чего ты хочешь.

Голос звучал металлом.

- Сейчас я хочу тебя е**ть. В рот.

Мгновенный хук слева, и парень отлетел к постели. Тут же бросился на него. Он вывернулся. Заехал мне в челюсть. Отбросил его ногами и снова подмял под себя. Мы рычали, как звери, били друг друга по чём попадя, матерились и катались по полу. Я тяжелее и сильнее. Он более ловкий, вёрткий, быстрый. Попеременно то я, то он оказывались сверху. У обоих каменно дыбилось.

В какой-то момент я завалил его на спину, улёгся сверху и развёл ему руки по ширине плеч. Он бил меня головой, разбрызгивая слюну и слёзы, пытался укусить. Обхватил мощными ногами за бёдра и, выгнувшись дугой, попытался перевернуть нас. Я развёл ноги пошире, и у него ничего не вышло. Дождавшись, когда он устанет, я стал вминаться бёдрами в его стояк, прильнул к бычьей шее в засосе. Это был такой кайф!

- Не-е-ет! - взревел он, кончил и обмяк.

Шумно дыша, я подошёл к столику и из горла хлебнул коньяка.

- Я всё равно тя вы**у... Ты сука, шалава, кобелиная подстилка! Но... я, кажется, тебя... люблю, - стонал он.

Рванул к нему. С размаху влепил оплеуху и заорал:

- Никогда - слышишь, щенок. Никогда я блядью не был, и твоей не буду. Недоволен? - Съ**ал на**й! Пусть лучше они меня ебут... и я их. Запомни! Или мы вместе е**мся на равных, или я тя один. И не тебе решать, быть ли мне ещё с кем-то... Глупость я сейчас скажу огромадную, но и ты мне... как бальзам на душу,.. и я в тебя... втюрился сразу... как пацан зелёный. Может, даже полюбить смогу... Мне тоже никто на**й больше не нужен. Но... решать тебе...

Вышел к умывальнику, смыл кровь с лица. Кровоточила разбитая верхняя губа. Ледяная вода остудила. Чувствуя, как горит, подёргивается и разбухает скула, уселся в беседке и закурил. Видно, придётся убирать свои вещи обратно из нашего романтического гнёздышка. Хм, каким оно могло стать?.. А, по**й. Я ему всё сказал.

Из дома вышел Ваня с полотенцем. С распухшим лицом в крови, не знаю чьей. Хмуро зыркнул исподлобья, умылся и побрёл обратно.

Не хотелось его видеть. Зашёл к пацанам и завалился в постель. Те сразу засуетились, стали расспрашивать. Витя метнулся в кухню и притащил кулёк со льдом. Дрон стал осматривать тело. Только Богдан сидел безучастно и настойчиво ловил мой взгляд. Андрей, сидя у стенки, подтащил к себе, уложил мою голову на колени и приложил к скуле лёд. Витя примостился снизу, нежно поглаживая грудь и живот. Бодя вышел. Дрон рокотал всякие успокоительные глупости ласковым басом своим и поглаживал меня по щеке. Минут через 10 вернулся старшой. Сказал, что Ваня закрылся у себя. После ужина в честь гостя решили сделать барбекю из кабанчика. Ужинать я не пошёл. Парни притащили жратву и закуску в комнату. Принялись пить первачок. Я уныло напился, завалился на боковую и вздремнул.

Разбудили меня, когда всё уже было готово. Дождя и ветра не было. Невзирая на холод, решили уговорить кабанчика в центральной беседке под салаты и водочку. Развели большой костёр. Комаров уж который день не было вообще. Пацаны в ярких лыжных комбинезонах выглядели довольно экзотически. Все как-то даже чересчур веселились и хохмили. Я постоянно ловил на своей побитой роже удивлённые и злорадные взгляды.

Посреди веселья решил покурить у огня. Подошёл Петр:

- Рассказывай, что у вас. Иван молчит и пьёт.

- Разборки вышли... Твой захотел меня подмять под себя как актив. Я ему популярно всё объяснил. Слов оказалось мало. Пришлось применить силу... Он решил настоять на своём. Всё.

- Ясно, бля. "Милые ссорятся..." Не бзди. Я его знаю. Горячий он у меня, вспыльчивый. Отойдёт. Но это и хорошо. Если б ты его уже выеб - писец котёнку. Не возбухал бы. А так уважуха. Мужик растёт. К утру коль не примет этого, больше его не увидишь... Ладно, держись. Пойду к Остапу бухать. Нам от кабанчика тоже перепало... На базе мы нынче ночуем.

Я с пацанами засиделся у костра допоздна. Вани нигде не было. Тоже со старшими заливается небось. Народ почти весь уже свалил в дом. Холодно. Решили тоже возвращаться в тепло. Кончились сигареты. Вспомнил, что вещи мои уже наверху. Решил сходить за новой пачкой.

Дверь в залу была приоткрыта. В камине догорали рубиновые угли. В тусклом свете дворового фонаря, пробивающегося сквозь тюль, на постели темнела скрючившаяся фигура сопящего Вани. Стало довольно прохладно. Сходил за дровами и подбросил в камин побольше. Сухие, они загорелись почти сразу, и я на какое-то время застыл возле огня, всматриваясь в оранжево-сине-зелёные его язычки, жадно лижущие древесину. Огонь оживал, разгорался, озаряя всё вокруг глухими красно-оранжевыми сполохами. Обернувшись к распростёртому на покрывале одетому парню, заметил на полу рядом валяющуюся пустую бутылку. Ваня сам вылакал почти весь коньяк.

Не хотелось его тревожить. Взяв пачку сигарет, я уже выходил на перекур... но передумал. Надо-таки раздеть и уложить его в постель нормально. Пусть спит спокойно - переночую у пацанов.

Вернулся. Куртка, свитер, кроссовки, джинсы перекочевали на кресло. Отвернул одеяло, перекатил безвольное тело на простыню и уже хотел укрыть его, когда он вырвался из пьяного забытья, но не окончательно.

- Кир, ты... Я так ждал. Я... так люблю. Останься, не уходи. Кирушка, я так тебя... - залепетал он пьяно, слабо обнимая меня и льня ко мне всем телом.

Дальше лепет стал совсем уж неразборчивым, и Ваня принялся слюнявить мне лицо и шею подобиями поцелуев... Я был сильно на взводе, возбудившись ещё при его раздевании. Хотел его неимоверно. Спокойно мог воспользоваться этим телом и трахать его, как и сколько желал... Но так было нельзя. Это было неправильно, подло. Преодолев себя, я, целуя и обнимая его ласково, ворковал что-то успокоительное, пока он не затих снова. Осторожно выбравшись из постели и укрыв его, тихо покинул залу. Надо было успокоиться.

Вышел во двор. Ветра почти не было. Оранжевый свет фонаря обогатился холодным серебристым светом ущербной луны и миллиарда громадных звёзд, сияющих на бархатно-синем безоблачном небе. Словно умножая их, на фоне чёрных стен гор мерцали редкие зеленоватые огоньки светляков. Побродив по двору, налюбовавшись Млечным путем, я уже возвращался обратно, когда из дома показался Пётр. Увидев меня, он широко улыбнулся, подошёл и обнял. Он тоже был хорошо выпившим, но не пьяным. Прижав к себе, мужик засосал меня мощно в губы, оторвался и потащил к газели. Когда мы оказались у её боковины, противоположной дому, Петро вновь принялся жарко целоваться, обнимая, гладя и прислоняя спиной к борту машины. Оторвался и зашептал:

- Ну что, не помирились? Знаю, знаю... Малой нажрался в умат, и я его оттащил в залу. Дрыхнет счас без задних ног. Спецом его с Остапом споили - пожалели... А мы, Кир, мы не спим. И... я ещё хочу... напоследок. Как днём. Дважды кончить... от тебя, но не так... Кир - давай. Точно в последний раз. А Ванька, сам увидишь, к утру уже оттает. И всё у вас будет путём. Подари мне этот кайф!

Он вновь принялся лихорадочно зацеловывать меня, гладя и крепко, по-мужски обнимая. Едва улегшееся после сына возбуждение по новой вспыхнуло с отцом. И я отвечал ему не менее пламенно, дурея от ощущений сильного тела, мощного аромата самца, его железного долбака, вминающегося в живот.

Отстранившись немного, Пётр надавил мне на плечи руками, опуская вниз, расстегнул и стащил до колен штаны и воткнул в рот свой каменный болт. Закачал, яростно е*я на всю длину. Я лишь пассивно принимал его в себя, упёршись затылком в борт газели, оглаживая волосатые мощные бёдра и зад. Затем пробрался к очку и воткнул в него сразу два пальца. Глухо рыкнув, Петро задолбил ещё яростнее и, ворвавшись в горло, задёргался в оргазме... Едва дождавшись конца своего кайфа, рванул за плечи вверх и снова принялся взасос целовать, глубоко проникая в рот языком и сплетая его со своим.

- Так, вот так, кобель. Правильно. А теперь вы**и меня! Вы**и, чтоб я умер от кайфа, разорви меня своим буем!.. Счас, погоди, счас-счас...

Он отпустил меня, вытащил ключ, путаясь в штанах. Достал из бардачка какой-то гель, выдавил на ладонь целую кучку и, заведя её за спину, растёр по очку. Лихорадочно, в дикой спешке. Упал грудью на седушку, отклячил зад и, разведя ягодицы, прохрипел:

- Давай, бля, засаживай! Въ**и, сразу на всю. Кир!

Я в полном ахуе от такого экстрима буквально полыхал страстью. В любой момент из дома мог появиться кто угодно. Тут, правда, был свой нюанс: и дом, и туалет были на линии, противоположной нашей стороне газели, да и далековато она была от входа. Но мало ли кому чего вздумается посреди ночи...

Тем не менее, дрын стоял столбом и чуть ли не лопался от наполненности. Стоило услышать мне зов Петра, как я в один момент уже засадил в него с размаху, вызвав у того облегчённо-болезненный всхрап, и задолбил на полную катушку, накрепко зажимая бёдра мужика. В мёртвой тишине двора стали раздаваться, казалось, оглушительные шлепки двух тел, но обращать на них внимание не было никакой возможности. Дикое желание обладания затмило разум полностью. Не прошло и 2-х минут, как я вдруг, неожиданно даже для себя, как-то напополам с болью кончил, когда перед внутренним взором мелькнуло лицо Вани, весело ухмыляющегося. "Бля, невозможно! Как так?" - не мог прийти в себя я.

Долбак торчал, и не думая опадать. Дико, яростно хотелось ещё! Сфинктер Петра жадно жамкал ствол, даря острое наслаждение. Меня била крупная дрожь, над схлестнувшимися телами пар стоял столбом! И я пошёл на второй заход. Теперь уже не так рьяно, размеренно задвигался, плотно обжатый нутром мужика, чутко отзываясь вспышками наслаждения на каждую его неровность. Таранил мощно, на всю длину, мимолётно замирая ободком залупы на пульсирующем сфинктере и въезжая до хлопка яиц. Руки заскользили по мокрой от испарины широкой спине, задирая свитер до загривка. Входил до конца и начинал им двигать едва-едва, оглаживая волосню торса и теребя твердеющий болт Петра. Срывался на лихорадочные движения бёдер и плавился в остром, как бритва, и нежном, как пух, восторге, уносясь сознанием в нирвану. Казалось, так в нём я мог пребывать вечно, долбя и потрахивая, обнимая и жамкая это сильное тело.

Не знаю, сколько это длилось - минуту, десять, полчаса, и, когда мягкие волновые обжимания сфинктера стали сильнее и чаще, я с каким-то махоньким внутренним сопротивлением - постой, не спеши, не так быстро, ещё! - взлетел на вершину экстаза и забился в его залпах, упорхнув из реальности. Долго, очень долго пребывал я в ней, уже не фонтаном и не залпами изливаясь в Петра и вместе с ним.

Пришёл в себя, когда мы тряпичными куклами боком лежали на холодной земле, так и не расцепившись, от холода. Обнажённые части тела были липкими от пота, в душе царила блаженная пустота. Нехотя заворочались, расцепились, никакие забрались в салон. Всё молча. Намочив полотенце, кое-как обтёрлись. Пора было расходиться. У машины крепко пожали друг другу руки. Петро обнял меня, поцеловал:

- Это было!.. Так никогда, даже в молодости... Так больше мне ни с кем... До смерти не забуду. Никогда...

Ещё один крепкий короткий поцелуй, и мы разошлись.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики, Групповой секс

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>