Горячая гей библиотека

Присяга

Часть 1

Нас всех выдрали из обычной жизни, из наших привычных будней и праздников. Безжалостно оторвали от мам и пап, от невест и друзей, от нехитрых или грандиозных планов, которые каждый из нас строил на грядущую неделю, год, к чему стремился, на что надеялся... И эта незримая, но цепкая рука, отодравшая от всего этого, родного и уютного, сгребла нас, неотёсанных салаг, в длинный военный эшелон, медленно ползущий с долгими остановками на всех станциях и полустанках неизвестно куда.

Наша гражданская жизнь вместе с нашими семьями вдруг осталась где-то там, далеко за бортом, вне видимости, в недосягаемости... На весь следующий год нашей новой семьёй становились мы сами да ещё отцы-командиры. Кто-то легко пережил эту несправедливую замену, как лопоухий пиздобол Сашка Рухленко, у которого рот не закрывался, кажется, 25 часов в сутки, а кто-то горько переживал и замкнулся в себе или обалдело пребывал в прострации, не понимая как себя вести, что делать... Для всех нас начиналась "армейка".

Не знаю, стремился ли кто-то из очередного призыва попасть сюда добровольно, по искреннему желанию (по крайней мере, я таких не встречал), скорее, все мы просто приняли нашу участь как неизбежность, как краснуху или ветрянку. Напрягало даже не то, что нас беспардонно выдернули из привычной гражданской жизни, а та неизвестность, что ждала впереди. Все ли вернёмся обратно живыми и здоровыми? Конечно, и в обычной жизни может случиться всякое, к тому же мы ехали не на войну, а на обычную службу в армии, но, согласитесь, когда всем подряд дают в руки автоматы, запихивают в тесную внутренность танка или выталкивают с парашютом за километр над землёй, свернуть шею шансы сильно повышаются.

Старшие ребята рассказывали, что на каждые ученья даже закладывают процент потерь личного состава и техники. Техника-то хуй с ней, а личный состав - это как раз тот же Рухленко или я, или парень, который всё время дрыхнет на третьей полке как сурок. Может, он там уже умер? Да нет, на перекличку и жратву всё-таки спускается. Старшими в нашем вагоне были молодой летёха и два сержанта, которые, не переставая, бухают отобранной у нас водярой в своей плацкарте с занавешенными простынями. Или, хуй его знает, чем они там занимаются, может, трахаются по кругу? Хотя, наверное, это я размечтался. Вот, помяни чёрта, он и явится...

- Так, всем приготовиться к перекличке, - раздаётся зычное в начале вагона.

Очередная проверка. Да куда тут сбежать-то с подводной лодки? В смысле, из закрытого вагона в военном эшелоне. Но порядок есть порядок. К этому теперь всем нам надо привыкать. Кончился блатной расслабон юности (надеюсь, только на время).

- Кто у меня тут? - заходит в нашу плацкарту сержант.

Блядь, кто у него тут? Да всё те же, никто больше не родился и, слава яйцам, не умер. Но формальная перекличка в этот раз разнообразилась новыми вопросами, типа, образование, кто где работал, где живёт (сука, все мы теперь живём в этом грёбаном вагоне). От сержанта за километр разит перегаром. Как только лейтенант разрешает столько пить своим подчинённым, хотя, наверное, и сам он валяется в отрубе на полке?

Вечно спящего Гоги (наконец, услышал, как его зовут) тоже стащили с верхней полки. Симпатичный такой, короткостриженый кавказец, худющий, как швабра, сонно хлопает глазами и на все вопросы отвечает с задержкой, как старый затюканный компьютер. Чувствуется лёгкий грузинский акцент, который нас всех веселит (небольшое развлечение в скуке долгой поездки).

- Гоги, это Георгий что ли? - уточняет сержант.

- Гоги, это Гоги! - гордо произносит парень и поднимает указательный палец вверх.

- Неужто бог? - наигранно удивляется сержант, уставившись на палец, и мы все тихо ржём.

- Ладно, хуй с вами, Гоги писать проще. Гражданская профессия? - задаёт очередной вопрос сержант, держа пухлую папку с нашими досье.

- Прадавэц мандаринов, - отвечает Гоги, и наша плацкарта взрывается смехом.

Сержант вылупился на Гогу и прикрикнул, чтоб перестали ржать.

- Не понял?

- Пра-да-вэц манда-ринов, - невозмутимо, растягивая каждое слово, повторяет Гога и, понимая, что ему не верят, поясняет. - Я же из Сочи. Когда поспевают мандарины, мы с братом их продаём. Так что я прадавэц мандаринов. И еще фэйхоа...

- Блин, давай остановимся на мандаринах, с фей-хуями в армии уже перебор, - записывает сержант в свой талмуд.

- Во, - встревает Рухленко. - Раз продавец, будешь в части пилотками торговать.

- У нас для этого зам по тылу есть, - осаждает сержант. - Ему конкуренты на хуй не нужны.

После этого к Гоги намертво приклеивается кликуха "Мандарин". Его уже не отпускают на свою полку, и ребята закидывают вопросами: где конкретно живёт, что делает, пока эти мандарины не созрели, и вообще как там в Сочи? Насколько я знаю, Мандарин - единственный парень из Сочи в нашем вагоне. Всем интересно. Ответы односложные, с ленцой. В полузакрытых глазах Гоги какая-то заспанная грусть. Ему явно неинтересно с нами, но он отвечает, типа, всё равно ж не отстанете... Наконец, викторина окончена, и нашими ушами опять завладел неугомонный Рухленко. Анекдоты и байки из него так и сыплются горохом, как из бездонной бочки.

- Закурить будет? - обращается ко мне Мандарин-Гоги.

- Пока еще есть, пойдём перекурим, - отвечаю, вставая, и мы плетёмся с ним в тамбур.

- По ходу, ты год не спал. Бока не болят? - начинаю я разговор, поднося зажигалку.

- А чего еще делать? Телека нет, карты отобрали, трахаться не с кем...

- М-да, нам всем теперь весь год не с кем будет.

- Как знать, - лениво пожимает плечами Мандарин и скрывает лицо в облачке выдыхаемого дыма.

Я так и не понял, шутит ли он... Хотя... Возле любой части живут люди, а значит, солдаты куда-то ходят в увал. Ну, и трахаются там, конечно.

- Я Валера, - подаю руку для знакомства.

- Гоги, но вам, русским, можно просто Гоша, - вяло жмёт в ответ мою руку Гоги.

Он весь какой-то худющий, как анарексик, вместо живота - впадина до самого позвоночника. Представляю, как прикольно на нём будет держаться военная форма, и не могу сдержать улыбку. Однако парень всё-таки не из костей и кожи, жилистые руки говорят, что он даже может быть сильным. Просто есть такой тип людей - на вид глиста глистой, а человека легко поднимает.

- Тебя кто-то ждёт после армейки? - задаю дежурную фразу.

- Брат, отец, - нехотя отвечает Гоша.

- А девушка?

- Нэту, - отмахивается он.

- Чо так? С кем-то трахался уже?

Блин, и какого хуя меня попёрло в эту тему? Ща спросит в ответку про меня, а мне и сказать-то будет нечего.

- С братом, - не моргнув выдаёт Гоша, и я чуть не роняю сигарету, открывая рот.

- Хах, прикольно, - выдавливаю наконец из себя хоть какой-то ответ, понимая, что это, конечно, шутка от неулыбчивого Мандарина, однако уточнять, разумеется, не стал, как, в свою очередь, и Гога.

- Ладно, спасибо за сигаретку, пойду я залягу, - дружески хлопает по плечу мой новый знакомец, и мы плетёмся обратно к байкам громкого Рухленко.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Молодые парни, Военные, Азия и Кавказ

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>