Горячая гей библиотека

Василиса

1998 г. Посёлок-аул городского типа, численность населения менее пятнадцати тысяч человек. Жара невыносимая. Гложет постоянное чувство тревоги, лишь бы по дороге домой никто не доебался. Группировки... постоянные разборки, алкоголь, драки, вымогательства...

Сутулый с потупившимся взглядом, 18-летнее чмо, замкнут в своём мирке... доберусь до убежища, и на сегодня останется только пройти испытание домашним насилием отца-алкоголика. Иду главной дорогой, переулки, закоулки, сокращающие путь, небезопасны, тебя повсюду подстерегает положение быть поставленным на счётчик, быть избитым, униженным. Мозг закипает в выборе верных, с наилучшим исходом для меня комбинаций передвижения по городу.

Взгляд привлекает внимание коротенький, хлопковый, на бретельках, с трепещущим подолом при ходьбе, как приманка на крючке для большой рыбы, красного выцветшего цвета сарафан. Сбивает с толку, вводит в ступор высокая фигура, втиснутая в этот сарафан, волосатые мужские ноги в резиновых тапках; мужик, светло-русые жирные слипшиеся волосы, губы вымазаны помадой в яркий красный алый цвет - эксцентрично с заступом за края, на глазах неопытный, неудавшийся, подтёками смоки айс. Широкая грудная клетка, натяжение по швам сарафана трещит...

Гей, трансвестит, а тем более значение этих слов мне не известны, даже не подозреваю об их существовании. Что-то происходит со мной сногсшибательное, меняющее в целом представление о картине мира. Вызов. Бесстрашие. Утопия. Гордая походка с высоко поднятой головой гипнотизируют, зачаровывают. Сердце в груди сжимается, сковывает страх, грусть, обида за это бесстрашное сумасшедшее.

- Приятно познакомиться, Безумие.

Считаю ворон за окном. Венера Антоновна просит показать меня свои ладони Мурату. "Видишь, какие у него руки, это называется чистые, а теперь посмотри на свои", - бьёт Мурата указкой по ладоням и отправляет отмывать в туалет.

- А Николай у нас сегодня витает в облаках.

Смех; кто-то: "А он постоянно в облаках!"

- Нет, сегодня он особенный, меланхоличный, я знала одного такого, очень похож по поведению на тебя, Вася, сейчас он ходит в женском платье, дурачок, если не хочешь быть как он, то сосредоточься на теме сегодняшнего занятия.

Смех.

Еркебулан: " А-а-а, это этот, сумасшедший, Василиса, знаю, видел его!"

Василиса!?... Кто он?... Что это? Увижу ли я когда-нибудь его снова? Чем он дышит? Где живёт? Кто его родители? Чем он занимается? Где получить ответы на все интересующие меня вопросы?

Участвую в постановке пародий на клипы современных хитов. Примеряю на себя образ Лолиты Милявской - чёрное мини-платье, бабушкины сабо на деревянной танкетке, парик каре чёрный. Зал в восторге, катается по полу от смеха, местное кабельное телевидение вещает про легендарное выступление ежедневно в течение недели в семь часов вечера. Слава! От парней нет отбоя, кто бы ни норовил ущипнуть меня за зад и сделать комплимент, какая я классная телка. Замыкаюсь. Остаюсь совсем один нести бремя своего позора. Приходит смирение избегания меня так называемыми друзьями... Очередное предложение покурить между ног.

В первый раз слышу слово от отца: "Пидорас".

Сломлен, раздавлен, бежать некуда.

Мать в ночь, у отца очередная пьянка. В спальне, укрывшись с головой под одеялом, не могу уснуть, сковывает хронический страх, боязнь.

Вникаю в суть разговора, доносящегося из кухни, отец с собутыльником меряются хуями. Отец: "Хули ты мне тут вывалил, иди покажи моей Лолите, она заценит".

Дверь в спальню приоткрылась, скрип полов пьяной походки, крадущейся к моей кровати. Сбрасывает одеяло. Притворяюсь спящим. Толкает в плечо. Приоткрываю глаза, щурясь, свет с прихожей слепит. Дядя Вова, лет 40, коренастый, невысокого роста, рыжий, голый волосатый торс, торчащие крупные соски, бледная веснушчатая кожа, с приспущенными штанами. Из-под резинки семейных трусов торчат огненно-рыжие заросли густых длинных лобковых волос. Тянет ширинку, вываливает хуй с наполовину прикрытой, крупной, пускающей слюну головкой, большими волосатыми яйцами. Шёпотом: "Колюш, зацени". Берет за руку, помещает свои тёплые, шёлковые яйца в ладонь.

- Колюш, нравится? Большие? Давай, давай потрогай немного.

Аккуратно, осторожно сжимаю, тепло яиц передаётся, согревает влажную холодную ладонь.

- Вот так, молодец. Нравится? Помни немного. Да, умничка... Возьми его в ручки...

Кладёт не помещающийся в ладонь, увеличивающийся в размерах горячий член, сочащейся из залупы смазкой вымазывает мне руку, совершает поступательные движения, скользит по ладони.

- Вован! Ты че там нахуй? Иди сюда. Ну его нахуй, всё матери доложит. Мамина доча!

Прячет, всовывает хуй с яйцами обратно в трусы, натягивает брюки, шатаясь, возвращается на кухню к отцу.

На очередной мой день рождения в жопу пьяный отец обвиняет меня в причине разлада в семье, душит меня, задыхаюсь, темнеет в глазах, теряю сознание.

Сестрёнка позвонила матери на работу, та вызвала полицию, отца забирают на пятнадцать суток, взятка, выпускают на следующий день.

Конец лета. Планирую убийство отца. Зарезать, закопать за гаражами перед самым отъездом на учёбу в университет, нож за пазухой. Бог уберегает то ли меня, то ли отца. Машиниста грузовых поездов вызывают в поездку. Так с ним и не прощаюсь, оставляю на произвол мать и младшую сестру.

Серый перрон, пасмурно. Женский вопль, мужчина избивает женщину.

- Здравствуй, Санкт- Петербург, Василиса.

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>