Горячая гей библиотека

Слушай!

Часть 4 (последняя)

Слушай, давай приколемся - давай кем-нибудь прикинемся! "Кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать". Давай подставляй свою попку! Нет-нет, ты не ослышался, я сказал: попку... Что? Ты не голубой? Ну, не голубой - и что с того? Я тоже не голубой... а может, голубой. Какая, блин, разница! Голубой, оранжевый - ерунда всё это! А я говорю: ерунда! Всё это только слова, словесная шелуха, шелестящая на ветру, и ничего более. А в попку - кайф! Говорю тебе: кайф. Я пробовал. Что значит - с кем? Мало, что ли, нормальных людей? Вот именно... Давай! Чего ты боишься? Общественного мнения? О, блин! Озадачил. А ты что - самостоятельно думать не умеешь? Да-да, самостоятельно. Самостоятельно, чёрт побери! Умеешь? Так в чём же дело? Э, не смеши - все мы не педерасты, пока не попробуем. Да точно, точно тебе говорю: пацану с пацаном - кайф! Почему ты мне должен верить? А ты не верь - ты попробуй. Никогда с пацанами не трахался? Ну, тем более... Я говорю, тем более надо попробовать! Нет, это не новые веяния - это было всегда. Да-да, всегда и везде, и ничего в этом нового или новейшего нет. У всех народов во все времена существовали однополые отношения, и только глупые или лукавые люди могут сегодня утверждать, что подобные отношения - удел немногих. Впрочем, какое нам дело до глупых! Давай... Ну да, в попку - чего ты боишься? Что ты говоришь? Стыдно? Постой, я не ослышался? Ты сказал "стыдно"? О, боже! Опять двадцать пять. Стыдно ему! Что тебе стыдно? Миллионы парней ебутся в жопу, и ничего, от стыда не умирают, а ему, видите ли, стыдно. Блин, не будь ты таким наивным! Стыдно тому, кому видно, но мы, если хочешь, сделаем так, что никто - слышишь? - никто никогда не увидит нашего наслаждения, и потому стыдиться кому-либо за нас будет просто-напросто некому. Мы не станем расстраивать этой историей ни случайных прохожих, ни своих высоконравственных соседей, которым, как известно, всегда есть дело до всего, что касается чужой частной жизни.

Да-да, всегда были, есть и будут такие высоконравственные люди, которые считают себя бескорыстными носителями эталонов морали, и никуда от этого не деться! Нет, это не я - это они так считают, по простоте своей души ежесекундно взваливая на свои плечи бремя недремлющей заботы о моральном облике других. О, конечно, конечно! Никто не лишает этих высоконравственных и бесконечно правильных людей их конституционного права иметь своё личное мнение по самым животрепещущим вопросам, но стоят ли они того, чтобы мы, ты и я, об их мнении знали? Ничего не могу сказать про тебя, а я, к примеру, не настолько любопытен, чтобы бесплатно интересоваться мнением тех, кто мне совершенно неинтересен. Да, именно так: на вкус и цвет товарищей нет. У каждого из нас свои гастрономические пристрастия, и наивны те, кто думает, что можно повсеместно внедрить единое общепитовское меню... Да, я тоже об этом думал - о том, что высоконравственным и глубокопорядочным людям почему-то всегда не хватает толерантности, причём, что интересно и даже забавно, чем глубже порядочность и выше нравственность, тем меньше толерантности, так что у самых-самых глубоконравственных и высокопорядочных людей она испаряется вовсе! Впрочем, бог с ними: "не на всякое слово, которое говорят, обращай внимание, чтобы не услышать тебе раба твоего, когда он злословит тебя". Флаг им в руки и дачу в Швейцарии! Вот именно: "что существует, тому уже наречено имя".

О, какая у тебя попка! Если бы я был скульптором или живописцем... Ты спрашиваешь, хочу ли я? Ты что - издеваешься надо мной, задавая мне этот в высшей степени риторический вопрос? Или, по-твоему, я похож на тупоголового потребителя бесконечных сериалов и дешёвых пирожков? Хочу ли я? Ты разве не чувствуешь, как нежно, едва касаясь, я глажу-ласкаю твои упругие булочки? Или ты не видишь, как это сводит меня с ума? Ох, какая у тебя попка! Какая мягкая - упруго-мягкая - попка! Персик, налитый соком, и я... я не просто хочу, а я ещё как хочу! Я хочу и, как видишь, не скрываю этого... Ну, смелее, не бойся и не стыдись! "Двоим лучше, нежели одному. Ибо если упадёт один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда он упадёт, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?" Слышишь, слышишь, как бьётся моё горячее сердце? Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол... Давай подставляй мне свою попку, и мы приколемся с тобой по-настоящему - мы приколемся, что мы есть!!!

У-у-у, какая она у тебя классная! Ноги раздвинь - да, вот так! Правильно, ноги, полусогнутые в коленях, мне на плечи, и - тихо, тихо! Главное, ты не дёргайся - лежи спокойно... Что я делаю? Ничего я не делаю. Я смотрю, как твой стиснутый входик, обрамлённый длинными волосами, конвульсивно сжимается в ожидании. Вообще-то, я люблю, чтобы очко было безволосым, и волосы мы потом тебе обязательно повыщипываем, но это потом, а сейчас... Нет, это совсем не обязательно - выщипывать волосы. Всё это, как говорится, на любителя, и если ты не захочешь... Ты чего вздрогнул? Щекотно? Это оттого, что я коснулся головкой твоих торчащих волос. Да, едва коснулся, едва-едва - как дуновение ветра. Вот, а теперь - теперь ты чувствуешь? Обнажённая моя головка упёрлась в твоё туго стиснутое, похожее на воронку нежно-коричневое очко... Не напрягайся! Говорю тебе, не напрягайся. Ну, и что с того, что ты девственник? Все мы когда-то бываем девственниками! Что ты говоришь? На стиснутый входик что-то давит? Это не "что-то", это залупившаяся, бордовым жаром пышущая головка моего до боли напряжённого члена. Это мой член замер в преддверии, и вместе с ним в предвкушении замер я. Говоришь, что ты девственник? Что ни с кем и никогда? Ну да, анальный девственник - так говорят, если парень очко своё никому ещё не подставлял. Может, поэтому я и медлю, что ты целочка? Нет-нет, ты не напрягайся и не бойся. Говорю: не бойся! Не ты первый - не ты последний. Да, именно так: "что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем". Нет ничего нового под солнцем, и мы, может, не лучше других, но и не хуже, хотя - что нам другие! Какое нам дело до других?

Твои ноги разведены, и половинки твоей задницы гостеприимно распахнуты, мой парень замер у врат прекрасного, как сама юность, храма. Поехали? То есть, как это - куда? В страну вечного наслаждения, благо в эту страну не нужны никакие визы... О, какая тугая, какая горячая норка! Тихо, тихо, не дёргайся! Я уже там. Спокойно, мой хороший, спокойно - ещё никто никогда от этого не умирал. Господи, какое же это восхитительное ощущение! Какой это неописуемый, непередаваемый кайф - чувствовать членом горячую, туго обжимающую его дырочку пацанячей задницы! Всё-всё, я уже там. Весь, весь там. Видишь, всё получилось! А ты боялся... Любимый, не торопи, не торопи меня - ты же видишь, что я и так не стою на месте! О, я уже в пути - в огнедышащей пустыне, и пот, жаркий пот заливает мне глаза. О-о-о,какой это кайф! Какой невообразимый, не передаваемый словами кайф! Кайф, граничащий с болью. Да, поначалу бывает немного больно, но это сладкая боль, и ни один человек от этой боли ещё не умер... Что? Теперь ты меня? Ну, конечно! Конечно, теперь ты меня - точно так же. Да-да, именно так! Ну, смелее! Твой парень, кумачово пламенея сочно налившейся головкой, уже подрагивает от нетерпения, и ты напрасно, ты напрасно медлишь - жми! Я распахнул врата, я замер в ожидании - жми, мой желанный, жми! О-о-о, какой это кайф! Какой упоительный кайф - чувствовать, как в тебя проникает огнедышащий жезл! Воистину: "род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки в еков". Спасибо тебе, любимый!

***

"Вот это нашёл я, - сказал Екклезиаст, испытывая одно за другим. - Чего ещё искала душа моя, и я не нашел? Мужчину одного из тысячи я нашёл, а женщины между всеми ими не нашёл. Только это я нашёл, что Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы". Слышишь? Ты слышишь эти слова? Ведь это про нас - про тебя и про меня. О, кем мы только ни прикидывались! Как заезжие комедианты, мы рядились в самые разные одежды. Мы прикидывались чёрт знает кем: мастурбирующими патриотами, извращенцами-гомофобами, пилигримами-сперматозоидами. Знаешь, мне почему-то кажется, что во все эти помыслы люди пускаются исключительно от одиночества. Каждый, приходя в этот мир, ищет форму своего кратковременного пребывания на земле. Да-да, мы все одиноки, и одиноки мы изначально. Корни нашего одиночества глубоки, они восходят к самим корням бытия, и никакое опьянение общественными интересами, никакая политическая симфония не могут - и никогда не смогут - эти корни вырвать. Смотри: мы пускались во многие помыслы, испытывая одно за другим, и что мы нашли? Ничего мы не нашли. Всё было ненастоящее, и мы это чувствовали, и, чувствуя это, мы снова прикалывались - снова кем-то прикидывались. И снова всё было напрасно. Слушай, да, слушай: "Идёт ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на кругу своём, и возвращается ветер на круги свои", и круги эти - наша изначальная, ничем не замутнённая первозданная суть.

Слушай, давай ещё раз! Да, в попку. Я говорю: в попку. Ещё один разик. Ну, то есть, по разику... Что? Ты хочешь меня первым? Ну, давай. Говорю: давай, ты меня первым. Понравилось, да? Понравилось. Конечно, кайф! Распробовал... Слушай, а как тебя зовут? Ну да, имя твоё. Как ты сказал? Как?!

***

Месяц умер, синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь! Что ты, ночь, наковеркала!
Я в цилиндре стою. Никого со мной нет.
Я один... И разбитое зеркало...

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Совращение натурала, Анонимный секс

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>