Горячая гей библиотека

В позе наслаждения

Часть 3

Бродяга продаёт меня в трактир

Когда мы вошли в село, Сгаллен скорым шагом по хорошо знакомой ему дороге отправился к сельскому трактиру. Правда, вошёл он туда не через главный вход, а через задний двор. Постучался в дверь. Ему открыла дородная пожилая женщина, которая затем позвала трактирщика. Тот явно не был рад появлению бродяги и сказал ему что-то резкое. Тогда старик заговорил очень быстро, показывая на себя, на меня. Я стоял во дворе, переминаясь с ноги на ногу. Трактирщик знаком приказал мне подойти к нему, а когда я сделал это, деловито ощупал мои руки, ноги, ягодицы, заглянул мне в рот.

- Ладно, - сказал трактирщик и впустил нас внутрь.

- Покорми его, - сказал трактирщик женщине, показав на Сгаллена.

- Спасибо, хозяйка, - льстиво сказал бродяга и толкнул меня к трактирщику.

- Иди за мной, - сказал мне трактирщик.

Я робко посмотрел на Сгаллена, но он уже не обращал на меня внимания, а принюхивался к запахам, доносившимся до него из кухни, и я пошёл следом за трактирщиком. Он привёл меня в маленькую тесную каморку без окон, где стоял сундук.

- Ты слак? - спросил трактирщик, обращаясь ко мне. - Сгаллен сказал, что тебя зовут Кобылка.

Что означает слово "слак", я тоже уже знал. Так называют рабов. Бродяга продал меня этому трактирщику.

- Да, хозяин, - опустив глаза, ответил я. - Я раб.

- Имя Кобылка мне не нравится, - сказал трактирщик. - Я буду называть тебя Петушком. Ты похож на петушка.

Он долго копался в сундуке, выбирая из него тряпьё, потом швырнул мне дерюжный мешок.

- Прорежь в нём дырки для головы и рук, вот тебе и одежда, - сказал он.

Моего нового хозяина звали Барус. Он владел этим трактиром и постоялым двором. Кроме него в этом доме жила его семья: жена (та дородная женщина, что встретила нас с бродягой на заднем дворе), старшая дочь - тридцатилетняя некрасивая Анька, младшая дочь - моя ровесница Ксанна, а также служанка Олиска и конюх Арген. Когда я оделся в мешковину и подпоясался верёвкой, Барус позвал Олиску и сказал ей, чтобы она показала мне всё, покормила и отвела к Аргену.

- Только не очень-то корми! - сказал хозяин. - Разоришься тут на вашем прокорме! Пусть на конюшне пока помогает.

Олиска кивнула, мотнула мне головой, мол, пошли и пошла впереди. Я поплёлся следом за ней. Мы прошли через двор и подошли к конюшне. У входа в неё Олиска остановилась, оглянулась, подошла ко мне вплотную и, глядя мне в глаза, полезла пухлой ладошкой под подол моего одеяния. Её пальцы быстро нащупали то, что она искала. Олиска принялась гладить и щупать мои яички и член, который тут же напрягся и распрямился. Я попытался отстраниться от служанки, но Олиска нахмурила бровки и сказала:

- Стоять, раб.

Я замер.

- Ой, что там у нас есть! - протянула Олиска. - Тебе ведь хочется, а? Хочется? Хочешь меня трахнуть, раб?

- Я... я кушать хочу, - выдавил я из себя.

- Будешь хорошим рабом, будешь кушать, - Олиска продолжала гладить мой член, прижимаясь ко мне всем телом.

Она была толстушкой, эта Олиска. Одета она была в простую холщовую рубаху и юбку, и грудь её была очень большой.

- Эй, девка, - неожиданно раздался хриплый голос, - ты, это, перестань, давай, это...

Из конюшни вышел горбатый мужичок. Это и был Арген.

- А я что, я ничего, - сказала Олиска, но тут же отпрянула от меня. - Раба вот тебе привела. Хозяин сказал, чтобы он тебе помогал.

- Ну, это, привела и привела, - ответил Арген. - Чего, это, лезть-то?

- Так он сам хочет, - сказала Олиска. - Он, может, слаще козы никого и не трахал.

- А ты, это, слаще козы, что ли? - ухмыльнулся Арген. - Иди, это, давай. А ты, это, заходи.

- Хозяин сказал, что его покормить надо ещё, - сказала Олиска.

- Иди, это, я сам покормлю.

Давно я уже так не ел. Так много и так вкусно. Конюх дал мне полную миску каши и много хлеба. Ложку, правда, не дал, сказал, что рабам её давать не положено, но я и без ложки съел всё, вылизал миску дочиста.

Так началась моя жизнь в качестве раба на постоялом дворе. Ночевал я в конюшне на охапке сена, кормился вместе со всеми, но только один раз в день, вечером. Я приходил на кухню, и хозяйка насыпала мне миску каши, давала хлеб, я садился в уголок и всё съедал. По утрам меня будил Арген. Обычно для этого он пинал меня под рёбра - сильно, если был злой и невыспавшийся, или легонько, если был добр, и я начинал работать.

Обязанности мои были не так чтобы очень легки: на меня возложили всю самую грязную и тяжёлую работу. Я чистил коней постояльцев, вывозил за ними навоз, таскал воду, стирал хозяйское бельё и одежду и делал всё прочее подобное. Однако жаловаться мне было не на что. По крайней мере, ни Арген, ни даже хозяин меня не трахали. А зачем? Олиска была безотказна.

Однажды я выгребал из конюшни навоз, когда из задних дверей вышла хозяйка и крикнула:

- Эй, Петушок! Ну-ка, найди Олиску!

Я отложил грабли в сторону и пошёл к дровяному сараю, так как видел, что Олиска пошла туда. Зайдя в сарай, первое, что я услышал, - это пыхтение Баруса и постанывание Олиски. Подойдя поближе, я увидел, что Олиска стоит лицом к стене, упёршись в стену руками, юбка у неё задрана, а пьяный хозяин трахает её. Олиска повернула ко мне раскрасневшееся лицо, Барус тоже заметил меня, но ни он, ни она не остановились до тех пор, пока Барус не кончил.

- Чего тебе? - спросил хозяин, натягивая штаны.

- Хозяйка Олиску искала, хозяин, - ответил я.

- А, ну-ну, - сказал Барус.

Олиска уже одёрнула юбку и пошла к хозяйке. То, что я наблюдал за ними, их нисколько не смутило, ведь я был раб, слак, вещь!

Вся моя жизнь проходила на заднем дворе. Барус держал трактир и был здесь самым главным. Его жена хозяйничала на кухне, где ей помогала Ксанна. Анька стояла за стойкой трактира, а Олиска обслуживала посетителей и постояльцев. Мне входить в дом было строго запрещено, разрешалось только, как я уже сказал, поужинать на кухне. Да это было и правильно: я был ужасно грязен, и мои босые ноги постоянно были в конском навозе. Я-то к этому запаху уже привык, но вот хозяйка считала, что мой запах не понравится постояльцам.

После того раза Олиска больше ко мне не приставала, хотя не упускала случая ущипнуть меня за ягодицу или задрать у меня на глазах юбку, демонстрируя мне свою здоровую задницу (бельё она категорически не признавала). Впрочем, свои естественные надобности она тоже справляла, нимало не смущаясь меня.

Спокойно я прожил примерно месяц, если, конечно, это можно назвать спокойным временем. Хотя, наверное, можно. Мой статус определился: я был рабом. Правда, мне до сих пор было непонятно, как я сюда попал, что это за место, но я приспособился к изменениям в моей жизни. Я ухаживал за лошадьми постояльцев, делал всю возложенную на меня работу, научился не обращать внимания на Олискины щипки, научился не вызывать раздражения у Ксанны (эта девчонка, похоже, испытывала наслаждение от того, что помыкала мной, и она громко кричала и хлестала меня по щекам, если я делал что-то из того, что ей не нравилось). Я очень быстро учился.

Хозяйка относилась ко мне нормально - как к вещи, а вот Анька... Скоро я стал замечать на себе её долгие взгляды, и взгляды эти были достаточно странными: в них было какое-то заискивание, какая-то просьба. Вообще, к Аньке в этой семье относились не очень хорошо, хотя она и была старшей. Дело в том, что Барус не был ей родным отцом, она родилась, когда его на два года забрали на работы в графский замок.

Да, месяц я прожил спокойно. А вот потом, в одну из ночей, когда все уже угомонились и я устроился поудобнее в своём углу конюшни, дверь в неё неожиданно раскрылась, и я увидел в проёме две женские фигуры.

- Эй, раб, ты где? - сказала Ксанна. - Ползи сюда, ублюдок!

Я торопливо вышел из своего угла и подошёл к двери. Рядом с Ксанной, опустив глаза, стояла Анька.

- Да, хозяйка, - сказал я.

- Выеби её, раб, - сказала Ксанна, указывая на Аньку, - выеби её так, как ты ебёшь козу!

- Я... - сказал я смущённо, - я не...

- Не бойся, раб, - засмеялась Ксанна, - она хочет этого. Анька у нас мазохистка, ей нравится, когда её унижают.

Анька в это время уже разделась и осталась совсем голой. Она опустилась на четвереньки и посмотрела на меня снизу вверх.

- Выеби меня, раб, - сказала она, - выеби меня, Петушок, как шлюху, как дрянь, как козу или сучку.

Она подползла ко мне на четвереньках и принялась целовать мои ноги, потом поставила мою ступню себе на голову.

- Ну? - нетерпеливо прикрикнула на меня Ксанна. - Еби её, раб!

- Я... я не умею, хозяйка, - пробормотал я, - я ещё никогда...

- Ты ещё никогда не ебался? - удивилась Ксанна. - Врёшь, раб!

Я стоял, потупив глаза.

- Ну, тогда мне придётся тебя поучить, как это надо делать.

Она подошла ко мне и сильно толкнула, потом положила руки мне на плечи и заставила меня лечь на спину.

- Эй, скотина, - сказала Ксанна сестре, - соси у него!

Сама же она, задрав юбку, сняла с себя трусики и села мне прямо на лицо, прикрикнув на меня:

- Лижи, раб!

Я принялся лизать и сосать её ТАМ, она елозила по мне, и моё лицо постепенно покрывалось липкой остропахнущей влагой. В то же время я чувствовал, как Анька губами и языком ласкает мой член.

- Я научу тебя ебаться, раб, ты будешь хорошо ебаться, - приговаривала Ксанна.

Она встала и сказала:

- Эй, скотина, иди с козлом своим лижись!

Анька покорно, не вставая с четверенек, подползла ко мне и начала целовать меня в губы, а Ксанна переместилась на её место, села на меня верхом, заправила в себя мой член и принялась подпрыгивать на мне. Через несколько секунд волна наслаждения нахлынула на меня, и я кончил. Ксанна ещё некоторое время попробовала погарцевать на моём опавшем члене, потом громко фыркнула и встала.

- Вставай, Анька, - сказала она сердито, - этот ублюдок обкончался, - и она пнула меня в живот - так больно, что я согнулся и застонал.

Ксанна ещё несколько раз пнула меня, Анька в это время оделась, и они ушли.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Унижение и подчинение, Фантастика и мистика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>