Горячая гей библиотека

Пятое время года (глава 1)

Часть 6

Глядя на Расима, Димка вдруг поймал себя на мысли, что сейчас, в эти самые минуты, он совсем не думает о сексе - он, в Расима влюблённый, смотрел на Расима, любовался им, сидящим напротив, и этого было вполне достаточно для ощущения полного счастья. Но только Димка так подумал, как в тот же миг он почувствовал между ног сладко шевельнувшееся томление, тут же невидимо заструившееся в член, стремительно наполняя член горячей твердостью: желание секса с Расимом никуда не делось, оно никуда не исчезало и не пропадало - оно, это желание, лишь затаилось на время, чтобы властно, неодолимо напомнить о себе сладостно каменеющим в членом.

А может, это был уже успевший сформироваться условный рефлекс? - ведь дома, в течение двух последних месяцев о Расиме думая, Димка перед сном регулярно мастурбировал. Ну, то есть, он делал это перед сном в постели, делал систематически - и теперь точно так же, как дома, его член привычно запросился в кулак, требуя неотъемлемой ласки? Или, может быть, это было всё вместе: первая, душу заполонившая любовь - парень, сидящий рядом, неутолимая жажда секса - неистребимое стремление снова и снова испытывать самое главное в жизни удовольствие, желание мастурбировать в постели перед сном - как условный рефлекс, сложившийся за два месяца сладострастных погружений в кайф, может, - это всё было вместе? Впрочем, как бы это всё ни объяснялось, а только член в трусах у Димки, лежащего под одеялом, стал стремительно напрягаться, наполняясь сладостным зудом желания.

Расим был рядом - сидел напротив, склонив голову над телефоном. Он был близок пространственно, но эта близость в пространстве сама по себе не делала Расима ближе в плане ответной - взаимной - любви, то есть в том смысле, в каком жаждал этого влюблённый Димка: близость в пространстве сама по себе ещё ничего не значила.

Дома Димка, о Расиме думая-мечтая, мысленно делал с Расимом всё, что хотел: в своих жаром полыхающих фантазиях Димка страстно, запойно целовал Расима, раздевал его, тискал, мял. В мечтах, сопровождаемых неутомимо снующим кулаком, Димка неутолимо любил Расима, и это было легко - любить, фантазируя и мечтая; а теперь Расим сидел рядом - был близок Димке в пространстве, но эта пространственная близость была обманчива, отчасти даже коварна, потому как в смысле любви ответной она не только не облегчала, а скорее усложняла путь к реальному сближению: одно дело - когда ты преодолеваешь этот путь в своих фантазиях, где ты сам себе режиссёр, и совсем другое дело - когда этот же самый путь надо проходить в реале, где все твои устремления-желания реально зависят от желания-нежелания другого.

Возможно, Димка, отчасти склонный к рефлексии, всё чересчур усложнял, но тогда усложнял всё это не он, точнее, усложнял не столько он, сколько усложняла его сильная, страстная, неподдельно искренняя любовь - любовь, не смеющая проявить себя с той лёгкостью, с какой она проявляется у парней, влюблённых в девчонок. Если б Расим был девчонкой! Понятно, что если б Расим был девчонкой, всё был б совсем по-другому - всё было б намного проще. Неизмеримо проще!

Но в том-то и было всё дело, что Димка любил Расима не вместо девчонки, а любил Расима именно как парня, и никак иначе - любил как парень парня. В этом было всё дело! То есть, дело было в самой любви, не смеющей назвать себя открыто и потому требующей каких-то ухищрений со стороны любящего, чтоб любовь его была воспринята адекватно!

Димка, незаметно скользнув под одеялом рукой в трусы, невидимо сжал, стиснул, сдавил ладонью сладко напрягшийся член, одновременно с этим внешне спокойно, ничуть не сладострастно глядя на сидящего напротив Расима; понятия не имевшего о Димкиных чувствах - о той неподдельной, тщательно скрываемой страсти, что негасимым огнём пылала в юной Димкиной душе.

- Всё, послал эсэмэски, - подняв голову, Расим вскинул на Димку блестящие, как угли, глаза. - Будем спать?

- Будем, - словно эхо, отозвался Димка, невидимо сжимая под одеялом напряженно твёрдый член.

Это был замкнутый круг: с одной стороны, влюблённый Димка боялся проявлять какую-либо инициативу, чтоб не испортить только-только начавшие складываться отношения, а с другой стороны, Димка хорошо понимал, что само по себе, то есть без его, Димкиной, инициативы, ничего не сделается - ничего не будет.

Расим пружинисто встал с кровати - положил на тумбочку телефон, быстро повернулся к Димке спиной, деловито откинул в сторону одеяло и тут же, вновь поворачиваясь к Димке лицом, энергично потянул с себя песочного цвета тонкий свитер. Димка, глядя на то, как Расим раздевается, невольно затаил дыхание, а Расим, бросив снятый свитер на стул, так же деловито расстегнул брючной ремень, потянул с себя вниз, ни на миг не задумываясь, джинсы - снял их, спокойно выпрямился, оставшись в облегающих тело голубых хлопчатых плавках-трусах.

Димка, глядя на Расима, изо всех сил старался, чтоб взгляд его был спокойным, отстранённым, в этом смысле нисколько не заинтересованным - ничего такого не выражающим. Ростом Расим был чуть ниже Димки и, в отличие от Димки, был уже в плечах и в бедрах - он был тоньше Димки, однако в фигуре его не было ни хлипкости, ни субтильности, в фигуре Расима не было угловатости - наоборот, изящная плавность линий делала Расима не просто стройным, а гибким, дразняще податливым, бесконечно желанным! Плавки у Расима выпукло оттопыривались - округлённо выступали вперёд, укрывая, судя по всему, вполне приличное "хозяйство". Не счесть, сколько раз влюблённый Димка в своих упоительных мечтах-фантазиях жарко ласкал руками и губами то, что было сейчас скрыто под плавками!

- В душ не пойдёшь? - глядя Расиму в глаза, неожиданно для себя проговорил Димка, прилагая невидимые усилия, чтобы взгляд его не устремился вниз - туда, где у стоящего в полный рост Расима плавки маняще бугрились округлой выпуклостью.

- Нет, - отозвался Расим, ничуть не удивившись Димкиному вопросу.

Ну, а чего было удивляться - чего особенного было в этом вопросе? Дима спросил про душ, ничего необычного в этом вопросе не было, и, глядя Димке в глаза, Расим тут же с улыбкой легко пояснил-добавил, не вкладывая в свои слова никакого скрытого смысла:

- Ты ж не ходил. Я - как ты!

Объясняя своё нежелание идти в душ тем, что Димка в душ тоже не ходил, Расим произнёс последние слова как бы в шутку - типа перевёл стрелку с себя на Димку, и вместе с тем в этих шутливо сказанных словах отчетливо прозвучало вполне очевидное признание за Димкой неоспоримого старшинства: проговорив "я - как ты!", Расим тем самым невольно обозначил свою готовность видеть в Димке не просто старшего, а такого старшего, на которого хочется равняться, которому хочется во всём соответствовать.

В этой готовности Расима видеть в Димке именно такого старшего не было ничего необычного или странного: в их с Димкой возрасте многие вольно или невольно ищут себе того, кто мог бы стать для них кумиром, образцом для подражания. Понятно, что такое отношение к Димке у Расима никогда бы не появилось, если бы он, Расим, не почувствовал Димкино расположение к себе, проявляющееся в самых разных мелочах, а ещё этот малопонятный, неприятный случай на десятом этаже, когда к нему, к Расиму, пристали-докопались чужие парни, - ведь если б не Дима, оказавшийся рядом. Парень, в трудную минуту небезучастно оказавшийся рядом, - разве этого мало? Не зная истинную причину такого Димкиного отношения к себе - не имея ни малейшего понятия о тех чувствах, что бушевали в Димкиной душе, Расим решил, что Дима сам по себе отличный, классный парень а потому и к нему, к Расиму, отнёсся по-доброму, - именно так решил Расим! Потому-то, объясняя своё нежелание идти в душ тем, что Димка в душ не пошел тоже, Расим невольно выразил своё отношение к Димке в целом - выразил короткой, но ёмкой фразой "я - как ты!", тем самым с готовностью признавая за Димкой не только старшинство на время их совместного проживания в одном номере, но и высказывая таким завуалированным образом затаённое желание стать для Димки настоящим другом. Если, конечно, получится - если Дима захочет, чтоб он, Расим, стал для него настоящим другом.

"Я - как ты!" - произнёс Расим, и Димка, глядя Расиму в глаза, не мог не почувствовать в этих шутливо произнесённых словах скрытую симпатию, - сердце у Димки, невидимо дрогнув, невидимо рванулось в сторону Расима. И то ли во взгляде Димки на миг прорвалось-промелькнуло что-то такое, для Расима непонятное, что Расима смутило, то ли Расим смутился сам по себе, почувствовав в собственных словах скрытое желание ещё больше понравиться Диме, а только, вдруг стушевавшись, он торопливо, поспешно развернулся, готовый побыстрее юркнуть в постель - под одеяло.

- А свет выключать? - хмыкнул Димка, тут же скользнув взглядом по небольшим и вместе с тем сочно, округло оттопыренным полусферам Расимовых ягодиц, обтянутых голубыми плавками-трусиками.

- Блин! В самом деле, - Расим, не успевший оказаться в постели, быстро метнулся к двери - к выключателю, и Димка, глядя, как под тонкой тканью трусов сочно-упругие ягодицы Расима, словно играя друг с другом, чуть заметно содрогаются, с силой сжал под одеялом сладостно ноющий напряженный член, почувствовав, как вокруг его туго стиснутого ануса сладко закололи-заплясали тысячи невидимых иголок.

страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7] [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Мечты и мокрые сны

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>